Другая существенная черта древнерусского, как и всякого иного средневекового искусства, – следование канону. Она нашла свое выражение во всех видах пластических искусств, но чаще всего говорят о каноничности применительно к древнерусской живописи, имея в виду использование художниками устойчивого набора сюжетов, типов изображения и композиционных схем (иконография), освященных вековой традицией и апробированных церковью. В художественной практике применялись так называемые образцы – рисунки, миниатюрные иконы – «таблетки», позднее – «прориси» (контурные кальки), без которых не обходился почти ни один средневековый мастер. Однако считать, что канон только сковывал мысль средневекового живописца, суживал его творческие возможности, было бы неверно. Канон – явление сложное и не может быть оценен однозначно. Он был неотъемлемой структурной частью средневековой культуры, дисциплинировал художника, направляя его поиски, воспитывая зрителя, помогая ему быстро ориентироваться в идейном замысле художественных произведений.
Еще одна важная характерная черта древнерусского искусства – его преимущественная имперсональность. В отличие от искусства нового времени и от западного искусства эпохи Возрождения и позднейших периодов, мы не так уж часто можем назвать имя строителя того или иного древнерусского собора или автора иконы, создателя золотого креста или роскошного евангельского оклада. До конца XV в. такие сведения единичны.
«Безымянность» – порождение средневекового мировоззрения и культового назначения искусства. Роль творца церковь отводила себе, признавая художника лишь исполнителем. К тому же средневековый мастер обычно находился не на верхних ступенях феодальной общественной лестницы. Вот почему мы гораздо чаще знаем заказчика художественного шедевра, чем его создателя.
И все же имперсональность средневекового искусства не следует преувеличивать. Нам известно не одно и не два имени русских зодчих, иконописцев, ювелиров, книгописцев древнейшего периода, зафиксированных на стенах храмов и полях икон, окладах и страницах книг. Киево-Печерский патерик сохранил имя знаменитого русского иконописца XI– начала XII в. печерского монаха Алимпия. Таким образом, уже на заре русского средневекового искусства открываются нам имена его первых творцов.
Для того чтобы представить себе те условия, в которых развивалось искусство Древней Руси, следует учесть еще одно важное обстоятельство: искусство не просто обслуживало религиозные потребности общества, но непосредственно служило церкви как главнейшему идеологическому институту феодального общества и находилось под ее контролем. Отводя художнику лишь роль исполнителя, церковные иерархи следили за каноничностью его творчесства, порой поощряя ремесленничество.
Особенно отрицательно отразилось это на живописи XVI–XVII столетий. В условиях идеологического господства церкви светская живопись не имела возможности свободно развиваться; поздно появился портретный жанр; осталась в пасынках любимая народом деревянная скульптура.
Тяготение к традиционализму в архитектуре побудило патриарха Никона в середине XVII в. наложить запрет на строительство шатровых храмов – гордости русской национальной архитектуры.
Таковы условия, в которых развивалось древнерусское искусство, оставившее нам бесценное художественное наследие.
Сокрушив «кумиры» Перуна и других языческих богов и воздвигнув монументальный храм св. Богородицы, киевский князь Владимир Святославич как бы подвел черту под древнейшим периодом русской истории. Принятие христианства в его византийской редакции обеспечило молодому русскому государству широкие культурные контакты с самой развитой страной тогдашней Европы, использование ее богатейшего художественного опыта. Очень важным было также приобщение Руси к искусству и культуре Болгарского царства, переживавшего в X в. период расцвета. Многие из древнейших сохранившихся русских рукописных книг являются списками с болгарских оригиналов.
Политическим и культурным центром Русской земли X–XI вв. был Киев – «мать русских городов», город, который в это время так бурно рос, что иностранные наблюдатели имели все основания называть его соперником Константинополя и «блестящим украшением Греции» (православного мира). Титмар Мерзебургский утверждал, что в Киеве начала XI в. было 400 церквей. Вероятно, в это число попали не только церкви, но и башнеобразные постройки светского характера.
Архитектура Киевской Руси
Культовое зодчество имело особое значение в феодальной христианской культуре. Храм являлся образом мироздания, «кораблем спасения», центром общественной жизни и средоточием всех видов искусства. Он воплощал в себе философию, этику и эстетику феодального общества. В нем произносились блестящие ораторские «слова» и «поучения», пелись величавые песнопения. В его архитектуре, стенной живописи и иконах воплощались представления о строении мира, его истории и его будущем. Самый внешний облик «украшенных» церковных зданий, с которыми не могли соперничать даже княжеские дворцы, производил особенное впечатление на простолюдинов.
Первые русские церкви были в большинстве деревянные и не сохранились до нашего времени, как, впрочем, не сохранилась и грандиозная каменная церковь святой Богородицы, построенная князем Владимиром Святославичем в 989–996 гг. и названная Десятинной (князь выделил десятую часть своих доходов на ее содержание). Правда, проведенные археологами раскопки и некоторые письменные источники позволяют нам судить об облике Десятинной церкви, имевшей три нефа с апсидами на востоке, обходную галерею и, вероятно, многоглавие. Внутри она была украшена фресками.
Древнейшим «свидетелем» тех времен и крупнейшим художественным памятником Киевской Руси является Софийский собор, построенный сыном Владимира Ярославом Мудрым (1037 г. – конец XI в.). Киевская София – величественное пятинефное сооружение крестово-купольной системы, ограниченное на востоке пятью апсидами и увенчанное тринадцатью куполами (снаружи перестроено в XVII в. в стиле украинского барокко). Огромный двенадцатиоконный барабан заливал светом центральное пространство храма. Четыре главы освещали алтарь, восемь – обширнейшие хоры («восходние полати», на которых во время богослужения находился князь со своими приближенными), занимавшие всю западную часть здания. Столь развитых хор мы не встречаем в византийских храмах. Собор был окружен одноэтажной открытой галереей. Позднее первоначальная галерея была надстроена и слилась с основным массивом церкви, а вокруг нее была выстроена новая одноэтажная галерея с лестничными башнями. Так сформировался архитектурный облик киевского Софийского собора, отличающийся ясностью и логичностью художественного замысла. Собор представляет собой как бы величественную пирамиду, мерный шаг ступеней которой последовательно и неуклонно восходит к центральной точке – блистающему позолотой главному куполу. Внешний вид собора был праздничным и нарядным. Как и все каменные постройки этого периода, он был сооружен из плоского кирпича – плинфы с применением в кладке «утопленных» рядов, покрывавшихся розоватой цемянкой. Так возникала характерная для плинфяных зданий нарядная двухцветность.
Ступенчато-пирамидальный архитектурный облик Софии и ее многоглавие отличают этот храм от однотипных византийских церквей и вводят его, как можно полагать, в русло традиции местного деревянного зодчества, повлиявшего и на Десятинную церковь. Тринадцатиглавой была первая деревянная София в Новгороде. В интерьере Софии Киевской в полную меру реализовалась идея средневекового синтеза искусств. Перед глазами вошедшего сменялись разнообразные живописные перспективы, которые влекли его к центру – в подкупольное пространство. Весь интерьер собора блистал великолепием отделки. Полы были покрыты мозаичной смальтой, инкрустированной в плиты из красного шифера или уложенной в связующий раствор. Алтарь (полностью открытый в те времена глазам собравшихся, так как перед ним находилась лишь низкая мраморная преграда, а не высокий иконостас, появившийся в более позднее время), центральный купол, восточные столбы, паруса и подпружные арки были украшены драгоценной мозаикой, а остальные части стен – многоцветной фресковой росписью. Из всех этих компонентов складывался общий художественный облик Киевской Софии – храма, создание которого его современник митрополит Илларион считал важнейшей заслугой Ярослава Мудрого: «Яко церкви дивна и славна всем окружным странам, якоже ина не обрящется в всемь полунощии земнем, от встока до запада».
Киевская София осталась не только непревзойденным архитектурным шедевром, но и оказала значительное влияние на другие выдающиеся произведения древнерусского каменного зодчества: Софийские соборы Полоцка и Новгорода.
При Ярославе больших успехов достигло не только культовое, но и гражданское зодчество (возникшее еще в дохристианский период; каменный княжеский терем упоминается в летописи под 945 г.), что было связано в первую очередь с продолжавшимся бурным ростом Киева, которому давно стало тесно в старых границах. Поэтому Ярослав «заложи» новый «город великий, у него же града суть Златая врата». Золотые ворота Киева, названные так в подражание константинопольским, являются единственным частично уцелевшим памятником светского киевского зодчества эпохи Ярослава (ок. 1037). Они представляли собой опирающуюся на мощные пилоны громадную арку, увенчанную надвратной церковью Благовещения. Вместе с тем Золотые ворота наряду с другими башнями крепостной стены ярославова Киева выполняли роль важного оборонительного узла.
Во второй половине XI в., при Ярославичах, в киевской архитектуре намечаются и развиваются новые элементы. Христианство завоевывает все более прочные позиции. Усиливается влияние христианского аскетизма, почти неизвестного при Владимире и Ярославе. Выразителем этих новых веяний в зодчестве выступает Успенский собор Киево-Печерского монастыря (во время Великой Отечественной войны разрушен фашистами и находится в руинах). Он был построен князем Святославом Ярославичем в 1073–1078 гг. и представлял собой обширный и высокий трехнефный храм, увенчанный единственным куполом. Мощные и строгие пилоны членили внутреннее пространство. Свет из барабана и стенных окон равномерно освещал центральный куб здания. Интерьер в целом стал гораздо строже по сравнению с интерьерами ранних киевских храмов. Архитектурный облик собора был типичен для монастырского зодчества второй половины XI в. По этому же типу шестистолпного одноглавого трехнефного храма были построены более ранняя церковь Михайловского (Дмитриевского) монастыря (середина XI в.), собор Выдубицкого монастыря (1070–1088) и ряд более поздних соборов в других княжествах.