МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ
КИЕВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
им. ДРАГОМАНОВА
РЕФЕРАТ
С КУЛЬТУРОЛОГИИ
Выполнила студентка 33 группы
Левадна Алёна
Киев 2009
Современная культурология дает множество определений этому явлению, поскольку массовая культура занимает огромное и, пожалуй, все более и более значительное культурное пространство в мире. На Западе ее называют популярной культурой и индустрией развлечений, потребительской и коммерческой культурой. Ее появление и функционирование часто связывают с развитием средств массовой информации, с задачами пропаганды определенной идеологии, определенных ценностей и образа жизни. Действительно, массовая культура обладает всеми этими и другими качествами, задачами и целями. Было бы несправедливо сводить ее лишь к развлечению или китчу (нем. Kitsch“халтура”), которые не обладают ни художественной, ни эстетической ценностью. Степень ее популярности связана не только с модой или доступностью почти каждому члену общества. Практически все теоретики отмечают, что массовая культура с самого начала (она возникла в США) существовала в интересах бизнеса и только потом стала участвовать в других сторонах культурной жизни людей. В Европе массовая культура на первых порах выступала как оппозиция официальной культуре, которая была связана с государством, им пропагандировалась и распространялась через учебные заведения и церковь.
Более полное представление о массовой культуре предлагают те культурологи, которые рассматривают ее функции. Одни теоретики видят ее сущность в том, что “она осуществляет стандартизацию духовной деятельности человека”, при которой совершенно игнорируется и даже вымывается индивидуальная неповторимость каждого (Э. ван ден Хааг). Другие отмечают, что ей присуще “стремление придавать всем элементам культурной системы определенность, однородность, абсолютную схожесть”, когда все стороны жизни нивелируются (Д. Макдональд). Массовая культура ориентируется на самые низкие вкусы и оценки, поэтому “популярное искусство не только дает плоскую и ограниченную картину жизни, но поощряет людей к сужению эмоций и интересов. С помощью массового искусства мы приспосабливаемся к нормам жизни несовершеннолетних” (Дж. Селдес) [328, с. 23—26]. Французский социолог Э. Морен считает, что для массовой культуры характерны: система “звезд”, реклама, эротика, насилие, хеппи энд. “Воображаемое в ней имитирует реальное, а реальное окрашивается в цвета воображаемого” [там же, с. 27]. Поэтому массовая культура предлагает каждому сладкие грезы, которые воплощают персонажи рекламы или кинозвезда в фильме, где все достижимо, где кажется, что иллюзии счастья, свободы или справедливости живут рядом с нами. Среди иллюзий массовой культуры существует еще и та, что массовая культура обращена к потребностям каждого, поскольку она воспитывает в человеке потребителя, провозглашая, что главное в жизни — удовлетворение сиюминутного желания, прокламирует культ моды, некритичное, пассивное сознание с безмерной жаждой потребления. Это потребление касается буквально всего: будь то вещи или зрелища, искусство или образ жизни. Массовая культура осуществляет бегство от реальности в мир фантазий, выступая как своеобразная мифология XX века [там же, с. 32].
Мир массовой культуры огромен: он включает в себя рекламу, шоу-бизнес, популярные кино- и тележанры, такие, как мюзикл, эротический фильм, фильм ужасов, вестерн, гангстерский фильм, некоторые литературные формы, и другое. Целью большинства видов и жанров массовой культуры становится уход от практических нужд повседневности. Массовая культура предлагает иллюзию общения, иллюзию причастности людей к человеческому сообществу. В конечном счете эти иллюзии обманывают не только потребителей, но и создателей массовой культуры.
Об этом обмане и бесконечном одиночестве пишет А. Вознесенский в стихотворении “Монолог Мэрилин Монро”:
Невыносимо прожить не думая,
невыносимо — углубиться.
Где наши планы? Нас будто сдунули,
существованье — самоубийство,
самоубийство — бороться с дрянью,
самоубийство — мириться с ними,
невыносимо, когда бездарен,
когда талантлив — невыносимей.
Невыносимо, когда раздеты
во всех афишах, во всех газетах.
Забыв, что сердце есть посередке,
в тебя завертывают селедки...
[63, с. 216]
Мы не знаем, так или иначе ощущала мир “звезда” массовой культуры Мэрилин Монро, но самые различные авторы отмечают, что внутренней, существенной стороной массовой культуры является ее устремление к пошлости — снижению идеала до уровня “усредненности”, обыденности, повседневности. Недаром даже на родине массовой культуры ее называют часто псевдокультурой или контркультурой.
Постмодернизм — новый феномен культуры и новое отношение к действительности, сложившиеся в 60-е годы XX века как реакция на глобальные потрясения новейшего времени. Две мировые войны, создание оружия, ставящего под угрозу существование планеты, невиданное развитие техники, перспектива глобальной экологической катастрофы развенчали многие идеалы и надежды прошлого. Отвергнутыми оказались художественные и научные системы, представления о гуманизме; ценности, созданные человечеством, перестали осознаваться как таковые. Встал вопрос о судьбах человечества и, естественно, о судьбах культуры. Появилось множество теорий, пытающихся так или иначе понять, объяснить прошлое и прогнозировать будущее. Поскольку рационализм и его главный компонент — познающий разум утратили вотум доверия, идея всестороннего, гармонического человека, созданная еще в период античности и затем переосмысленная христианством и Ренессансом, разбилась о противоречия экономического и социального характера, возникает попытка найти новый способ анализа самого мира, места человека в этом мире, отношений между людьми, поколениями и культурами.
XX век не создал ни одной всеохватывающей философской системы, подобной системам Гегеля, Канта и других мыслителей прошлого. Наоборот, он как бы в противоположность прошлому рождает множественность взглядов, подходов, способов теоретизирования. Одним из признаков постмодернистского взгляда на мир является отказ от общих культурологических или исторических концепций. Например, французский представитель “новой философии” Ж.-М. Бенуа констатирует, что в настоящем не может быть “однолинейной и всеобъединяющей концепции истории, которая повела бы все человечество целиком и одинаково путем единственного и разделяемого всеми приключения к наилучшей цели” [84, с. 8]. Эта мысль приводит к убеждению, что только множественность взглядов на мир помогает увидеть его многообразие и многообразие путей, возможных для человечества. Большинство теорий не претендует и не может претендовать на какую-либо окончательность своих рассуждений. Поэтому не воспринимается разница между “видимостью” и “сущностью” вещей, между “мнением” и “знанием”. Стремление науки прошлого к классификациям делало акцент на общих чертах изучаемых явлений, постмодернизм устремляет свое исследование к выделению и осмыслению различий. Это приводит к поиску всевозможных оснований истины — не только практических, но и нравственных, эстетических, культурных. В связи с этим возникает интерес к герменевтике (греч. “разъясняющий, истолковывающий”), предлагающей рассматривать пути и формы понимания, но в контексте постмодернизма основания этого понимания могут интерпретироваться различно. Например, итальянский историк Э. Бетти считает, что для понимания той или иной эпохи исследователь должен “оживить в себе историческое прошлое” этой эпохи. Другой философ, X. Г. Гадамер, предлагает для понимания какого-либо исторического периода анализ языка как элемента знаковой системы рассматриваемой культуры.
В теории культуры Шпенглер и Тойнби предложили различные взгляды и на сущность культуры и на ее судьбы. Шпенглер под впечатлением первой мировой войны говорит о хаосе, к которому движется мир, он не находит никакого смысла ни в жизни, ни в какой-либо деятельности: “Человечество для меня лишь зоологическая величина. Я не вижу ни прогресса, ни цели, ни пути человечества, кроме как в головах западноевропейских филистеров-прогрессистов” [335, с. 31]. Он также считает, что все культуры, прошествовавшие на протяжении истории, совершенно отдельны, закрыты от внешнего понимания и конечны. Завершение каждой культуры — цивилизация.
Другой взгляд на судьбы культуры излагает Тойнби. Согласно его пониманию мирового культурного процесса, нужно искать общие исторические основания, позволяющие культурам, прошедшим определенные стадии развития, найти объединительные тенденции. Главным фактором, позволяющим свершиться объединяющему процессу, Тойнби называет “высшие” религии, такие, как зороастризм, иудаизм, буддизм, христианство и ислам. Он считает, что они обладают “абсолютным ядром”, обеспечивающим единение культурных традиций [84, с. 53—55]. Одним из первых он осознал, что человечество нуждается в совместном решении глобальных проблем ядерного века: “Те же беспрецедентные научные и технические достижения, что объединили мир... дали человечеству власть уничтожить себя путем ядерной войны. Сейчас мы пробуждаемся к восприятию истины, что мы сознательно поставили себя в новую ситуацию, в которой человечество должно выбрать между двумя крайними альтернативами совершения геноцида и постижения того, как жить дальше в единой семье” [350, с. 46, 47].
Однако, каким бы острым ни было разочарование XX века в разуме, гуманизме, светлом будущем, чем ближе к концу века, тем чаще и громче звучат опасения относительно абсолютного отрицания ценностей прошлого. Поиск диалога с традициями прошлого необходим так же, как и сохранение гуманизма, поскольку его утрата — это утрата не только человечности, но и человечества. Следовательно, в XX веке, как никогда раньше, встал вопрос о том, что сохранение культуры — это прежде всего сохранение мира и всего человечества.