С другой, реальным проявления кризиса культуры стал процесс глобализации. По существу, глобализацию можно рассматривать, как «новую стадию интернационализации экономической жизни планеты, выражающуюся в усилении взаимозависимости национальных экономик», связанный с процессом слома традиционных территориальных, социокультурных и государственно-политических барьеров, которые предохраняют «национальные экономики от стихийных и неуправляемых внешних воздействий; как процесс потери государствами национальной автономии в макроэкономической сфере». В то же время глобализация – это и яркое свидетельство упадка современной чувственной суперсистемы бытия индустриального общества, когда с помощью массовой культуры происходит подрыв национальных культур, на основе которых сформировалась политико-правовая и экономическая основы современности, что вызвало усиление острейшего цивилизационного кризиса. Результатом стал подрыв государственно-политической самостоятельности и культурной идентичности многих, особенно, экономически слаборазвитых государств.
В целом процесс формирования глобального экономико-политического и социокультурного «монстра», способен «ввергнуть человечество в новую фазу социально-политических потрясений, неразрешимых противоречий и катаклизм», что является усилением проявления кризиса техногенной цивилизации. Такое положение дел есть результат, с одной стороны, действия объективных предпосылок мирового экономического и политического и культурного развития, вызванных тем обстоятельством, что мировая хозяйственная система достигла «предела сложности» индустриальных технологий, проистекающего из избыточности организационных форм предпринимательской экономики, ориентированной на максимальную прибыль. В результате, игнорируются духовные потребности человека, ухудшается материальное положение значительной части населения Земли и обостряются экологический и гуманитарный кризисы. Наличие глобальной экономики способствует тому, что большинство развивающихся стран утратило способность преодолеть свою отсталость, что формирует новую социокультурную ситуацию, не имеющую аналогов в прошлом. Так «разрыв в уровне жизни между пятью богатейшими и пятью беднейшими странами в 1960 году составлял 30:1, в 90-м 60:1; в 97-м 74:1».Кроме того, «за последние 15 лет доход на душу населения понизился более чем в 100 странах, потребление на душу населения сократилось в более чем 60. Примерно 150 мил. Человек – население равное совокупному населению Франции, Британии, Нидерландов и скандинавских стран, – впало в нищету с распадом Советского Союза». Показательно, что «368 мультимиллионеров и миллиардеров «владеют ровно половиной доходов 6 млрд. населения планеты, при этом, 400 млн. человек в мире голодают, 100 млн. – бездомные, а 23 % от всего населения Земли абсолютно бедны по меркам западных стран».. К тому же, каждый человек в наиболее развитых странах потребляет в 20–30 раз больше ресурсов, чем жители всех остальных стран. Подобный рост потребления приводит не только к делению социальной напряженности в мире, но и к обострению экологического, демографического а также антропологического кризисов, угрожающих основам бытия современного мира.
С другой стороны, нарастание кризисных тенденций в мировой рыночной экономике есть результат деятельности финансовой олигархии, как нового культурно-исторического явления. Сформировавшись в конце XIX–начале 20 века, этот слой реальных властителей мирового рынка после Второй мировой войны слился с традиционными масонами, образовав закрытую сеть. Такая сеть вместе со значительной частью высокопоставленных чиновников западных и многих других стран, «новых русских», а также мафией, дельцами наркобизнеса, террористами образует реальный не только экономический, но и социокультурный субъект международной ПОЛИТИКИ. Эта сила опробовала такой лакус, или элемент будущего в настоящем действительности, как сетевые структуры социокультурного действия, которые куда более эффективны, чем традиционные организация власти современных государств. В результате, не требуется устанавливать какой-то мировой центр глобальной власти, т. к. появилась возможность реально ее осуществлять путем управления сознанием элит и масс с помощью технологий нейролингвистического программирования и непрямых действий, как проявление нового историко-культурного феномена действительности. Финансовая олигархия, являясь структурой грабительского склада добывателей трофеев, осуществляет свое обогащение не за счет подъема производства, а за счет биржевых спекуляций, грабежа большинства стран мира, роста наркобизнеса и торможения научно-технического прогресса во всемирном масштабе. Таким образом, падение эффективности научно-технических разработок свидетельствует о кризисе современного социокультурного способа взаимодействия человека и техники, что подрывает основы безудержного техницизма индустриальной эпохи, обращая внимание на необходимость выработки новых основ бытия цивилизации на основе экологического императива поведения общества.
Динамика современного культурно-цивилизационного кризиса, который остро проявляет себя в настоящее время, в период с 2021 по 2070 годы сменится, по прогнозу Яковца, новым культурным подъемом. В это время «адекватная постиндустриальной цивилизации культура станет развиваться на своей собственной содержательной, технической и информационной базе». По-видимому, данная культура будет носить уже духовный характер, сопоставимый с периодом идеациональной суперкультурной системы средневековья, но на качественно ином духовном и энеготехнокосмическом уровне духовно-экологической цивилизации, когда развитие общества будет сочетаться с идеей Вернадского о коэволюции природы, социума и человека. Соответственно новой формой бытия, как основы межкультурного взаимодействия народов на этапе формирования постиндустриального общества должна стать агиократия («власть святынь»), идея которой была высказана выдающимся русским философом Павлом Ивановичем Новгородцевым. Принцип агиократии, являясь этико-социальным дополнением теории ноосферы, означает, что принятие любых политических и экономических решений, проведение культурной и межконфессиональной политики, функционирование государственных институтов и правовых механизмов должны базироваться на социокультурных принципах духовного и экологического императива. А это требование особенно актуально для территории Беларуси и других восточнославянских государств, где осуществляется взаимодействие различных цивилизаций и культур и религий.
В этой связи народам восточнославянских стран нужно совершенно четко поставить перед собой цель – первыми сознательно приступить к созданию духовно-экологической цивилизации. А если мы войдем туда первыми, то создадим стандарты и моду жизни в новом обществе, для чего потребуется совершить технологический прорыв, сопряженный с мировоззренческой революцией. Как подчеркивает Ч.С. Кирвель «Нам представляется, что грядущий формационный скачок в развитии человечества является в первую очередь результатом новой мировоззренческой ценностной революции, равной по масштабам, но принципиально отличной по своему содержанию от той, которая произошла в эпоху Возрождения». Такая революция призвана осуществить пересмотр идеалов, ориентированных на силовое преобразование окружающего мира, и переосмысление противостоящего культурным традициям восточнославянских народов безудержного технологического активизма на принципах экологической безопасности. Одновременно, должны быть выработаны нравственные «противовесы» и «ограничители» «хишнечески-механическим» устремлениям современной техногенной цивилизации и обосновано новое понимание перспектив развития человечества. Причем, такой духовный прорыв необходимо сочетать с технологическими достижениями ученых, изобретателей, инженеров, педагогов врачей и творцов, которые нашли свои оригинальные подходы, вступившие в противоречие с основными принципами потребительской цивилизации западного типа.
Литература:
1. Журнал «Весник ГрГУ им. Я. Купалы», 2007 г.