При первом прочёсе отделяются короткие волокна. Потом пух промывают в мыльной воде и сушат на воздухе. Сухой чистый пух прочесывают ещё два- три раза, пока не появится блеск. Теперь можно начинать прядение. Вяжут платки не только спицами, но и крючком. Готовый платок надо выстирать, отбелить, обшить по зубчикам хлопчатобумажной тесьмой и аккуратно натянуть на деревянную раму.
Узоров много всяких: соты, глухотинка, кошачьи лапки, снежинка, окошечки, лучики, веревочка, змейка. Каждая вязальщица знает их, издавна они передаются из поколения в поколение.
Традиция резьбы по дереву осень древняя и предстаёт в самых различных формах. Резная мебель, резные «мелочи» вроде шкатулок, кухонных досок, рукоятей ножей, игрушек и даже бижутерии - вот самый скромный перечень использования резьбы. Иван Фёдорович Краснояров, проживающий в Цимлянском районе - древовед потомственный. От дерева кормились его дед, отец деда, а может быть и ранние предки. Наследственностью - не иначе можно объяснить и то, что он не только мастер высокой квалификации , но то что «душу» дерева как материала, он постиг, чутьём разгадал его особенности, его возможности. В области художественной обработки дерева Иван Фёдорович специалист широкого профиля: им освоены специальности столяра, краснодеревца, токаря, мастера по росписи. Встретиться мне с ним довелось на нашем Зимовниковском рынке, куда он регулярно привозит на продажу свою продукцию. Много интересного рассказал мне мастер, когда узнал, что я пишу курсовую работу на тему промыслов и ремёсел нашего донского края. И то, что написать о наших умельцах, не хватит и целой книги. И о том, что работа резчика требует строгой дисциплины, ума и точности движений. Цена ошибки велика на любом этапе работы. Одно единственное непродуманное или ошибочное движение, например рука, дрогнула, почти наверняка погубит результат всех предыдущих усилий - срезанного не поставишь. Требуется чёткость мышления, безупречная координация движений, строгая по этапность разработки и последовательность выполнения работы. Резьба по дереву - не «овладение » материалом, не «покорение» его, а взаимодействие с ним в самом полном смысле слова. Древесина - живой материал, очень отзывчивый и доброжелательный, что, впрочем, вовсе не означает «бесхарактерный». Можете не верить, но двух одинаковых досок не найти, даже если они обе «родом» из одного дерева. Немаловажный этап работы - тщательная шлифовка и полировка изделий. Покрытие олифой. Иван Федорович изготавливает резную деревянную посуду и домашнюю утварь, солонки, пивные жбаны, хлебницы, шкатулки различной формы, скалки, декоративные доски. А если нужно, говорит Иван Фёдорович, я могу и прялку смастерить. Работает он и на заказ. Вот, показывает он, детские стульчики изготовил. Время от времени появляется у мастера новинка, всякий раз привлекающая внимание поклонников. Не все свои изделия Иван Фёдорович покрывает росписью, он говорит, что времени не хватает. Но от этого они кажутся ещё более живыми. Замысловатыми колокольчиками, разнообразными птицами расписаны резные ложки, солонки, хлебницы.
Иван Фёдорович увлечённо говорил о том, что передаёт опыт своему сыну. А это главное! Не погибнет, не умрёт древнее ремесло донского умельца. И наши потомки смогут прикоснуться к живой красоте, а не к холодным и бездушным изделиям из пластика.
Главная заслуга Ивана Фёдоровича Красноярова заключается в сохранении им замечательного промысла - резьбы по дереву. Создаваемые им изделия отличаются подлинной народностью, от них веет теплотой и заботой человеческих рук.
Степь. Ее особенно хорошо понимаешь и ощущаешь в середине знойного лета. Нёбо тает над полями, разомлевшие травы наполняют воздух густым горьковато-медовым ароматом, воздух колышется над раскаленной дорогой. Звон цикад, стрекотание кузнечиков, жужжание шмелей дивным образом гармонируют с диковатой роскошью степного пейзажа. Хутора, окруженные садами, выплывают здесь неожиданно, как степные корабли в мареве солнца.
Жизнь хуторян проста и четко определена вековыми традициями. Крестьянские будни на юге даже потруднее, чем в средней полосе страны. Однако красота и щедрость степи с криками журавлей, буйством весеннего цветения и осенним урожайным изобилием пробуждает беспокойную жажду творчества, развивает в человеке эстетические чувства.
Поэтому в степном краю издавна было много народных мастеров. Объектами их творчества становились одежда и сундуки для нее, полотенца и домашняя утварь, оружие (без него было раньше не обойтись) и игрушки; разнообразные предметы быта. Дома свои любили украшать росписью снаружи и внутри. Для поднятия духа не забывали про песню (теперь, к сожалению, лишь в музеях остались казацкие «арфы» — бандуры).
В нынешние времена степная стихия продолжает рождать в своих недрах оригинальных мастеров.
Все свое время отдает творчеству Геннадий Петрович Машкарин. Получив высшее техническое образование, он, работая по специальности, одновременно стал заниматься тем, к чему больше всего лежали его душа, руки и сердце, — резьбой по дереву, живописью, графикой, лепкой.
Заложил в нем тягу к искусству еще отец: он писал копии картин известных художников, считая это и работой, и отдыхом одновременно. Но поскольку отец был самоучкой, то пришлось Геннадию к знаниям законов искусства пробиваться самостоятельно, в трудных поисках открывая для себя тайны техники живописи акварелью и маслом, резьбы и лепки.
Редкостной наблюдательностью и чутьем обладает этот человек. Он может заметить в обычном необычное, не попадаясь на ложную красивость, заодно находит забавные черты. Поэтому его работы отличаются мягким юмором.
С интересом и любовью вглядывается Геннадий Петрович в прошлое казачества, так как течет в нем горячая казацкая кровь и корни рода его «кроной» не позабыты. Один из предков Машкарина казаковал на Запорожье, а после ликвидации Сечи, осев в городе Изюм, привнес в семью боевой и свободолюбивый дух. Так, прадед Геннадия Машкарина, Григорий Иванович Ракитянский, слыл человеком сурового, необузданного характера и даже был бессменным чемпионом Харьковской и Сумской губерний по кулачному бою. Такие бои устраивались на льду Северского Донца на Масленицу. А брат Григория, Савва, напротив, отличался бойким и веселым нравом. В памяти потомков он остался как гусар Дед Савка, так как действительно служил в гусарском полку. Однако так лихачить, как они, могут позволить себе только те, у кого крепкий тыл – семья. Эти мудрые казаки знали, что семью, их крепость и святыню, нужно оберегать и защищать. Потомками эта заповедь до сих пор не нарушается.
Рассказы о славном прошлом предков запали в душу Геннадия, когда он был еще мальчиком, и вот сейчас это прошлое, конечно же, переосмысленное с течением лет, оживает во многих работах мастера, например в терракотовой миниатюре «Дед на крылечке» Рядом с хатой-мазанкой сидит громадный дед с люлькой в зубах, как бы вспоминая о прошлом. На его лице усмешка — наверное, жизнь была непростой. Геннадий Петрович воспроизвел в глине хату своего деда такой, какой он ее запомнил. Она утрированно маленькая по сравнению с казаком, что подчеркивает рост и мощь старика (дед Геннадия был ростом более двух метров и обладал огромной физической силой). Небольшой семейный «причал» люб сердцу этого богатыря: есть между ним и домом какое-то внутреннее единство, подчеркнутое общим характером лепки.
Казачья тема стала главной на сегодняшний день в творчестве художника. Он развивает ее не только как экскурс в историю, но и рассказывает о нынешнем быте потомков сечевиков. Помогает собственное прошлое.
Из сделанных на казачью тему терракотовых миниатюр, кроме «Деда на крылечке», привлекают внимание работы «Поющие казаки», «Казак с сомом», «Застолье». В последней можно узнать хорошо знакомых Машкарину хуторян, потомственных казаков — Бориса Ивановича Гайдаря, Алексея Ивановича Соляника и Валерия Матвийченко. Удалая казачья песня, подогретая застольной увесистой четвертью, кажется, уже не вмещается в груди казаков и просится перейти в плясовую. Добрый юмор, с которым изображены хуторяне, поневоле заставляет улыбнуться и вспомнить известное присловье: «Казацкому роду нема переводу».