МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ
КИЕВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
им. ДРАГОМАНОВА
РЕФЕРАТ
ПО КУЛЬТУРОЛОГИИ
Выполнил студент 33 группы
Гаврилюк Василий
Киев 2009
Почти каждое завоевание греческой культуры достигло таких высот, что легло в основание многих сторон европейской культуры в самых различных ее областях. Так произошло и с научным знанием Греции. При всей серьезности научных достижений других ранних культур, например, Египта или Китая, там не возникло знания как систематической науки. В греческом мире знание перестало быть священным, сакральным, таинственным, принадлежащим только особой касте людей — жрецам. Оно стало доступным каждому, кто взялся бы посвятить ему свою жизнь, тем более, что “культура стыда” не поощряла невежества, глупости и спеси. Именно в Греции совершается переход от мифологии и религиозного миропонимания, опирающегося на веру, к науке, требующей постановки, формулирования и логического рассмотрения проблем, а разум становится главным средством познания и делается “героем” европейской философии на долгие века.
Философия (греч. phileo “люблю” + sophia “мудрость”), которая уже в самом своем названии несет прославление разума, мудрости, возникла как натурфилософия — учение, рассматривающее самые общие основания мироустройства. Одна из первых научных школ — милетская (IV—VI века) — возникла в Ионии, являющейся в то время культурным и торговым центром с высокоразвитой материальной культурой. Богатая социальная и экономическая жизнь потребовала развития различных прикладных наук, которые легли в основу натурфилософии. Математики и географы, астрономы и медики не только накапливали сведения в своих сферах знания, но и начали их обобщать. Столпами милетской школы были Фалес Милетский, Анаксимандр, Анаксимен. Фалес Милетский (624—546 до н. э.), математик и астроном, один из семи античных мудрецов, не только предсказал солнечное затмение 585 года до н. э., но и высказал одно из первых предположений о том, что общим основанием мира является влага. Анаксимандр (ок. 611—546 до н. э.), с которым связано создание глобуса и географической карты, впервые предположил, что первоначально земля была покрыта водой, затем она, испарясь, оставила место для суши; животные же произошли из морского ила и дали начало человеческому роду; ему принадлежит одна из первых идей о бесконечном множестве миров. Он первым начал писать прозой философские трактаты, в которых началом мира назвал вечную и неизменную первоматерию — апейрон. Анаксимен (ок. 585—525 до н. э.) представлял землю плоской и висящей в воздухе, а небо — полукруглым твердым сводом, в который звезды “вбиты”, как гвозди. Первоосновой и “душой” мира он считал воздух, который, разрежаясь, превращается в огонь, а сгущаясь — в облака, ветер, воду, землю и прочее. К этой школе примыкал и Гераклит Эфесский, провозгласивший первоосновой мира движение, философ, чьи глубокомысленные изречения до сих пор остаются предметом философских споров.
Натурфилософия, может быть, впервые в истории человечества вполне осознанно поставила вопрос о том, что же такое представляет собой мир, что является его первоосновой, из чего он возник, к чему может вернуться, каково в нем место человека. Эти и другие вопросы носят название “вечных”. Для всей греческой философии характерно представление о мире как о едином целом, как о некой тайне, которую надо раскрыть и сформулировать. Но поскольку в то время познание еще не опиралось на эксперимент (как метод познания он возникнет только к XVII веку), это учение было умозрительным, как и вся последующая греческая философия.
В греческой философии мы находим начала практически всех основных философских школ: здесь и стихийные материалисты, и идеалисты, здесь берет свое начало диалектика, рассматриваются проблемы этики и эстетики, закладываются основы религиозно-мистических философских взглядов. Мир греческой мудрости невозможен без титанической и трагической фигуры Сократа, учившего идти от абсурда к истине, устанавливая ее в споре и сомнениях, мыслителя, искренне считавшего, что человек, обладающий знанием, не может совершить зла, поскольку благо, добро и истина совпадают. Он удивлялся тому, что находятся люди, считающие, что нет того, чего бы они не знали. “Я знаю, что я ничего не знаю,— восклицал он,— а они даже этого не знают!”
Труды Платона и Аристотеля, титанов философской мысли периода классики, и сейчас поражают глубиной и фундаментальностью философского знания. Они впервые в истории человечества создали философские системы, охватывающие все те стороны мысли, которые стали традиционными: проблемы тайн мироздания, поиск субстанции, образующей и организующей мир, вопросы политики, права, морали, эстетики, систематизации и классификации природных явлений и пр. Считается, что их системы оказали огромное влияние на возникновение христианства как учения. Им принадлежит и слава создания первых философских школ: Академии Платона и Ликея Аристотеля. Платоновская Академия просуществовала до 529 года н. э.
Попытки выстроить сколько-нибудь полную картину мира можно найти и у представителей более конкретных отраслей знания: у Геродота, которого называют “отцом истории”, хотя справедливо было бы назвать его “отцом географии” [101, с. 329], и его современника афинского историка Фукидида (460—396 до н.э.). У них мы находим не только описание войн, перечисление многих документов, впечатлений, событий, но и попытку осмыслить их. Геродот оставил огромный труд “Изложение событий”, состоящий из 9 книг, названных именами муз. Он описывает историю борьбы греков с восточными государствами, начиная свой обзор с мифологических времен. Фукидид создал историю греко-персидских войн. Оба историка делают для себя главным принцип достоверности, а не вероятности событий, и это легло в основание историографии будущих веков.
Мы не пытались выделить греческую культуру как “лучшую” или “высшую” культуру древности. Она имела многие далеко не блестящие стороны. Например, именно греки, воины Александра Македонского, довольно безразлично, со спесью победителей отнеслись к культуре Вавилона, да и к другим культурам побежденных ими народов. Кроме того, поднявшись до значительных высот развития, греческая культура погребла себя сама в междоусобицах и войнах, в тех оборотных сторонах демократии, которые достаточно язвительно представили: Платон, считавший, что для управления государством нужны люди способные; Аристотель, говоривший, что счастье общества невозможно, пока в нем имеются несчастные; Аристофан, высмеявший политических демагогов, тупых и самовлюбленных, рвущихся к власти афинян, тех, которые, не моргнув глазом, присудили к смерти Сократа за то, что он сеял сомнения в непогрешимости любых суждений и шел вместе со своими учениками к высотам мудрости.
Тем не менее даже эллинизм, период угасания греческого “чуда”, внес в европейскую культуру еще много замечательного, потому что ни одна мощная культура мира не уходит бесследно, не оставив после себя не только достижений, но и поучительных уроков для будущих поколений.
Никакое в мире совершенство не может существовать вечно, даже греческая классика, которой восторгались и до сих пор не перестают восторгаться во всем мире. Гармония и уравновешенность скульптуры, мелодика и экспрессия поэзии, завершенность архитектурных сооружений, особенности трагедии и комедии — все это в самых различных формах было воспринято и продолжено художниками последующих поколений. Глубина и продуманность научных теорий, какими бы умозрительными они ни выглядели, легли в основу многих прикладных и теоретических наук последующих эпох. Формы развития личности, ее отношения с обществом, степень ее свободы, демократическое правление — все это осуществилось в Греции. И если даже это было не вполне совершенно, на наш современный взгляд, то это все-таки было впервые в мире. Но не только светлое искусство, мудрость ученых и гуманизм определяли греческую культуру. Были в ней и прямо противоположные явления. Не стоит забывать, что греческая демократия уничтожила Сократа, что Платон полагал естественной, “по природе” ненависть к варварам, а Аристотель делил людей на греков и рабов (варваров). В вопросе отношения к другим народам наиболее последователен был Демосфен, и его позиция отнюдь не дышала гуманизмом: он считал, что “варвар — это не только не грек, не только иностранец, но существо грубое, некультурное, существо низкое, рожденное для рабства” [41, т. 3, с. 212].
Уже в трагедиях Еврипида заметно тревожное предчувствие разрушения гармонии человека и мира, единства микрокосма и макрокосма. До сих пор мы говорили о такой картине мира, в которой Космос с его упорядоченным состоянием вещей противостоял Хаосу — беспорядку, всему, что не поддается вычислению, классификации. В состоянии Космоса представлялись грекам классического периода не только внешний мир, природа, боги, но и люди, каждый из них. Страдания людей в мире могли быть обусловлены волей богов или мощью природы. Но Еврипид увидел те разрушительные силы внутри человека, которые означали, что человеческий Космос если не рухнул, то уже пошатнулся. В обществе назревает “ощущение разрыва между человеком и существующим вне его миром” [246, т. 1, с. 119]. И еще одно обстоятельство сыграло свою роковую роль — самая длительная в истории Греции Пелопоннесская война, война между союзами полисов Делосским (во главе с Афинами) и Пелопоннесским (во главе со Спартой). Она закончилась поражением Афин, после чего афинская полисная система прекратила свое существование. И полисный человек, ощущавший себя прежде частью прочного и надежного сообщества, остался практически один на один с внешним миром, его положение горожанина сменилось положением гражданина. Гражданин — это качественно иная часть системы: он ее “микроэлемент”, без которого система вполне может обойтись.