По проработанности Выговские меднолитные образа ассоциируются с иконописными работами. Все меднолитные образа поморцев, несмотря на их изобилие, можно подразделить на три группы:
1) кресты;
2) складни;
3) иконы и образки.
1). Выговский крест имел строго определенную форму и содержание – восьмиконечного Животворящего Креста Господня. На лицевой стороне крестов-тельников изображались атрибуты Распятия, а их обороты заполнялись текстами охранительного содержания. Кресты аналойные включали сцену Распятия (илл. 10), кресты киотные ту же сцену Распятия, но с развернутым изображением события (илл. 11) или избранными иконами (илл. 12). Обороты этих крестов либо сплошь орнаментировались, либо имели гладкий фон.
2). Выговские складни, как и кресты, привлекают тщательной продуманностью формы и содержания. Створки складней имеют прямоугольную форму, приближающуюся к квадрату. Соединение створок шарнирное. При складывании створки плотно прилегают одна к другой, образуя форму параллелепипеда. На верхней грани средней створки трехстворчатых складней обязательно наличие двух ушек для подвески, которые отливаются одновременно со створкой (илл. 13). Двустворчатый складень также имеет два ушка, но их расположение иное. Обе створки имеют по одному ушку (илл. 14). Когда створки складываются, то ушки как и створки, совпадают друг с другом, образуя единое отверстие для подвески складня. Четырехстворчатый складень – это единственный складень, не имеющий ушек, но его створки усложнены килевидными навершиями, которые не нарушают единообразной формы выговских складней (илл. 15).
Наиболее ранней по времени изготовления является отливка двустворчатого складня с изображением Ветхозаветной Троицы и Богоматери Знамение. Этот складень, подобно другим Выговским изделиям, получил свое название – поморская панагия.
3). Меднолитные иконы, подобно крестам и складням, врезались в деревянные киоты различной формы, что позднее мы можем видеть и в работах уральских мастеров-старообрядцев (илл. 16-17).
Ориентация выговцев на Соловецкие образцы вполне закономерна в свете проповедывавшейся ими идеи о духовной преемственности между знаменитым северным монастырем и Выгорецией. В свою очередь, соловецкое иконописание складывалось на основе переплетения художественных традиций Новгорода, Москвы и других центров. В XVII веке на Соловках работали новгородские и каргопольские иконописцы, немало было здесь и московских икон.[25]
Широк круг чтимых на волге русских святых. Это московские митрополиты Петр, Алексий, Иона, Филипп, основатели монастырей преп. Антоний и Феодосий Печерские, преп. Зосима и Савватий Соловецкие, преп. Александр Свирский, Варлаам Хутынский, Александр Ошевенский, Кирилл Белозерский, Сергий Радонежский, святители Никита Новгородский, Леонтий и Авраамий Ростовские; прав. Макарий Желтоводский, Феодосий Тотемский, Федор, князь Ярославский и др.
В связи с увеличением спроса на меднолитные иконы, складни и кресты уже в первой половине XIX века существовало несколько литейных мастерских, снабжавших не только московскую губернию, но и другие регионы России. Этот факт подтверждают «Дозорные записи о московских раскольниках». Так, крестьянин конюшего ведомства Лефортовской части отливал медные кресты и иконы в большом количестве и вел постоянную торговлю даже вне Москвы, отправляя свои изделия в Санкт-Петербург, Саратов, Казань, Тюмень.
Начало собственно сибирского систематического иконописания связано с организацией Сибирской епархии с центром в г. Тобольске в 1620 году. Первый Тобольский и Сибирский архиепископ Киприан (Старорусенков), бывший архимандрит Новгородского Спасо-Хутынского монастыря, в числе 59 человек, привезенных им в молодую столицу Сибири, вместе с плотниками и резчиками привез и двух иконописцев.
Под его руководством началось активное строительство храмов, в том числе кафедрального собора во имя святой Софии, Премудрости Божией. Часть икон для него привезена была из России, часть перенесена из действующих церквей. Однако «анализ сохранившихся документов показывает, что из 90 икон четырехрядного иконостаса три ряда – Деисус, праздники, пророки и праотцы – были написаны на месте».[26] Необходимые для иконописания материалы везли из Москвы. Так, «…с протопопом Иваном царь Михаил прислал Киприану… на иконное письмо разных немецких красок». В другой раз царь Михаил прислал «для иконного дела 2 тысячи листов золота, 500 листов серебра, несколько фунтов разных красок, пять пудов мелу, клею…»[27]
Предполагаемым руководителем работ был Иван Степанович Иконников, присланный из Москвы на время «для иконного дела», но оставшийся в Тобольске и вырастивший двух сыновей-иконописцев.
Дозорная книга 1624 года и перепись 1624-1625 гг. зарегистрировали среди посадских и служилых людей Тобольска четырех иконописцев. В первой отмечены дворы «посадского человека Ивана Степановича Иконникова», и «конного казака Федотка Иконника»; а во второй имеется запись о том, что у казначея Савватия не оказалось в наличии «котла, что был с олифой у иконников у Второго, да у Богдана».[28]
В 1628-29 гг. в приказе Казанского дворца рассматривалось дело по челобитью князя И.Дашкова о возвращении ему «крепостного детины» И.С. Иконника, посланного в Тобольск «на время для иконного дела» Тобольским воеводам указано было выяснить, каким образом попал в Сибирь И.С. Иконник, и кабальный ли он человек И. Дашкова. Претензия И.Дашкова, видимо, не была признана законной, так как переписью 1698 года отмечены братья Осип и Дмитрий Ивановичи Иконники, и указано, что отец их «в прошлых годах прислан с Москвы и жил в Тобольске в посаде и умре».[29]
Ко времени отъезда архиепископа Киприана из Тобольска в 1624 году в Сибири было 30 храмов и 12 монастырей. Только в одном Тобольске 14 храмов.[30]
Назначенный в Тобольск архиепископ Нектарий в 1636 году привез из Ниловой пустыни иконописца монаха Антония. В 1640 году архиепископ Нектарий вернулся в Москву, затем в Нилову пустынь. Антоний остался «в Софийском дому за иконным писанием». Здесь он занимал штатную должность иконописца Тобольского архиерейского дома до 1645 года, когда по болезни был отпущен в Нилову пустынь. После его отъезда должность иконописца Софийского дома занимал Ф. Иванов.
В это время в Тобольске работали и другие иконописцы. В дозорной книге 1624 г. и переписных книгах 1625-1626 гг. перечислены 368 икон, находящихся в Соборе и церквах г. Тобольска; «на основании дополнительных сведений можно предположить, что не менее 200 из них написаны на месте».[31]
К 1624 г. относится первая достоверно датированная сибирская икона Знамения Божией Матери. Она была написана переселившимся из Устюга Великого «иконником» Спиридоном – родоначальником известного в XVII-XVIII вв. в Тюмени купеческого дома Иконниковых. Примерно в это время в Тобольск приехал искуснейший живописец протодиакон Матфей Мартынов[32], написавший в 1637 году икону Божией Матери Абалацкой с предстоящими святителем Николаем и преподобной Марией Египетской. Название свое икона получила от села Абалак. Эта икона имела большое количество копий печатных и рукописных. Самая известная из них была «Наместница», выполненная о. Матфеем. Название свое она получила от того, что ставилась на место святыни во время молебнов и крестных ходов. Икона поражала верующих своим дорогим убранством. Риза ее была составлена из резного золота, украшавшего до 1856 года подлинный чудотворный образ, который был унизан жемчугом, средними и мелкими драгоценными камнями. Важнейшие копии с Абалацкой иконы (илл. 18) описаны прот. А. Сулоцким и Н. Абрамовым. Сегодня известно 8 вариантов списков сказаний об Абалацкой иконе, но сами иконы не сохранились.[33]
Уже в 40-е годы XVII века потребности сибирских церквей в иконах в основном удовлетворялись силами местных иконописцев. Об этом свидетельствует отписка сибирского воеводы Прокопия Пронского в сибирский приказ о пожаре в городской Вознесенской церкви 22 января 1642 г. К отписке была приложена опись погибшего имущества, где среди прочего перечисляются 37 икон крупного формата (высота 1 м и более), не считая «писанных праздников».
В конце отписки воевода замечает, что церковь была построена на казенные средства и если царь укажет вновь ее «строить, и образы, государь, написать в Тобольску можно, только б краски и золота и серебра сусального прислать из Москвы». Царское решение на предложение воеводы было положительным: церковь построить на казенный счет, «а для иконного письма красок, золота и серебра, книги и ризы послать с Москвы».[34]
Еще в 1638 году по просьбе архиепископа Нектария в Тобольск были присланы Дмитрий Бутусин из Сольвычегодска и Первый Цырков из Устюга Великого. После окончания иконописных работ в Тобольском соборе в 1639 г. Архиепископ Нектарий присланных «для иконного письма на время иконописцев Дмитрия Бутусина из Соли Вычегодской и Первого Цыркова из Устюга Великого»[35], тех самых, что в соборной Софийской церкви «Деисусы и праздники и пророки и праотцы и иные иконы, на которых краска полиняла, все починили, и иные де иконы пядницы, которыми было в церкви Софии Премудрости Божией скудно, вновь написали», отпустил, однако Тобольский воевода Пронский отказал иконописцам в выдаче проезжей грамоты и подвод, «потому что к ним о том государевой грамоты не прислано».[36] Иконописцы остались в Тобольске еще на несколько лет, а в 1645 году Бутусин послал челобитье в Сибирский приказ с просьбой о выдаче ему за выполненную работу жалованья и подвод, так как он в Тобольске обнищал, а жена его с детьми у «Соли Вычегодской скитается меж дворов».[37] Сибирский приказ удовлетворил его просьбу.