Все в этой картине - и обстановка, и типы - противоречит современным понятиям об исторической верности и жизненной правде. Но стоит внимательно всмотреться в эту семейную сцену, и все рассуждения о теории искусства уступают место чувству кроткого умиления - столько поэзии и духовной красоты в этой группе, собравшейся около бедной колыбели Спасителя, такая наивная грация в позе спящего ребенка, столько любви и нежности во взгляде молодой матери и в ее улыбке... Св. Иосиф пытливо и задумчиво вглядывается в черты младенца, как бы предвидя тернистый путь, по которому тому придется идти. Весь свет картины сосредоточен на фигуре спящего Иисуса, лишь отдельные лучи скользят по груди и шее Марии, по лицу Иосифа и по скромной постельке.
Выбрав сюжет, Рембрандт весь уходил в него, проникался малейшими подробностями, подвергал его самому всестороннему обсуждению. Обыкновенно первый набросок не удовлетворял его. И Рембрандт, вместо того бы изменять и переделывать, вовсе забрасывал испорченные оттиски и начинал все сызнова. Так из-под его кисти или резца появлялись новые, оригинальные воспроизведения одной и той же темы. Художник никому не поручал печатания своих гравюр: при каждом оттиске он прибавлял несколько штрихов к рисунку, добиваясь новых эффектов, то усиливая, то ослабляя тон. Поэтому снимки одной и той же гравюры часто отличаются друг от друга в мелких подробностях. Даже в такой механической работе виден гений Рембрандта.
Вероятно, в эти первые годы у молодого художника было немало свободного времени - он написал целую серию автопортретов. Но эти работы - уже не первые опыты гениального ученика, а вполне законченные произведения.
Что заставляло Рембрандта так много и часто писать свое изображение? Может быть, им руководило весьма понятное и законное желание человека, чувствующего свое превосходство над точной, сознающего в душе нечто необыкновенное, передать потомкам свой внешний облик, стремление не исчезнуть бесследно не как художник, а как личность? Может быть, он хотел привлечь внимание любителей живописи, посещавших его мастерскую, и тем увеличить количество заказов?
Зная скромный и скорее беспечный, чем расчетливый характер Рембрандта, едва ли можно предположить, что им управляли исключительно самолюбие и корысть. Скорее, просто не мог такой гордый и властный человек, как Рембрандт, который даже ради хлеба насущного в дни крайней бедности и нужды ни на йоту не поступался своими взглядами и привычками, подчиняться капризам натурщиков и моделей.
В самое короткое время его мастерская сделалась средоточием художественного мира Амстердама. Богатые граждане постоянно обращались к нему с заказами, несмотря на то, что ему, по словам современников, надо было не только платить за работу большие деньги, но еще и просить, умолять, чтобы он за нее взялся.
Через год после своего переселения в Амстердам Рембрандт создал одно из величайших своих произведений - "Урок анатомии". Если бы творец "Ночного дозора", "Снятия с креста" и других выдающихся картин написал только этот "Урок", его было бы достаточно для славы одного из первых живописцев эпохи.
В XVII веке в Голландии, где живопись процветала с самого начала Возрождения, члены отдельных корпораций охотно заказывали коллективные портреты. Этого обычая в особенности придерживались хирурги. До Реформации хирургия прозябала под гнетом средневекового религиозного деспотизма. Только в середине XVI столетия медики получили право открыто, без страха наказания и преследования заниматься изучением своей специальности. Закон, разрешающий вскрытие человеческих тел для анатомических исследований, был обнародован в 1555 году. Для вскрытий с научной цепью отвели особые помещения; они назывались анатомическими театрами.
В 1632 году кафедру анатомии в Амстердаме занимал врач и ученый Николас Тюльп, Желая получить на память о любимом профессоре его портрет, члены корпорации хирургов обратились к живописцу с просьбой взять на себя эту работу. Такие портреты, по обычаю эпохи, писались по принятому шаблону: все размещались вокруг стола или становились в один ряд так, чтобы каждое лицо было одинаково видно зрителям.
Но всякая рутина была чужда гению. До сих пор никто из его собратьев не достиг в портретной живописи той непринужденной естественности и правды, которые поражают в "Уроке анатомии". Эта жанровая картина дышит свежестью, бодростью и силой. Ее создала рука не только великого мастера, но и глубокого психолога и знатока человеческой души.
По выражению лиц на портрете легко угадать характер каждого, прочесть волнующие его чувства и мысли. Доктор Тюльп стоит над телом, лежащим на операционном столе. Он демонстрирует обнаженные мускулы руки, причем невольно, по привычке, свойственной анатомам, двигает собственными пальцами, как бы подтверждая объяснения деятельности мускулов. Лицо врача серьезно и спокойно; он сознательно и уверенно передает слушателям научные выводы, которые для него уже вполне ясны и несомненны.
Вокруг лектора тесным кружком столпились семь хирургов. На первом плане, рядом с Тюльпом, трое молодых людей. Один из них, очевидно, близорукий, внимательно рассматривает открытую мускулатуру; второй, как бы пораженный доводами профессора, вскинул на него глаза; наконец, третий, стараясь разглядеть движение руки Тюльпа, напряженно следит за объяснениями лектора
За этой первой группой - еще четыре хирурга. Немного позади профессора мужчина средних пет старательно записывает лекцию; рука его остановилась на полуслове: он, видимо, обдумывает, как бы точнее выразить мысль. У самого стола, опираясь на него рукой, вполуоборот к зрителям поместился красивый молодой человек. Он - скептик: на его губах почти насмешливая улыбка. Из остальных фигур полна экспрессии крайняя: человек уже зрелый, вероятно, встретивший немало затруднений и неразрешенных задач в своей деятельности в качестве врача. Он написан в профиль: устремив глаза на Тюльпа, кажется, весь превратился в слух, стараясь не пропустить ни одного слова.
По картине разлит яркий и вместе с тем мягкий свет: нигде не видно мрачных тонов, которыми впоследствии так любил пользоваться Рембрандт. Это освещение как бы олицетворяет сияние науки, изгоняющее всякую тьму и проникающее в самые отдаленные уголки.
Почти двести лет "Урок анатомии" находился в здании, где впервые зазвучал в свободной Голландии голос свободной науки. В 182В году король Вильгельм I купил эту жемчужину голландской школы за 32 тысячи флоринов (Рембрандт получил всего 700 гульденов) и пожертвовал ее картинной галерее в Гааге.
Весть о том, что только что оконченный портрет Тюльпа и его слушателей уже сдан заказчикам и украшает стены анатомического театра, быстро распространилась по городу. Толпы любопытных осаждали аудиторию, спеша полюбоваться новым произведением Рембрандта. Слава его росла, а с ней и число заказов: каждый из жителей города, имевший хоть какой-то достаток, хотел получить портрет его работы, хотя бы гравированный на меди.
Одним из первых обратился к художнику знаменитый в то время проповедник Ян Корнелис Сильвиус. При первом же свидании Рембрандт почувствовал глубокое уважение и симпатию к почтенному пастору. Он сразу принялся за депо и особенно старательно отнесся к исполнению заказа
Вскоре поспели первые оттиски, но они не удовлетворили молодого художника. Ему казалось, что лицо его нового друга получилось слишком холодным и безжизненным, что не удалось уловить то соединение вдумчивой строгости и сердечной доброты, которое так нравилось ему в пасторе.
Снова пришлось взяться за депо. Рембрандт усилил тени: в лице появилось больше жизни, оно стало более рельефным, но тонкость работы, цельность впечатления пострадали. Тем не менее художник решился сдать работу заказчику: он отослал ему все четыре оттиска с самым задушевным письмом. Старик остался очень доволен портретом. Его тронула деликатность мастера, отдавшего в его распоряжение вместо одного листа целых четыре. Плененный веселым, живым характером юноши, строгий проповедник дружелюбно отнесся к нему и ввел его в семью, где Рембрандт скоро сделался своим человеком. Здесь он встретил двенадцатилетнюю Саскию.
Миф об этой сказочной принцессе дошел до нас из далекого прошлого, а кисть великого художника создала по этому сюжету одно из самых поэтичных полотен в мировой живописи.
Греческий оракул предсказал царю Акрисию, что тот умрет от руки своего внука. Страшившийся смерти царь, услышав столь трагическое предсказание, решил заключить свою единственную дочь Данаю в терем, а охранять ее посадил самых свирепых псов в царстве. Но могущественный Зевс увидел девушку, влюбился в нее и, превратившись в золотой дождь, проник в темницу...
Ликующий поток золотого цвета ярко освещает фигуру обнаженной Данаи. Девушка ждет возлюбленного, радуясь и одновременно робея перед Зевсом, она тянется навстречу любви, и в глазах ее - призыв, предчувствие счастья... Такое совершенное обнаженное женское тело, трепетное, теплое, живое и прекрасное, мог написать только человек, ослепленный любовью.
Эта картина - гимн молодости и красоте, гимн Женщине. Глядя на полотно, начинаешь понимать, насколько прекрасны и вечны Женщина и Любовь. Но немногие знают, как сложна и драматична судьба картины и судьба гения, написавшего ее...
1631 год. Амстердам. По мощеным улицам столицы бродит никому еще не известный молодой Рембрандт ван Рейн. Ему - только двадцать пять, и его переполняют юношеские амбиции - сын лейденского мельника Хармена ван Рейна прошел школу лейденских мастеров Сванебурга и Лаймана и мечтает завоевать столицу, уже видя толпы восторженных поклонников у своих ног.