Итак, могильный курган является погребальным памятником, служащим своеобразным ориентиром и символом славы и доблести. Достойно прожитая жизнь, славная смерть, погребение с соблюдением обязательных ритуалов и, наконец, могильный холм возводят умершего в ранг героя, приобщают души умерших к хтоническим божествам.
Форма кургана, соотносимая с концепцией Мировой горы, являет собой трехчленную модель мироздания. Курган как космологическая схема, основанная на противопоставлении «этого» и «иного» миров, служит организующим элементом, связующим верхний и нижний миры, в центре которого оказывается погребенный. Его срединное положение должно гарантировать новое рождение в момент смерти. В горизонтальной проекции круг, образуемый курганной насыпью, символизирует цикличность природных явлений и главную идею погребального культа – цикличность жизни и смерти, вечный переход бессмертной души из одного состояния в другое.
4.2 Надгробные памятники – смысл и назначение
В соответствии с греческими обычаями на могилах ставились каменные надгробия. Самые ранние надгробные памятники в некрополях боспорских городов представлены каменными стелами. В V–IV вв. до н.э. надгробия еще довольно редки. Они имеют вид простой прямоугольной известняковой плиты с врезанным на ней именем покойника. Такой тип стелы господствует на Боспоре в это время. Стелы без всякого рельефного изображения увенчивались профилированным карнизом, треугольным фронтоном или анфемием – скульптурным навершием в виде пышной ажурной пальметты и волют (рис.14)[121; № 1-13, 19-50, табл.I,II, № 54-72, табл.III-IV, №91-154, табл.V-IХ]. Врезанные буквы надписи окрашивались в красный цвет. Эти стелы изготовлены из местного известняка боспорскими мастерами. Привозные надгробия из мрамора аттической работы достаточно редки, их могли позволить себе только очень состоятельные люди, а в ранний период существования греческих полисов на Боспоре их было немного. Лишь с конца V в. до н. э. в связи с ростом благосостояния вошло в обычай устанавливать дорогие мраморные надгробия, доставлявшиеся из Афин. Местные мастера следовали привозным образцам [16;234-235].
В IV-III вв. до н.э. на Боспоре распространяются стелы с росписью. Если на стелах V-IV вв. до н.э. раскрашивались только буквы надписи и лишь иногда встречаются элементы декоративной росписи, нанесенные красной краской по поверхности плиты, – гирлянды, овы, ленты, оливковая ветвь как знаки увенчания, а значит обожествления, умершего, то с IV в. роспись может представлять сюжетную сцену. Примером служит расписная стела, найденная на горе Митридат, с изображением Гермеса Психопомпа, а также стела Апфы, жены Афинея (рис.15) из Керчи с росписью, изображающей молодую женщину с ребенком на руках, стоящую перед надгробной плитой, увенчанной бюстом. Роспись в настоящее время утрачена, она была скопирована в XIX в. Ф. Гроссом. Стела Апфы являлась хорошим образцом греческой живописи, отличающей аттический надгробный рельеф IV в. до н.э. [28;103,105-106]. Однако нет никаких оснований считать стелу Апфы, выполненную из местного известняка, с росписью, нанесенной прямо по камню без предварительной грунтовки, привозной и сомневаться в том, что роспись выполнена на месте в характерной для боспорской школы технике
В V–III вв. до н. э. на Боспоре бытуют и антропоморфные надгробия. Антропоморфы встречаются двух типов: в виде схематизированной человеческой фигуры с выступающей в верхней части округлой или треугольной формы головой (рис.16) и в виде каменной плиты с грубым врезанным контуром женской или мужской фигуры [64;55-58]. Судя по следам краски, «лица» их рисовались. Высказывалось мнение как о негреческом происхождении антропоморфных изваяний [28;166; 35;186], так и об их эллинском происхождении [10;83-84]. Мы считаем, что антропоморфы следует рассматривать как упрощенный, рассчитанный на небогатого заказчика ремесленный вариант обычных греческих надгробий, так как они встречаются исключительно в греческих некрополях [56;83-84] и связаны с нормами эллинистического погребального обряда.
Богатые граждане могли позволить себе привозные надгробные статуи из мрамора прекрасной аттической работы, передающие идеализированный облик и характерные черты погребенных. Шедевром эллинского искусства являются парные статуи «боспорянина» и «боспорянки» (рис.17.1,2), хранящиеся в Эрмитаже. Пантикапейским мастером была выполнена статуя воина из известняка, от которой сохранилась голова в коринфском шлеме (рис.18).
В IV-III вв. до н.э. на Боспоре получил широкое распространение тип надгробной статуи-полуфигуры, передающей полуфигуру или поколенное изображение умершего. Этот тип надгробного памятника можно поставить в связь с традицией античного искусства изображать богов, связанных с землей и загробным миром, в виде полуфигур или бюстов, как бы выходящих из земли. Так, например, изображена на большом фризе Пергамского алтаря богиня земли – Гея, мать гигантов. Подобный тип надгробий наглядно выражает идею героизации умершего, в данном случае его отождествления с божествами подземного, загробного мира [27;88].
Самым распространенным видом надгробий, начиная с III в. до н.э., являются стелы с рельефным изображением. В неглубокой нише-эдикуле разворачивались сюжетные сцены, ниже помещалась надпись. Ниша обрамлялась фронтоном, пилястрами или аркой [59;113-120]. Самым раннимрельефным надгробием можно считать монументальную плиту, найденную в 1965 г.в насыпи Старшего кургана из курганной группы Три брата под Керчью (рис.19), хранящуюся в Керченском лапидарии(КЛ-1267). Это единственный на Боспоре монументальный памятник такого рода. Он уникален прежде всего огромными размерами (его высота составляет ок. 2,70 м), а также тематикой сюжета и высоким художественным уровнем исполнения. Изображение, выполненное в технике горельефа, представляет сцену загробного выезда: на переднем плане изображена четверка лошадей, управляемая возницей, на заднем плане слева в наиске – погрудное изображение богини подземного царства в ритуальном головном уборе - калафе, навстречу ей движется всадник; богиня протягивает ему левую руку ладонью вверх. Пальцы руки отбиты, поэтому невозможно определить, какой предмет она держала, возможно, это плод (яблоко или гранат - райский плод и символ бессмертия) или же сосуд округлой формы со священным напитком вроде живой воды или водой забвения реки Мнемосины [83;112].
О том, что женский персонаж на надгробии – богиня, свидетельствует изображение наиска храма, создающего отдельный план - сакрализованное пространство - и отделяющего божество от смертных. Такое подобие храма или героона мы видим на всех надгробных стелах. Изображения умерших на расписных и рельефных стелах помещались в углублении, оформленном по бокам пилястрами и треугольным фронтоном сверху. Храмовая символика служит концепции героя-умершего. В рельефе Трехбратней стелы идея приобщения умершего (всадника) к сонму подземных богов выражена жестом богини, протягивающей священный дар.
По-видимому, в рельефе Трехбратней стелы нашел отражение один из эпизодов местного этиологического мифа, связанного с культом Деметры Элевсинии на Боспоре. Большинство исследователей отождествляют фигуру в наиске с Деметрой [83;115. 26;34-36.77;134-133].
Особо следует остановиться на таких деталях, как колонна с подвешенным на ней горитом, разделяющая композицию на противоположные миры – мир живых и мир мертвых. Колонна, как и Мировое дерево, выражает представление о трехчастном строении мира. Изображение лука соответствует системе погребальной героической символики, сформировавшейся в Греции и заимствованной на Боспоре [26;34-36]. Квадрига, как нам представляется, означает цикличность природных процессов во времени – смену времен года, дня и ночи, жизни и смерти.
С III в. до н.э. стелы с рельефами получают широкое распространение на Боспоре. Изображения на рельефах связаны с представлениями о героизации умерших, которых почитали как богов. На Боспоре сложился определенный круг тем и сюжетов. Одной из самых распространенных является сцена загробной трапезы. Герой-умерший возлежит на ложе-клине с сосудом для вина в руке, перед ним столик-трапедза, уставленный яствами. Часто в симпосии на рельефе присутствует женщина, сидящая в кресле в величественной и скорбной позе, рукой она придерживает край плаща, накинутого на голову, или подпирает щеку – знак печали (рис.10). Фигурки прислуживающих за столом детей или слуг представлены в неизмеримо меньшем масштабе, порой они едва доходят до пояса или даже до колена пирующих [58;53-54]. Как видим, иерархия в отношениях смертных с обожествленными умершими выражена очень наглядно. В то же время в изображении нескольких главных персонажей соблюдается принцип исокефалии – головы вех участников, и сидящих и стоящих, расположены на одном уровне.Вероятно, сцены загробной трапезы выражали представления боспорян о посмертном беспечальном обитании в Элизиуме, на них умерший изображен незримо присутствующим на поминальном пире в свою честь.
На стелах умерший представлен пирующим подобно Гераклу на Олимпе (рис.20)[82;108]. Обычай устройства общественных столов имел широкое распространение у древних греков. Он был связан с древнейшими представлениями о жертвоприношении как о совместной трапезе божества и людей [73;XI,X,I]. Вкушение жертвенного мяса, сопровождавшеесяжертвенными возлияниями и молитвами, означало участие в священнодействии и совершалось всеми гражданами в честь подземных богов, к которым приобщался умерший [80;76-77].