Для упрочения и упорядочения государственной власти Николай I повелел провести кодификацию законов. В 1826 году он основал Второе отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, которое возглавил М.М. Сперанский. К 1833 году это отделение подготовило 15 томов нового Свода законов Российской империи, одобренного и утвержденного Государственным советом и царем и введенного в действие с 1 января 1835 года. Николай I отдавал предпочтение составлению нового законодательства о правах сословий. Но, опасаясь новых проявлений недовольства со стороны дворянского общества, а также вследствие Польского мятежа 1830—1831 гг., царь отказался от проведения коренных реформ в государственном и общественном строе. Признавая систему военных поселений малопригодной для содержания армии, он ликвидировал военные поселения в Новгородской губернии (1831) и в Белоруссии (1836).
Император Николай I был убежденным противником крепостного права. В годы его царствования существовало 9 секретных комитетов, занимавшихся разработкой проектов отмены крепостного права и предоставления помещичьим крестьянам более широких прав. Доверив руководство крестьянским делом твердому приверженцу освобождения крестьян П.Д. Киселеву, царь сказал ему: “Ты будешь мой начальник штаба по крестьянской части”. Он одобрил начало реформы государственной деревни, подготовленной Киселевым, и в 1840-е гг. издал ряд указов, расширявших личные и имущественные права крепостных крестьян. Но так и не решился осуществить полную крестьянскую реформу, считая, что Россия, в
условиях враждебного окружения и популярности революционных идей, еще не готова к этому.
Николай I верил во всесилие государства. При Николае I значительно расширился бюрократический аппарат государственной власти. И это имело и серьезные негативные последствия. Не доверяя дворянству, никогда не простившему ему расправы над декабристами, царь избрал разветвленный чиновничий аппарат своей опорой. Он стремился назначать на высшие государственные посты людей военных, доказавших свою преданность и лояльность. Но, замечая несовершенства бюрократической системы, он гневно сетовал на то, что “столоначальники правят Россией”. Стремясь не допустить проникновения в Россию “революционной заразы”, Николай I санкционировал усиление политического сыска. Созданное в 1826 году Третье отделение было призвано взять под тайный полицейский надзор царившие в обществе настроения.
К сожалению, упования Николая I на силу государственного контроля было излишне идеалистическим. Государь не допускал самой возможности того, что в русском обществе могут возникать какие-то собственные толкования, мнения, взгляды на историю, современность и будущность России. От своих подданных император требовал неукоснительного соблюдения законов и своей государевой воли — и не более того. И любой, посмевший заступить за эту грань, очерченную императорской волей, немедленно подвергался наказанию. Так были наказаны П.Я. Чаадаев, петрашевцы (среди которых, как известно, был и молодой Ф.М. Достоевский), революционные демократы А.И. Герцен и П.И. Огарев (последние эмигрировали за границу).
Под бдительный пресс личной государевой цензуры попал и московский кружок славянофилов. Еще в начале 30-х годов Николай I, прочитав статью И.В. Киреевского “Девятнадцатый век”, разразился гневной филиппикой в адрес автора (слова государя передал А.Х. Бенкендорф): “Под словом просвещение он понимает свободу... деятельность разума означает у него революцию, а искусно отысканная середина не что иное, как конституция”. И с тех пор Николай Павлович постоянно подозревал славянофилов в либерализме, а сами славянофилы подвергались такому гонению, как “ни один западник, ни один социалист”. Вот так, к сожалению, и разошлись, особенно в 40-е годы XIX века, две мощные национальные силы — государственный инстинкт императора и выросшее из народного сознания славянофильское учение.
Здесь можно только сожалеть, что в царствование Николая I так и не произошло
соединения государственного патриотизма с живым, пусть и беспокойным патриотизмом народным. “Земля” и “Власть” опять не смогли услышать и понять друг друга. “Власть” нисколько не интересовалась мнением “Земли”, более того, считала само существование такого мнения настоящей крамолой. И “Земле”, чтобы сохранить спокойствие в империи, оставалось только соблюдать свой верноподданнический долг. А ведь при такой постановке дела, по заключению одного из современников, “Самодержавие” грозило превратиться в “систему полицейско-канцелярской диктатуры”, “Православие” — в освящающую ее духовно-консервативную силу, а “Народность” — в верноподданническое прикрытие государственного фасада.
И сейчас можно признать, что подобное отношение российской “Власти” к “Земле”, т.е. к собственному народу, стало причиной очень многих проблем в отечественной истории. Разрыв между “Властью” и “Землей” не мог способствовать длительному благодатному существованию России…
***
Осмысливая внешнеполитическую линию Российской империи, Николай Павлович говорил: “Россия — держава могущественная и счастливая сама по себе; она никогда не должна быть угрозой ни для других соседних государств, ни для Европы. Но она должна занимать внушительное оборонительное положение, способное сделать невозможным всякое нападение на нее”.
Именно эта твердая позиция государя обеспечила многие военные и внешнеполитические успехи, которые достигла Россия в царствование императора Николая I. Были победоносно завершены войны с Персией (1826—1828) и Османской империей (1828—1829). Под протекторат России перешли Дунайские княжества. Но в 1831 году император спас турецкого султана, которому угрожал завоеванием египетский паша. Зато в результате, Россия с 1833 года на несколько лет установила свой контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. Император Николай I укреплял военный и политический союз России с Пруссией и Австрией. В 1849 году русский царь честно выполнил свой союзнический долг перед Австрией, направив войска в Венгерский поход, во время которого русские полки спасли австрийскую монархию и всю Европу от революции.
Из Высочайшего Манифеста 14 марта 1848 года: “После благословений долголетнего
мира запад Европы внезапно взволнован ныне смутами, грозящими ниспровержением законных властей и всякого общественного устройства.
Возникнув сперва во Франции, мятеж и безначалие скоро сообщились сопредельной Германии, и, разливаясь повсеместно с наглостью, возраставшей по мере уступчивости правительств, разрушительный поток сей прикоснулся, наконец, и союзных нам империи Австрийской и королевства Прусского. Теперь, не зная более пределов, дерзость угрожает в безумии своем и нашей Богом вверенной России.
Но да не будет так!
По заветному примеру наших православных предков, призвав на помощь Бога Всемогущего, мы готовы встретить врагов наших, где бы они ни предстали, и, не щадя себя, будем в неразрывном союзе с святой нашей Русью защищать честь имени русского и неприкосновенность пределов наших.
Мы удостоверены, что всякий русский, всякий верноподданный наш, ответит радостно на призыв своего государя, что древний наш возглас: за Веру, Царя и Отечество и ныне предскажет нам путь к победе, и тогда, в чувствах благоговейной признательности, как теперь в чувствах святого на него упования, мы все вместе воскликнем: С нами Бог! Разумейте, языцы, и покоряйтесь, яко с нами Бог!”
Но, стремясь возродить “законный порядок” в Европе после революций 1848—1849 гг., Николай I не смог предотвратить возникновения там мощной антирусской коалиции в составе Англии, Франции и других держав. Европейские государства, уже пораженные язвой гуманистического либерализма, просто-напросто испугались неимоверной мощи Православной Российской империи и начали изощренную пропагандистскую кампанию против России — европейская печать постоянно публиковала о России клеветнические сочинения. Что стоят только разглагольствования об отсталости, варварстве и агрессивности России в книге маркиза А. де Кюстина “Россия в 1839 году”!
Итак, 30 лет император Николай I удерживал Россию, а сама Российская империя удерживала весь мир на зыбком рубеже света и тьмы. И именно в эти 30 лет Россия превратилась в могущественнейшую мировую державу. И здесь нужно отметить одну очень важную черту во внешнеполитической деятельности российского императора. Будучи одним из самых религиозных государей за всю историю России, Николай I придавал религиозный смысл и военным действиям, которые ему приходилось предпринимать. По
мнению современного писателя и публициста К.Б. Раша, “все царствование императора Николая I — это одинокий поединок “последнего рыцаря Европы” с “исчадиями ада” революций, это война днем и ночью со скрытным и коварным врагом, война не на жизнь, а на смерть”. В 1848 году во время февральской революции в Париже Николай I писал брату своей жены прусскому королю Фридриху Вильгельму IV: “Нам обоим угрожает неминуемая гибель”. Царь знал, что говорил. Он лучше всех в Европе понимал угрозу и знал, за что он воюет. Отправляя в 1849 году войска в Европу на подавление революции, он сказал: “Ибо мы защищаем самое святое дело, мы — христиане”.
К.Б. Раш видит пять великих христианских сражений, которые дал император Николай I антихристовым силам в виде “революционной гидры” и которые он совершенно ясно осознавал, как войны за Святую Русь. Первое из них — сражение на Сенатской площади в 1825 году, когда он лично руководил подавлением декабрьского путча.