Казалось бы, эта система взглядов весьма абстрактна, но архаичная мысль была предельно образна даже в самых отвлечённых своих концепциях. Система магических представлений изначально складывалась не как нечто отвлечённое, а в виде целостной картины мифологических образов, в каждом из которых воплощалось сущность того или иного звена магической силовой цепочки.
Миф обычно многослоен, и угадать, что скрывается под позднейшими напластованиями, не просто. Каждая эпоха оставляла на нём свой след. Так в иконе образ часто скрывается под позднейшими записями. В древних мифах содержатся отголоски всех важнейших поворотных моментов истории общества.
Каждый известный нам мифологический образ – это творческий результат деятельности многих поколений людей. Вряд ли можно сомневаться, что между волком и богом войны римлян Марсом, спутником и знаковым животным которого стал этот волк, лежат сотни лет работы народного ума. В то же время нет сомнения, что движение религиозной мысли от животного к божеству, олицетворявшему или какую-то силу природы, или явление, не было её случайной аберрацией, а было одним из главных направлений мифотворчества. Множество примеров из самых различных культурных зон подтверждает такое наблюдение. И в этом нет ничего удивительного. В эпоху, когда общественное сознание ещё только начинало противопоставлять реальное и фантастическое, почерпнутое из опыта – мифологическому, оно, естественно, сближало животных и какие-то явления окружающего мира.
Временами подобные сближения бывали чрезвычайно неожиданными, во всяком случае, такими они выглядят сегодня. И здесь важно определить, почему в направлении именно таких, а не иных отождествлений двигалось сознание, какой логике оно подчинялось. Пожалуй. Подсказку может дать магия. Магическая цепочка, соединяющая на своих концах внешне прямо противоположные предметы и явления, была и развёртыванием в пространстве сущностной противоречивости того образа / идеи, которой лежал в её основе. Как бы обнажалась его суть, а следовательно, и близость с другими образами / идеями, находившимися в зависимости друг от друга. И тогда становится яснее, почему в сказках бушменов своего рода ипостасью бога – творца оказался простой заяц.
Истинными героями складывавшейся мифологии были животные, птицы, насекомые, пресмыкающиеся. Все они легко, могли преображаться в людей, а люди – в животных. Между членами племени и их тотемом, будь то животное ли растение, устанавливались весь тесные отношения.
Вряд ли случайно мифологические образы очеловечивались по мере того, как в общественном сознании возникало и развивалось представление о специфически божественном начале, кардинально отличающем божества, демонов и иные населяющие мифическое пространство существа от людей. Общество, пока оно не сложилось, находило материал, из которого творило своих богов, преимущественно в животном мире, где существовал главный признак, сближающий его и людей, - жизнь. При этом именно магический подход предопределял выбор животного на олицетворение того или иного явления либо силы природы.
Мифологический образ практически всегда был изначально внутренне двойствен, соединяя на первый взгляд несоединимое. Расщепление комплексных, внутренне противоречивых представлений на более органичные, внутренне непротиворечивы об разы был одним из магистральных путей мифотворчества. Например, змееподобный дракон, дух воды, изрыгал пламя, потому что одновременно был олицетворением огня. Возникали новые мифические существа, которые, в свою очередь были наделены плодотворной противоречивостью, а из неё снова рождались мифические образы.
Думается, это было одно из наиболее архаичных направлений поиска конкретного воплощения идеи божественности как образа некого существа, отличного от человека и своим обликом, и своим могуществом, да и своим отношением к людям вообще. Конечно, такое творчество было бы невозможно, не будь в природе допустимы самые различные метаморфозы и самые противоречивые соединения человека и животного. Однако если воображение древнего человека вырабатывало внешние ипостаси божественно начала, то ему было намного труднее представить саму суть божественности, понять, в чём её сила и какова её природа.
В истории любого общества есть периоды особенного умственного возбуждения, когда в силу взглядов, включая и мифологию, претерпевают значительные превращения глубинные изменения. Вероятнее всего, периоды такой усиленной умственной работы совпадают с временами социальных потрясений, когда само общество изменяется, а отношения между людьми, как им кажется, преобразуются, в худшую сторону. Тогда на смену старым мифологическим системам приходят новые мифологические картины мироздания, которые, давая обществу иллюзию духовной преемственности во взглядах, вкусах, убеждениях, на самом деле наполняют коллективный разум новыми мифологемами. В каждой цивилизации бывает немало таких периодов, когда в общественном сознании происходит резкий и часто стремительный перелом. Знакомы с этим явлением и древнейшие мифологии, причём в некоторых архаических системах мировидения такой перелом происходит сегодня, на наших глазах. На смену ещё недавно господствовавшим в коллективном воображении образам приходят новые, а вместе с ними и новое представление о божественном начале. В народном воображении возникают величественные картины битвы богов, когда молодое их поколение восстаёт против своих отцов, лишая тех власти и могущества. Но низвергнутые боги не исчезают из памяти людей, а отодвигаются вглубь, образуя группу почитаемых старейшин, нередко связанных со стихийными силами природы и олицетворяющих основные стороны мироздания – Землю и Небо, Воду и Огонь, Ветер и Воздух.
В божественном начале как бы слились представления о силе природы, мощи жизни и творческой способности человеческой мысли, лепившей божества из материала, который давали природа и общество, наполняя свои создания жизнью и наделяя качествами, с одной стороны, делающими эти существа прямо противоположными человеку – сверхмощными, бессмертными, немыслимо прекрасными; с другой – сходными с людьми своими слабостями и повадками, своим коварством, корыстолюбием, завистливостью.
Живой, изменчивый, тысячелетний миф кодифицировался, застывал в навечно определённых рамках. К нему опасались прикасаться, тысячи жрецов наблюдали за тем, чтобы в священное предание больше не вносились кощунственные, еретические поправки. Общение между людьми и их богами, героями и заступниками также замыкалось в нерушимую и неприкосновенную скорлупу ритуала. Изобразительное искусство, создав образцы мифических героев, больше не решалось к ним прикоснуться. Одновременно его творения словно бы застывали и в общественном воображении, сохраняясь на века в почти неизменном виде. В древних цивилизациях кодифицированный миф превращался в тот фундамент, на котором вырастали первые надплеменные религиозные системы.
В большинстве цивилизаций потенциал древних мировоззренческих систем, лежавших в их основании, полностью исчерпан. Но это отнюдь не означает, что мифотворчество прекратилось. Оно остаётся где-то рядом с процессом общественного познания мира, порождая утопии и образы героев – вождей и пророков. Наверное, если бы этого не происходило, жизнь в восприятии людей утратила бы значительную часть своей прелести.
Символы мифологически-религиозного комплекса обладают большей устойчивостью в культуре, они могут сохраняться столетиями и иметь культовое значение, освящённое догмами церкви.
Процесс мифотворчества активизируется в современную эпоху, и происходит это в ситуации дестабилизации общественной жизни, в критические моменты жизни общества и народов, когда перед общей угрозой рациональное отношение к событием отступает, атакуемое иррациональным, и в массовом сознании «всплывают» старые мифические структуры. Мифы возвращаются из небытия в виде реликтов, примитивных представлений, в виде «персонифицированного желания группы», репрезентированного в современном образе вождя, лидера. Этот процесс «конструирования» вождя происходит от полного бессилия масс решить проблемы рациональными путями, в период крушения надежд общества, когда кажется, что все социальные и любые другие средства не помогут. Происходит регресс к архаике, политические и социальные институты теряют свою значимость, вся полнота власти переходит к вождю. Но в то же время современный человек не отказывается и от требований рациональности, он нуждается в разумных обоснованиях своих коллективных желаний.
Структура мифа включает в себя чудесное рождение героя, необычайные дарования и способности, проявившиеся ещё в детстве, подвиги во имя высших идеалов справедливости. Герой олицетворяет собой победу, торжество добра над силами зла, воплощает в персонифицированном виде извечное стремление человека к совершенству и могуществу. Мифы различных народов мира несут в себе изначальную связь с идеалом как образцом образцового, того, что недостижимо и является объектом стремлений многих поколений людей. Представления о совершенном герое и совершенном обществе архетипичны. Миф в более сюжетно развитых формах связан с эстетизацией действительности, с представлением об идеале. Поэтому герой мифа наделён жизненной избыточностью, утрированностью и масштабностью, он превосходит обычных людей по своим возможностям и способностям, он всегда сверхудачлив, молод, красив. Структура мифологического образа построена по законам выразительности, то есть по эстетическим законам.