В феврале 1919 года при петроградском издательстве «Всемирная литература» открылась Студия художественного перевода, которая должна была готовить квалифицированных переводчиков. Однако вскоро выяснилось, что молодежь, пришедшая по объявлению о наборе, хочет овладеть не только искусством художественного перевода, а вообще литературным мастерством. Вскоре переводческая студия переехала в открывшийся 19 ноября 1919 года «Дом Искусств» и преобразовалась в Литературную студию. Здесь молодые авторы слушали лекции известных писателей и филологов - В.М.Жирмунского, А.Белого, В.Б.Шкловского, К.И.Чуковского, посещали семинары, которыми руководили Е.И.Замятин (проза), Н.С.Гумилев (поэзия), М.Л.Лозинский (стихотворный перевод). Прошло определенное время, прежде чем из массы способных людей выделились те, кто составил ядро группы «Серапионовы братья». Почти сразу прием новых членов был ужесточен, а затем и прекращен вовсе. «Канонический» состав группы запечатлен на фотографии 1921 года. Это Л.Н.Лунц, Н.Н.Никитин, М.Л.Слонимский, И.А.Груздев, К.А.Федин, В.В.Иванов, М.М.Зощенко, В.А.Каверин, Е.Г.Полонская, Н.С.Тихонов (перечислены авторы примерно в том же порядке, как они были приняты).
Целенаправленная организационная работа по созданию группы относится к январю 1921 года. На этом этапе главными были не столько литературные способности участников, сколько дружеские связи.
Члены группы – вместе и порознь – выступали с чтением собственных произведений. Из таких публичных выступлений следует упомянуть два литературных вечера, проведенных в Доме Искусств. Первый состоялся 19 октября 1921 (читали свои произведения Федин, Слонимский, Иванов, Каверин), второй – 26 октября 1921 (читали Полонская, Н.Чуковский, Зощенко, Никитин, Лунц), со вступительным словом на обоих вечерах выступил Шкловский.
Итак, литературная группа «Серапионовы братья» (по названию кружка друзей в одноименном романе Э.Т.А. Гофмана. 1819-1821, 4 тома) возникла 1 февраля 1921 года в Петрограде (Ленинграде) при Доме искусств.
В книге Гофмана группа друзей встречается после долгой разлуки, и один из них - Киприан - рассказывает о своей встрече с безумным графом П. Граф вообразил себя пустынником Серапионом, который при римском императоре Деции бежал в Фиваидскую пустынь, а позже принял мученическую смерть в Александрии. Все попытки друзей переубедить его наталкивались на непоколебимую уверенность графа, что весь окружающий нас мир - иллюзия и создание человеческого духа.
Для Гофмана был важен этот отказ героя от объективной действительности и уход в мир свободного воображения. Всего в сборнике Гофмана насчитывается 22 истории, которые рассказывают друг другу названые братья. Среди этих историй такие известные, как «Щелкунчик и мышиный король», «Мастер Мартин-бочар и его подмастерья», «Мадам Скюдери» и многие другие.
Для группы молодых писателей, объединившихся в Петрограде в 1921 году, главным в этой книге был принцип свободы воображения, порождающего новую реальность.
К области «серапионовского» фольклора, породившего немало легенд, относится вопрос о происхождении названия группы. По свидетельству Шкловского (которого иногда относили к числу участников группы), первоначально мыслилось название «Невский проспект», которое предполагает двоякую трактовку. Во-первых, отсылку к «петербургскому мифу», отразившемуся в творчестве молодых авторов, (влияние Н.В.Гоголя можно найти едва ли не у всех «серапионов»). Во-вторых, эмблема серапионовского быта – комната Слонимского, которая долгое время оставалась местом встречи «серапионов», единственным окном выходила на Невский проспект. И все-таки предпочтение было отдано другому названию. Толкователи возводили его к одноименному роману Э.Т.А.Гофмана (как уже было отмечено), а мемуаристы безнадежно пытались вспомнить, кто первый предложил такое название (одно время на авторство претендовал Слонимский, впоследствии отказавшийся от этого). Из области «фантастики» – и серапионовские «субботы», день, когда проходили еженедельные заседания. На самом деле, в разные периоды встречи бывали и во вторник, и в среду, и в пятницу.
Тем не менее, многие литературоведы утверждают, что «братья» встречались именно по субботам. Участники литературной группы собирались для чтения и обсуждения своих произведений. Собрания проходили в атмосфере строгой взыскательности, в острых, принципиальных спорах об искусстве. Выпустили единственный совместный сборник – «Серапионовы братья» в 1922 году (следует отметить, что в том же году он был переиздан в Берлине, но уже дополненный статьей И. Груздева «Лицо и маски». Этот сборник относительно недавно переиздали, но статья Груздева была исключена). Уже к середине 20-х годов встречи «братьев» становятся редкими, хотя и продолжаются вплоть до 1929 года.
Лидером группы был совсем молодой 20-летний Лев Лунц, который и написал манифест нового литературного объединения.
Однако состав и традиции группы оформились достаточно быстро. Протоколы заседаний на первых порах отчасти ориентировались на стилистику протоколов «Арзамасского общества безвестных людей», объединявшего литераторов пушкинского круга. Шуточные прозвища, которые давали друг другу «серапионы», –дань литературной традиции, связанной с «Арзамасом». Один из основателей группы, впоследствии известный французский литератор, В.Познер в письме к А.М.Ремизову упоминает некоторые из них: «братья: Груздев – брат настоятель, Никитин – брат канонарх, Лунц – брат скоморох, Шкловский – брат скандалист, я – молодой брат. Без прозвища – Вы, Ахматова, Анненков, Замятин, Зощенко, Одоевцева, Коля Чуковский». Упоминание Ахматовой, Шкловского и иных авторов, официально не входивших в группу, объясняется тем, что у молодых литераторов имелось немало друзей и единомышленников, многие из них регулярно посещали «серапионовские» собрания, участвовали в обсуждении новых произведений. Не являясь «серапионами» в полном смысле слова, не были они и «гостишками» – так именовали людей случайных или не слишком близких группе, допускавшихся на открытые собрания (иногда заседания проходили в узком кругу, где присутствовали одни «братья»). Кроме того, существовал так называемый «институт серапионовских девиц», который составляли М.Алонкина, И.Каплан-Ингель (впоследствии – Слонимская), Л.Сазонова, Л.Харитон, З.Гацкевич (впоследствии – Никитина).
История появления фразы «Здравствуй, брат! Писать очень трудно», которую принято считать традиционным серапионовским приветствием, а Каверин взял в качестве названия одной из своих мемуарных книг, также легендарна. Появилась эта фраза в письме Федина, адресованном М.Горькому, где автор говорил о сложности литературного ремесла: «Все прошли какую-то неписаную науку, и науку эту можно выразить так: «писать очень трудно». Фраза была с восторгом подхвачена адресатом: «Писать очень трудно» – это превосходный и мудрый лозунг». Об особом серапионовском приветствии упомянуто в статье, напечатанной в бельгийском журнале «Disque vert» (1923 год) под заглавием: Группа «Серапионовы братья». Неопубликованное письмо Максима Горького. На русском языке она вышла в петроградском журнале «Жизнь искусства» (1923 год).
В статье отразился отнюдь не случайный интерес знаменитого писателя к молодым собратьям по перу. Стараниями Горького литературная группа не только формировалась (он рекомендовал Иванова и Федина), но и в прямом смысле выжила. Так, благодаря горьковскому ходатайству «серапионам» были оформлены продуктовые пайки, выдавали одежду, по его рекомендации им высылались посылки АРА. Кроме того, Горький оказывал писателям денежную помощь, пропагандировал творчество «серапионов» за границей, договаривался о переводе их произведений на иностранные языки и следил за соблюдением авторских прав. Упоминавшаяся выше статья имела также целью защитить «Серапионовых братьев» от критических нападок в России. Горький стоял у истоков затевавшегося альманаха 1921, куда должны были войти произведения «серапионов», и даже набросал возможный план издания. Альманах в свет не вышел (среди других не осуществленных по разным причинам серапионовских начинаний – журнал «Двадцатые годы», еженедельная газета, посвященная вопросам литературы и искусства, книжная лавка).
Огромную роль сыграл в истории группы Шкловский. Его статья Серапионовы братья («Книжный угол», 1921год) оказалась первым упоминанием о «серапионах» в печати и стала, по словам Полонской, их «метрическим свидетельством». В ней он не только охарактеризовал настоящее положение молодых литераторов, но парадоксальным образом предсказал будущее: «Видели ли вы, как перед поднятым стеною пролетом Дворцового моста скапливаются люди? <…> Так невозможность печататься собрала воедино Серапионовых братьев». Хотя критик тут же оговаривался: «…конечно, не одна невозможность, но и другое – культура письма». Действительно, распад группы наметился сразу после того, как ее члены получили возможность публиковаться (В.Иванов, К.Федин, Н.Никитин и М.Зощенко вскоре стали известными писателями, тогда как Л.Лунца и В.Каверина почти не печатали).
В той же статье Шкловский называл источники, влияние которых различимо в творчестве «серапионов». С одной стороны, это линия «от Лескова через Ремизова и от Андрея Белого через Евгения Замятина», с другой – западный авантюрный роман. Таким образом Шкловский отметил разделение внутри группы на «правых» и «левых», «западников» и «восточников», подхваченное критикой. В частном письме, относящемся к тому же периоду, Шкловский выразился еще определеннее: члены группы делятся на «бытовиков» и «сюжетников». Благодаря деятельному вмешательству Шкловского вышел в свет сборник «Серапионовы братья. Альманах первый» (1922). Он появился в апреле 1922 и был посвящен М.С.Алонкиной, одной из «серапионовских девиц», секретарю литературной студии, где занимались будущие «серапионы».
Небольшая по объему (чуть меньше 4 печатных листов) и очень скромно оформленная книга, изданная, однако, серьезным по тому времени тиражом (в выходных данных указано 4000 экземпляров), так и осталась единственным серапионовским сборником. Впоследствии увидевшая свет книга «Серапионовы братья. Заграничный альманах» (Берлин, «Русское творчество», 1922) была лишь расширенным вариантом русского издания – добавлены стихи Полонской, Тихонова, статья Груздева «Лицо и маска», а рассказ Никитина «Дэзи» заменен его же рассказом «Пес». Сборник дает возможность судить о стилистических тенденциях, характерных для авторов, об их работе над формой.