Внешний вид дворового фасада сохранился в акварели А. Д. Иконникова, последним же сохранено от разобранного здания капительное завершение пилястра (находилось в кабинете ИЗО, в местном педагогическом институте).
В школу принимались малолетние ученики всякого сословия и звания на шесть лет, с платою по 200 рублей ассигнациями в год за учение, рисование, живопись и содержание, кроме платья; взрослые ученики—на четыре года с платою по 300 рублей в год, а обучавшиеся прежде—на три года с платою по 350 рублей в год.
Как мы уже упоминали, ученики школы, кроме специальных занятий, проходили общеобразовательные приметы, преподававшиеся учителями уездного училища.
«Дом Ступина был обширный: в двух залах размещались ученики, в третьей помощники. Была также особо построенная большая галлерея для статуй, античных голов и массы картин... У него было бесчисленное множество эстампов, академических рисунков и этюдов,—все это для учащихся служило богатым подспорьем, рисовали с оригиналов, со статуй и даже с натуры, г. е. нанимались и натурщики...».
«Занятия наши шли систематично и успешно. Лучшие работы учеников посылались раз в год в Академию Художеств, ни экзамен, и нередко случалось, что Академия удостаивала и высылала ученикам в награду серебряные медали, разумеется, только ученикам свободного звания, а не крепостным, хотя крепостных-то и было наибольшее число; но в школе различия между теми и другими никакого не было—жили, как говорится, душа в душу, один за другого готовы были умереть. . .».
«Сам Ступин был человек отличный, добрый, деликатный и гуманный, знаток своего дела и семьянин — а потому и помощники его и старшие ученики были такие же. Не могу назвать ни одного случая, чтоб кто-нибудь из них когда-нибудь позволил себе не только щипнуть или ударить кого из учеников, но даже выбранить кого неприлично, а уж о телесном наказании и говорить нечего,—и не слыхано...».
«Приятно и полезно проводили мы часы в праздничные дни. свободные от серьезных занятий. У г. Ступина была большая библиотека, и мы вполне были ее хозяевами, один из нас был и библиотекарем, и мы, так сказать, зачитывались до опьянения».
«Страсть к чтению н декламации была возбуждена в нас примером Рафаила Александровича (сына Ступина.)... От него-то мы, так сказать, заразились поэзиею...
Каждый год на святках у нас непременно устраивался театр — и какой театр. Заезжие труппы перед ним пасовали; арзамасская публика была от него в восторге».
Школа, основанная А. В. Ступиным, просуществовала без изменения до его смерти (31 июля 1861 г.), когда единственными его наследниками явились внуки (дети дочери) и зять—художник Н. М. Алексеев, работавший в Петербурге, в Исаакиевском соборе.
После смерти А. В. Ступина Н. М. Алексеев ходатайствовал перед Академией; прося поддержать школу, которая «пользу приносила в том краю первоначально развивающимся талантам молодых художников», и предлагая себя в преемники покойному А. В. Ступину. Для большего удобства и пользы дела Н. М. Алексеев находил необходимым перевести школу в Нижний-Новгород, но, не имея собственных средств, просил денежной помощи около 5000 рублей. Его ходатайство Академия препроводила в министерство императорского двора, откуда и был получен ответ: «Его величество, имея в виду, что означенная школ» существовала 58 лет без всякого со стороны правительства пособия, не изволил найти никакого основания к назначению оного и в настоящее время».
Время прошло; наступил 1861 г., правительство не нуждалось больше в искусственном поддержании традиций академического искусства. Последнее сдавало, хотя н медленно, свои позиции зарождавшемуся реализму. В Академии не верили, что в Арзамасской школе будет на прежней высоте старая художественная культура, которая давно и без того уже была поколеблена и подменялась Здесь, с одной стороны, натуралистическими тенденциями и тенденциями запоздалой романтики, а с другой стороны, — ростом реалистического направления преимущественно в портретной живописи.
1862 год оказался последним годом в истории Арзамасской школы. Н. М. Алексеев, получив отказ от Академии Художеств, приступил к быстрой ликвидации школы.
Нижегородский художник А. О. Карелии успел купить часть собрания, главным образом, гравюры и гипсы.
«В момент приезда моего отца в Арзамас за гипсовыми бюстами и статуями, числом около пятидесяти—тут была даже целая группа Лаокоона с детьми,—оказалось, что каменщики, обитавшие в залах былого музея, пробуя свои инструменты, так ампутировали носы, руки и ноги фигур, что спасти удалось только несколько академических бюстов, послуживших основанием уже в городе Нижнем школы рисования и живописи, которою мой отец руководил до своей смерти тридцать пять лет», — писал А. А. Карелин.
Много картин музея ступинской школы было приобретено академистом-мозаичистом А. Н. Фроловым, подарено разным лицам. «Ступинский музей был растаскан при свете белого дня».
После революции ряд материалов попал в Горьковский (б. Нижегородский) музей из того же собрания А. О. Карелина, б. Понетаевского монастыря, Арзамасского уезда, где было большое количество гравюр, главным образом религиозного содержания, некогда принадлежавших собранию А. В. Ступина.
Два бюста школы—Юпитера и Люция Вера — попали в мастерскую Горьковского университета и находились на рабфаке, а «Анатомия» Гудона попала в классы педагогического института.
Само здание школы, как мы уже говорили выше, было занято Троицким церковно-приходским училищем и в 1910 г., по-видимому за ветхостью, было разобрано.
«Без просвещения напрасно все старанье;
Скульптура — кукольство,
а Живопись — маранье».
А. В. Ступин в своих записках 1847 г. писал: «Основавши свою школу по примеру, хотя в миниатюре, академическому, но крайней мере стал давать классы методическим образом с вывезенных мастерских оригиналов, антических голов и фигур, во всем давая собою пример, все время" и труды посвящая для пользы моих воспитанников».
Высказанные А. В. Ступиным мысли дают нам право считать, что небольшая провинциальная школа для этой эпохи явилась, правда, отдаленным, но все же сколком с Академии Художеств. Образны Академии были сравнительно долго недосягаемыми и представлялись совершенными для Арзамаса. Им вторили, их копировали, но пришло время, и они стали постепенно забываться, а искусство стало восприниматься в другом свете.
Сын А. В. Ступина, Рафаил Александрович, после возвращения из Академии Художеств восемь лет работавший в Арзамасской школе как руководитель рисовального класса, ввел в обиход последней черчение с эстампов, прямо пером без абриса карандашом, увеличение и уменьшение рисунков против оригиналов. Он открыл также перспективный класс, из которого вышли художники: Н. Алексеев, В. Раев, В. Щегольков, К. Макаров, И. Зайцев, Волков и другие. Он явился новатором в области преподавания. Оставив школу, Р. А. Ступин продолжал свою художественную работу вне Арзамаса. Итоги своей педагогической работы он оставил нам в рукописи «Курса рисования и живописи», который мы вправе рассматривать как руководство, зародившееся на почве Арзамаса, в условиях провинциальной школы и характерное для методов и установок, которыми она жила в свои лучшие годы.
В своем предисловии к рукописи, которая полностью именовалась: «Наука рисования и живописи, с верным руководством к правильному и скорейшему достижению познания их. Составленная Императорской Академии Художеств художником 1-го достоинства исторической живописи и медалистом Рафаилом Ступиным», автор сообщал: «Я написал это краткое руководство к рисованию и живописи, которое, некоторым образом, вам может заменить учителя в сих полезных занятиях, и от успехов в оных, неоспоримо, зависит все ваше счастье. Художник, постигший тайну изящного и прилепясь, никогда не осиротеет в мире сем. он, имея через то верный способ поддерживать себя в жизни физической, будет всегда находить отраду в своем таланте, как в тесных объятьях друга. Такого художника гений вознесет выше людей обыкновенных—в другую сферу морального его бытия, где он, в очаровании творческой своей фантазии, самый мир будет созерцать в лучшем виде. Конечно, приобретение сего превосходного дара сопряжено с немалыми грудами, но терпение и прилежание все преодолевают. А дабы сколько-нибудь труды сии вам облегчить и путь, ведущий к цели вашей, сократить, я, по человеколюбию, изложил сии правила, почерпнутые сколько учением, столько и опытом мною приобретенным. Если они принесут желаемую вам пользу, то я буду с избытком награжден и счастлив».
Дальше Р. А. Ступив писал: «Друзья мои! Исполняя восемь лет священное звание учителя вашего, непрерывное мое старание было доставить сколько можно более пользы, предав вам приобретенные мною познания. Прилежание ваше заменяло недостаток училищных наших пособий, а ныне, когда школа снабжена всем нужным, обстоятельства отторгнули от вас меня и вместе лишили приятного удовольствия руководствовать в вашем учении; но разлука не переменила моего к вам расположения. Желая вам счастья, н вместе с сим, стремясь к общественной пользе;— ибо из вас многие готовятся для образования других».
Содержание этого «Kурса» мы не можем отнести к вполне самостоятельным изысканиям автора.