Когда-то, будучи еще очень молодым, решившись на смелый шаг выступить с критическим обзором книги А.А. Шахматова «Очерк древнейшего периода истории русского языка» на заседании Московской Диалектологической комиссии, Н.С.Трубецкой, как он позже напишет, «произвел эффект разорвавшейся бомбы» (цит. по: Топоров 1994:48). Он находился в постоянном поиске. Видя методологические просчеты своего старшего коллеги и к тому времени виднейшего представителя фортунатовской школы и понимая необходимость преодоления разделяемого многими учеными метода реконструкции, он задумал посвятить этому вопросу книгу «Праистория славянских языков». «В ней, – пишет Н.С.Трубецкой в автобиографических заметках, – я предполагал продемонстрировать процесс развития отдельных славянских языков из праславянского и праславянского из индоевропейского с помощью усовершенствования метода реконструкции». (Ibid.: 49).
Таким образом, уже в 1910-е годы молодого ученого занимает проблема поиска нового уровня лингвистических исследований. Славянские языки и культурные традиции славянства позже нашли оригинальное воплощение в цикле этнолингвистических работ ученого. (Заметим, в силу ряда обстоятельств, Н.С.Трубецкой не успел реализовать задуманное). К слову сказать, фигура академика Шахматова не раз возникает в письмах Н.С.Трубецкого 1920-х годов. Анализируя его взгляды и осознавая неточность некоторых положений его теории, ученый, полемизируя с ним, Н.Н.Дурново пишет (20.X.1925): «В защиту Шахматова Вы приводите, что он в своих лингвистических построениях опирался на историю. По-моему, именно это и плохо. Историки, в сущности, знают очень мало о древнейшем периоде русского племени и сами обращаются за сведениями к нам, лингвистам» (Trubetzkoy’s Letters 1975:435).
Нам все-таки думается, что некоторые высказывания Н.С.Трубецкого довольно спорны, если не категоричны, напр., о том, что «... построения вроде Шахматовских являются лишь лингвистическим толкованием предвзятой истории...» (ibid.: 436). К ним, по всей видимости, следует отнестись с известной долей относительности. Впрочем, одно из замечаний Н.С. Трубецкого, на сей раз высказанное им в письме к Р.О.Якобсону от 18.VII.1923, более определенно, во всяком случае, являет собой полное единение и четкость поставленной задачи: и он, и Р.О.Якобсон считали фонетические признаки наиболее показательными при восстановлении древней языковой структуры и выяснении вопроса о степени родства языков разных семей. Конкретная проблема ставится им вполне аргументированно: «Для истории качественных изменений неударяемых гласных нужно проделать огромную работу перегруппировки того материала, с которым мы до сих пор оперировали. Как раз в этом вопросе особенно ярко сказывается неправильность методологической системы школы Шахматова, устанавливающей границы говоров, а не явлений, и исходящей из сложившихся говоров, которые затем «смешиваются» (Ibid.:54) .
Между прочим, в упомянутой статье (Jakobson 1962; то же: 1971) Якобсон упоминает и Д.К.Зеленина, который своими работами способствовал прояснению многих важных вопросов «языкового общежития». Научная позиция Д.К.Зеленина, высоко ценимого Р.О.Якобсоном, на наш взгляд, свидетельствует и об определенной тенденции в области языковых разысканий в первой трети 20-го века. Евразийская проблематика объединила отечественных ученых разной специализации, в силу обстоятельств оказавшихся по разные стороны границы. Здесь выступают черты «общеславянского» научного мышления, то, что П.Н.Савицкий выразил в понятии «лингвистика [но не лингвисты] евразирует.» Итак, Р.О.Якобсон, обобщая эту грань работ Д.К.Зеленина, обоснованно пишет: «...он устанавливает общеевразийские черты отношения говорящих к слову. Там, где есть общность оценки слова, единство культуры языка, естественно предположить и наличие совпадений в языковой структуре непосредственно» (Jakobson 1962:150).
Поразительно, казалось бы, имея общие принципы исследования, единую концепцию культурного развития и в основном совпадающие взгляды на проблему эволюции в широком ее толковании, к тому же, направляя свои разыскания в практическое русло, частные методы изучения языка и этнокультурных процессов у евразийцев и пути их реализации были все же разными. Менее известный в современной лингвистике, но неоднократно упоминаемый нами П.Н.Савицкий, чьи некоторые научные принципы,вероятно,легли в основу концепции этногенеза и пассионарности Гумилева, изучая пограничные сферы, впервые обнаружил связь геоклиматических зон с характером диалектных изоглосс (см.: Савицкий 1927; Jakobson 1962:147).
Следовало бы рассказать и о других достижениях этого направления, составившего целую эпоху в научном мире, и, увы, прошедшего практически незамеченным советской лингвистической школой. Предстоит еще исследовать истоки евразийства и определить роль В.И.Ламанского, Н.И.Надеждина и многих других славяноведов, чьи мысли были развиты поколением 1920–1940-х годов.
Мы постарались представить обширный спектр проблем оригинального и малоизученного направления гуманистической мысли XX века – евразийства, преимущественно касаясь его культурологической и этнолингвистической сторон. Без сомнения, самым ярким и самостоятельным евразийским мыслителем был Н.С.Трубецкой, выделившийся разносторонностью познаний и тщательностью методологических разработок. «Само евразийство, – пишет Н.И.Толстой, – во всей полноте возникает тогда, когда серьезный интерес к типологии культур привел Н[иколая] С[ергеевича] к представлению о культурах – микротипах и макротипах, которые связываются с понятием личности» (Толстой 1994:9).
Когда эта статья была уже почти готова, мы с радостью увидели на прилавках книжных магазинов книгу наконец-то изданного на Родине Петра Николаевича Савицкого «Континент Евразия» и новый «Этнологический словарь», закрепивший в своем словнике понятие «евразийство» как особую научную доктрину. Значит, идея евразийства обретает в России второе дыхание?
Список литературы
Вернадский Г. В. 1934 — Опыт истории Евразии. С половины VI века до настоящего времени. Берлин, 1934.
Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс., Толстой Н.И. 1987 — Послесловие // Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. — М., 1987. С. 492-519.
Крамер И. 1994 — Кн. Николай С. Трубецкой как философ культуры и истории // Н.С.Трубецкой и современная филология. — М.: Наследие, 1994. С. 119-127.
Кюннельт Леддин В. 1994 — Несколько «осколков» из жизни Николая Сергеевича Трубецкого (выступление на конференции) // Н.С.Трубецкой и современная филология. — М.: Наследие, 1994. С. 282-286.
Никитина С. Е. 1994 — Н.С.Трубецкой и исследование устной народной культуры // Н.С.Трубецкой и современная филология. — М.: Наследие, 1994. С.248-256.
Постников 1993 I, II — Политика, идеология, быт и ученые труды русской эмиграции (1918-1945). Библиография: Из каталога библиотеки Русского Заграничного Исторического Архива в Праге. Том I. Книги и брошюры Русской эмиграции 1918-1945 гг. Том II. Периодика Русской эмиграции 1918-1945 гг. / Составил зав. библ. в Праге С.П.Постников. Под ред. члена-учредителя Русского Библиографического Общества в Москве С.Г.Блинова / Introduction by Edward Kasinec and Robert H. Davis. — N.Y.:Norman Ross Publishing Inc., 1993.
Проскурин С. Г., Степанов Ю. С. 1994 — В поисках констант мировой культуры. Алфавитный принцип / Н.С.Трубецкой и современная филология. — М.: Наследие, 1994. С. 128-141.
Савицкий П. Н. 1925 — Евразийство // Евразийский временник. Кн. IV / Под ред. П.Н.Савицкого, П.П.Сувчинского и кн. Н.С.Трубецкого. — Берлин, 1925. С. 5-23.
Савицкий П. Н. 1927 — Географические особенности России, I. — Прага, 1927.
Толстой Н. И. 1990 — Вступление к статье Н.С.Трубецкого (1990 I) «Общеславянский элемент...». С.121-122.