Впервые П. Г. Богатырев предложил рассматривать народный костюм как особый вид семиотической системы. Он выделил в нем следующие функции: утилитарную, эстетическую, эротическую, магическую, возрастную, социально-половую и моральную. Кроме того, в народном костюме Богатырев подчеркнул праздничный, обрядовый, профессиональный, сословный, религиозный и региональный аспекты.
Народный костюм кодируется коллективом, представляя визуальный план культуры,маркируя положение человека в пространстве и во времени.
Это касается одежды любого этноса. В ней все семиотизировано: цвет, ткань, украшения. Особенность народного костюма — его комплексность.
У нас в стране хорошо известна ткань под названием шотландка — с рисунком в виде цветной клетки. В Шотландии клетчатая ткань из шерсти особой выделки носит название «тартан» и идет на изготовление килтов, экзотичной части народного мужского костюма. Тартан из разных типов шерсти делают очень тонким, средней плотности и очень плотным. Соответственно килты шьют для разных случаев: для теплой и холодной погоды, для улицы и дома, для будней и праздников. У ткани тартан разветвленная семантика: свое значение имеют расположение вертикальных и горизонтальных линий, сочетание цветов, размеры клетки; общий рисунок означает принадлежность тому или иному клану. Издаются каталоги клеток с расшифровкой их значений. Так что все шотландцы хорошо знают эту семиотическую систему. Система значений ткани тартан не застывшая. Так, на смерть принцессы Дианы придумали особый тартан, включающий голубой цвет и означающий любовь к Диане. Как видим, народный костюм приобретает различные значения, подчас неизвестные тем, кто не вовлечен в орбиту данной культуры.[30]
К XX в. народный костюм получает все меньшее распространение в городской среде экономически развитых стран, но его элементыиспользуются в одежде, все более теряющей национальные особенности. Мода влияет и на городской и на сельский костюм.
В России одежда купеческого, мещанского, крестьянского сословий оставалась без изменений до конца XVIII века. Дворянство, придворное общество в XVIII — XIX вв. ориентировалось на модные образцы нарядов Парижа и Лондона. Чем ниже сословие, тем меньше его одежда носила иноземные черты.
При дворе регламентировались многие элементы костюма. Уже Петр I указом от 4 января 1700 г. предписывал всем, кроме крестьян и духовенства, носить западное платье. Екатерина II в 1782 г. тоже распорядилась «о назначении, в какие праздники какое платье носить особам обоего пола, имеющим въезд ко двору». Начиная с эпохи Петра I костюмы придворных шили в соответствии с господствующей модой времени. В 1834 г. специальным распоряжением строго определялся их покрой, фактура и цвет ткани, декор.
Нередко костюм характеризовал не только имущественное и социальное положение того или иного лица, но и его образ мыслей.
В XIX в. костюм в России стал элементом семиотической стратификации: мещанки, как правило, не надевали ни броши, ни браслеты, зато носили серьги, бусы, кольца; купчихи носили кольца на всех пальцах; наиболее состоятельная верхушка нарождавшейся буржуазии подражала дворянской аристократии.
Получает распространение форменный костюм, по которому легко читалась принадлежность к чиновникам различных ведомств, студентам и учащимся.
Вплоть до середины XIX в. сословные особенности одежды в нашей стране были семиотически определенными. Традиционную русскую одежду наиболее долго сохраняло крестьянство. В городе же со второй половины XIX века шел интенсивный отход от традиционных форм,хотя еще в конце XIX века старинное русское одеяние можно было встретить в провинциальных городах.
В начале XX века в России появилось увлечение ложнорусским (псевдорусским) стилем. В народный костюм в богатых семьях одевали кормилиц, нянюшек, дворников.
В конце XIX — начале XX в. на смену сословным различиям пришли классовые.
Классовое деление четко обозначалось в городском костюме. В рабочей среде был принят костюм, который носили и представители демократической интеллигенции.
Иным был костюм в буржуазной и чиновничьей среде. Различались костюмы женщин из рабочей, мещанской, чиновничьей среды, из буржуазии и верхушки дворянского общества. Различалась обрядовая, траурная одежда. Особое знаковое оформление имел офицерский мундир.
Отличным от распространенного в городской среде был придворный костюм конца XIX — начала XX в., в котором использовались элементы народного: кокошник, фата, драгоценные камни, богатая вышивка, старинный русский покрой.
Русские исторические костюмы повлияли на европейскую моду — через «Русские сезоны», художественные выставки, первую волну русских эмигрантов.
На костюм влияет и господствующий стиль в искусстве. Особенно это было характерно для начала XX в., когда преобладал стиль модерн.
В советское время костюм также претерпел семантические изменения. Если в 20-е гг. продолжались традиции дореволюционного времени, костюм был четко семиотизирован, то начиная с 30-х гг. семиотизация стала свертываться под натиском массового пошива одежды.
Об уродующей людей стандартизации одежды есть забавный рассказ И. Ильфа и Е. Петрова «Директивный бантик» (1934). Он описывает молодых людей, прелестную девушку и атлетически сложенного юношу, которые встретились на пляже и влюбились друг в друга. Но когда они надели на себя одежду Москвошвей-прома, оба, не сговариваясь, отвернулись друг от друга и ушли, не оглядываясь. Любовь тут же испарилась, убитая несоответствующей знаковостью костюмов. «Он надел брюки, тяжкие москвошвеевские штаны, мрачные, как канализационные трубы, оранжевые утильтапочки, сшитые из кусочков, темно-серую, никогда не пачкающуюся рубашку и жесткий душный пиджак. Плечи пиджака были узкие, а карманы оттопыривались, словно там лежало по кирпичу. Счастье сияло на лице девушки, когда она обернулась к любимому.
Но любимый исчез бесследно. Перед ней стоял кривоногий прощелыга с плоской грудью и широкими, немужскими бедрами. На спине у него был небольшой горб. Стиснутые у подмышек руки бессильно повисли вдоль странного тела. На лице у него было выражение ужаса. Он увидел любимую. Она была в готовом платье из какого-то ЗРК. Оно вздувалось на животе. Поясок был вшит с таким расчетом, чтобы туловище стало как можно длиннее, а ноги как можно короче. И это удалось. Платье было того цвета, который дети во время игры в «краски» называют бурдовым. Это не бордовый цвет. Это не благородный цвет вина бордо. Это неизвестно какой цвет. Во всяком случае, солнечный спектр такого цвета не содержит. На ногах девушки были чулки из вискозы с отделившимися древесными волокнами и бумажной довязкой, начинающейся ниже колен. В это лето случилось большое несчастье. Какой-то швейный начальник спустил на низовку директиву о том, чтобы платья были с бантиками. И вот между животом и грудью был пришит директивный бантик. Уж лучше бы его не было. Он сделал из девушки даму, фарсовую тещу, навевал подозренья о разных физических недостатках, о старости, о невыносимом характере.
«И я мог полюбить такую жабу?» — подумал он.
«И я могла полюбить такого урода?» — подумала она».
Еще разительней эту особенность одежды советского времени подчеркнула организованная в Петербурге выставка «Память тела» (2001). Нижнее белье, уродовавшее человека, обусловливало и столь ужасную роль одежды: во многом костюм зависит от того,какое под ним белье. На одном из первых телемостов между СССР и США прозвучала почти афористическая фраза: «В СССР секса нет». Забавная, неуклюжая, но во многом отразившая реальность. И одна из причин невозможности здорового эротического влечения людей друг к другу — недостойная их одежда.
Художественная интеллигенция, ряд творчески одаренных личностей пытались противостоять этой тенденции, но сделать это было достаточно сложно.
Всегда — и раньше, и сейчас — костюм — это система знаков, которые при внимательном и подготовленном восприятии могут дать развернутую информацию о личности, репрезентирующей себя определенным типом одежды.[31]
Определенное время изучение знаковых функций костюма было несколько оторвано от контекста культуры, происходило как бы вне анализа исторически менявшейся культурной ситуации. Вместе с тем, именно в ХХ веке эти проблемы получили широкое освещение в науке, когда был накоплен богатый материал, свидетельствовавший о значительной роли предметного искусства, в рамках которого может рассматриваться и костюм, причем, не только в современной культуре, но и в наследовании традиций предыдущих эпох. В этом случае большое значение приобрела этносемиотика, изучающая воздействие на язык искусства, в том числе и костюма — конкретного образа жизни людей, их быта, предметов, которые их окружают.
Следует отметить, что в определениях знаковой системы и других понятий семиотики существуют различные точки зрения, известные по работам современных исследователей, а также ученых прошлых лет, в том числе М. М. Бахтина, П. Г. Богатырева, П. А. Флоренского, а также зарубежных ученых — Ролана Барта, Клода Леви-Строса, Умберто Эко и других.[32]
Для того чтобы наглядно представить знаковую, символическую роль костюма, охарактеризуем символическую роль костюма фараона (см.таблицу 1.).
1.6 О чем может рассказать костюм? Символика костюма
1.6.1 Психологическая характеристика костюма
Характеристика психологическая - это передача свойств характера персонажа: доброты скупости, чванства, скромности, удальства, щегольства, кокетства и т.д.; - или передача душевного состояния или настроения. Не может быть, чтобы характер человека не отразился на его внешнем виде. Как носят костюм, какими деталями он дополнен, в каких сочетаниях он составлен все это черточки, выявляющие характер владельца. «…Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате, рассказывает Чехов о Беликове («Человек в футляре»).- И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, было в чехле, так как он все время прятал его в поднятый воротник...»[33]