Нерукотворный памятник
Мы, Петра Великого ученики,
проведены им сквозь огонь и воду.
“Медный всадник” – первый памятник в России и главный монумент в честь великого императора. Но все же самый важный памятник Петру Великому – нерукотворный – создал он сам. Это его пример, это его ученики, это наша Россия.
В письме Апраксину Петр однажды попросил: “На подписях, пожалуй, пишите просто, также и в письмах, без великого”. Правителя самого большого европейского государство чаще всего можно было видеть в кафтане из дешевого сукна, в стоптанных башмаках и заштопанных женой и дочерьми чулках. Нужно было обладать богатым воображением, чтобы назвать дома, в которых жил император, дворцами, а его экипажи – каретами. “Государь должен отличаться от подданных не щегольством и пышностью, а менее еще роскошью; но неусыпным ношением на себе бремени государственного...” – таково кредо Петра, видевшего собственную славу прежде всего в величии Отечества. Может, поэтому так долго в Петербурге не находилось места памятнику основателю города...
Еще при жизни Петра К. Растрелли начал работы по созданию скульптурного образа великого государя, а в 1744 году его сын, Б. Растрелли, завершил дело отца, отлив в бронзе конную статую императора-полководца. Впрочем, работа знаменитых мастеров не имела успеха, и памятник долго лежал без применения.
В 1762 году, когда на престол взошла Екатерина Вторая, в сенате и при дворе все же заговорили о памятнике... но, вопреки ожиданиям многих, речь шла о монументе самой императрице. И все же мудрость победила великодержавные амбиции. В последний момент Екатерина меняет решение – памятнику быть, но посвятить его следует не ей, а ее великому предшественнику. Для воплощения масштабного проекта требовалась свежая, оригинальная идея, достойная памяти великого реформатора. Объявили конкурс...
Среди всех дел Петра есть одно, без которого остальные попросту не имели бы смысла. Реформа армии и создание флота, экономические преобразования и технические новинки, большие и малые победы – все это рассыпалось бы в прах, сгинуло бы сразу после смерти императора, если бы Петру не удалось найти, вырастить и воспитать целое поколение новых людей, надежных своих помощников. И где он их только ни находил: сенатор Ягужинский пас свиней в Литве, светлейший князь Меньшиков торговал пирожками на московских улицах, генерал-полицмейстер новой столицы прибыл в Россию юнгой на корабле. Ни родовитость, ни богатство, ни прошлые заслуги не шли в расчет – лишь только личные качества, таланты, желание и способность учиться, а также искренняя преданность, но не царю, а государству.
Поиски скульптора для воплощения проекта затянулись. Никак не могли найти художника, способного передать масштабность личности императора. Помог Дидро. В 1766 году он рекомендует русской императрице французского скульптора Фальконе: “Вот человек, наделенный гениальностью и всеми качествами, совместимыми и не совместимыми с гениальностью... Сколько в нем вкуса, изящества, какой он неотесанный и учтивый, приветливый и резкий, нежный и суровый. Как это он успевает работать в глине и мраморе, читать и размышлять, какой он милый и язвительный, серьезный и шутливый...” А главное – Фальконе был талантлив, дерзок и бескорыстен. Он с радостью принял приглашение поработать в России, согласился на все условия и с головой погрузился в работу.
19 мая 1770 года весь Петербург съехался в мастерскую скульптора возле зеленого моста через Фонтанку, чтобы посмотреть гипсовую модель будущего памятника. Каких только мнений о себе и своем творении ни услышал Фальконе! Было от чего прийти в замешательство, а порой и уныние. Но главное – работа мастера понравилась Екатерине, и она подбодрила своего любимца: “Смейтесь над глупцами и идите своею дорогой”.
В это же самое время решающей стадии достигла операция по доставке на Сенатскую площадь будущего пьедестала памятника – знаменитого “Гром-камня”. Но прежде, чем это знаменательное событие произошло, один за другим уходили в леса и болота отряды поисковиков и возвращались ни с чем...
Петр никогда не терял присутствия духа при неудачах. Даже после катастрофического поражения русской армии под Нарвой он нашел повод для оптимизма: “Знаю, что шведы еще будут бить нас; пусть бьют; но они выучат нас бить их самих; когда же учение обходилось без потерь и огорчений?” Рядом с ним даже самые сложные препятствия казались легко преодолимыми. Петр ценил в своих помощниках молодость, ум, изобретательность. Именно его любимый токарь Нартов своими изобретениями на полвека опередит самую развитую индустриальную державу того времени – Англию. Именно в его царствование крестьянин-самоучка осмелится придумать и построить первую подводную лодку. Сам государь был лучшим примером для своих подданных: еще после первой поездки в Европу он свободно владел 14 ремеслами и мог один построить и снарядить большое морское судно.
Гром-камень помог найти крестьянин Семен Вишняков. Он указал место в Лахтинских болотах, получил обещанные сто рублей награды и с тем оставил всех заинтересованных лиц у камня в полнейшей растерянности, ибо “...взирание на оной возбуждало удивление, а мысль перевезти его на другое место приводила в ужас”. При громадных размерах (13,4 х 6,9 х 8,2 м) он должен был весить более полутора тысяч тонн. Практики перетаскивания подобных камней в Европе не было. Можно было распилить камень на небольшие части и собрать на новом месте, но тогда страдал замысел скульптора, мечтавшего о цельной “дикой скале”. Да и перед памятью великого императора было неудобно.
Когда все способы транспортировки были испробованы и отвергнуты, неожиданно появился никому не известный человек и предложил простое и гениальное решение – “шаровые опоры”. Через год проект с успехом удалось воплотить в жизнь – удивительный камень ценой огромных усилий был доставлен к месту будущего монумента. В честь этого события Екатерина учредила медаль и повелела выбить на ней слова: “Дерзновению подобно”. А таинственный изобретатель чудесного механизма исчез, став еще одной загадкой в истории.
Служение пользе отечества, исполнение долга не жалея жизни, жертвенность – вот в чем Петр был главным примером для страны. Это проявилось и тогда, когда морской шторм разметал русские корабли, и Петр, несмотря на все уговоры не рисковать жизнью, в маленькой шлюпке сражается с бушующей стихией в поисках берега, чтобы зажженными кострами указать путь эскадре. И в тот последний раз, когда, не задумываясь, прыгает в студеную осеннюю воду спасать тонущего матроса, чтобы, простудившись, больше уже не поправиться. Все это давало ему право в решающий час Полтавской битвы сказать своим солдатам: “А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и в славе, для благосостояния вашего!”
Настал решающий день – готовую форму готова была заполнить кипящая бронза. В самый разгар работы лопнул желоб, и расплавленный металл хлынул в цех. Начался пожар. Рабочие в панике бросились бежать. Вся многомесячная работа оказалась под угрозой. В этот момент “один только российский плавильщик Хайлов, сей усердный человек, остался недвижим на своем месте и переводил расплавленный металл даже до последних каплей, ни теряя ни мало бодрости своей”. Растроганный Фальконе по окончании дела не выдержал, кинулся к мастеру и расцеловал спасителя от чистого сердца.
Наконец 7 августа 1782 г. при большом стечении народа под грохот пушек состоялось торжественное открытие монумента. Перед петербуржцами во всем блеске и величии предстал их император...
Есть сведения, что Петр для украшения новой столицы хотел заказать в Италии несколько статуй. В том числе и копию со статуи Марка Аврелия, что находится в Риме на Капитолийском холме. Наверное, какие-то невидимые узы связывали русского правителя с великим римским императором и философом. Эта связь настолько чувствовалась, что определенные круги в правительстве Екатерины пытались вынудить Фальконе воссоздать в своем творении знаменитый римский памятник, только с чертами лица Петра Великого. Скульптору пришлось написать целый трактат, объясняя, почему он этого делать не станет. И все же “Медный всадник” – красивое напоминание о великих императорах Рима. Неслучайно Фальконе одел своего Петра в римскую тогу и сандалии, вместо седла усадил государя на звериную шкуру, а на голову возложил лавровый венок. Подобно Марку Аврелию, Петр левой рукой сдерживает бег коня, а правой в приветственном жесте благословляет любимый город и его жителей. “Я приставник над вами от Бога...” – словно слышится из его уст.
P.S. Поставив последнюю точку, я невольно задался вопросом: “А сам я хотел бы жить в эпоху Петра?” Ответ оказался неоднозначным. С одной стороны, очень заманчиво совершать великие дела, быть участником и творцом истории. С другой, немного страшно расставаться с привычным покоем и жить в соответствии с той высокой планкой, которую задал своей жизнью Петр. Мне кажется, я не одинок в своих сомнениях. Аполлон Григорьев как-то заметил, имея в виду русский характер, что “мы все маленькие Петры Великие наполовину и обломовцы – на другую”. От того, кто победит в этом противостоянии, во многом зависит судьба России. Хочется верить, что победит не Обломов.