Процитированное выше определение музейного предмета (правильнее говорить – музейного объекта как более широкого явления) не очень-то согласуется с идеей о музейной ценности объектов нематериального наследия. Однако можно попытаться расширить или скорректировать это определение, предложив некий видоизменённый его вариант. Проще всего для этого попробовать приложить к объектам нематериального наследия свойства музейного предмета (объекта). Для этого потребуются два из них.
Информативность. Часть объектов нематериального культурного наследия содержат объём информации больший, нежели обычные музейные предметы/объекты, ибо являют собою процессы (ритуальное действо, производство чего-либо и т.п.). Процесс и возможность наблюдения (а то и личного участия в процессе – если музей применяет интерактивные технологии.) за ним (обусловленная в нашем случае необходимостью делать музейные предметы доступными для обозрения) представляют информацию в не совсем обычном для «классического» музея виде. Но не окажется ли она тем самым более привлекательной, более интересной и полезной для посетителя?
Экспрессивность. Думается, что обсуждать степень эмоционального воздействия объектов нематериального наследия на людей нет необходимости. Если уж и обсуждать что-то, то только вопрос - как добиться того, чтобы традиционная культура (музыкальная, например) не вызывала у современного «среднестатистического» горожанина (основной посетитель музеев) отторжения и связанных с ним негативных эмоций. Сходным образом дело обстоит и с другими признаками (аттрактивностью, репрезентативностью и ассоциативностью). Едва ли следует подробно обсуждать их проявления в случаях, когда музейными объектами становятся объекты нематериального наследия. Главное, что они все могут присутствовать и присутствуют.
Что происходит с объектом нематериального наследия, когда он переходит в категорию музейного объекта?
В ряде случаев его нельзя поместить на витрину или отреставрировать, законсервировать или экспонировать in vivo. Вне зависимости от способа музеефикации объекта, можно считать, что, поскольку речь всегда идёт о процессе (будь то песня, обряд, акт изготовления произведения народного искусства и т.п.), музеефицируется не сам объект, но обстоятельства или условия его появления/бытования. Для понимания места и роли нематериальных ценностей в музейном деле следует обратить на указанное обстоятельство особое внимание[17].
Возникает ещё один вопрос в связи с показанной выше проблемой двойственности. Все ли объекты нематериального наследия могут стать музейными объектами?
Здесь же, с учётом отмеченных выше моментов, приведём вариант определения понятия «объект нематериального наследия» как музейного объекта. Предложенное определение имеет промежуточный характер и, конечно же, нуждается в уточнении.
Объект нематериального наследия, рассматриваемый как объект музейный, может быть определён как включенный в музейное собрание объект традиционной духовной культуры или форму её бытования, который связан с деятельностью человека по производству материальных или культурных ценностей, содержит совокупность знаний, обладает эмоциональным воздействием и музейной значимостью. Музейные объекты нематериального наследия следует рассматривать как имеющие особенный статус в силу специфики своего сущностного содержания.
Акцент на традиционности делает и М.Е. Каулен, предлагая называть «музейным объектом нематериального наследия… основанную на традиции форму культурной деятельности, признанную человеческим сообществом частью историко-культурного наследия и музеефицированную полностью или частично»[18]. Признавая правильным указание на традиционности и музеефикацию объекта, тем не менее, можно не согласиться с упоминанием в определении только формы культурной деятельности.
Интерес к объектам нематериального наследия в настоящее время велик, весьма оправдан, и музейные работники обращаются к ним не случайно. Интересно было бы попытаться проанализировать, обусловлен ли этот интерес только стремлением сохранить некие культурные ценности, которые могут исчезнуть в ближайшее время, или у него есть более глубокие корни?
Обобщение доступной информации показывает, что статус и характер репрезентации объектов нематериального наследия в музее зависят от степени их сохранности и характера бытования. В ряде случаев «музейным объектом» может стать и человек – носитель традиции.
Прежде чем стать музейным объектом, объект нематериального наследия проходит несколько стадий, а включение его в смысловое пространство музея происходит разными способами. Выделяют четыре таких способа: фиксация, ревитализация, моделирование, конструирование:
«Фиксация есть перевод объекта из среды бытования в состояние музейного объекта без существенных изменений…
Ревитализация - когда существуют убедительные доказательства, позволяющие реконструировать объект наследия на строго научной основе, когда традиция еще теплится, а если и угасла, то жива память о ней…»
Моделирование – «воспроизведение объектов реальной действительности в виде имитаций».
Конструирование предполагает «использование элементов материального и духовного наследия для создания новых объектов на основе разработанной музеем концепции»[19].
Естественно, первым основанием для классификации музейных объектов нематериального наследия будет именно способ (метод), с помощью которого произведена его музеефикация. В случаях, когда музеи используют разные способы для сохранения и репрезентации одного и того же объекта нематериального наследия, следует, видимо, подбирать особые названия.
Второй очевидной основой классификации можно считать ту, которая разделит объекты по типу наследия на основании деления. Едва ли можно как-то систематизировать нематериальное наследие, опираясь на то, какие именно музеи его репрезентируют.
Сумев выработать систему оценки нематериальных музейных объектов по степени их представленности в рамках экспозиции, получается возможность создать ещё и классификацию по «полноте репрезентации». Имеется в виду не мера достоверности экспонируемых объектов, но, быть может... «полнота погружения» посетителя в экспозицию – если это выражение в данном случае уместно[20].
С учётом того факта, что музей скорее моделирует и/или сохраняет всё же не столько объект, сколько условия его проявления, ситуацию, в которой объект нематериального наследия может сохраниться, считается необходимым обратить внимание на следующее.
Как говорилось выше, существует отдельная и очень интересная проблема: как именно представлять в рамках музейных экспозиций «знания и обычаи, относящиеся к природе и вселенной». Между тем именно они с точки зрения исторической и этнопсихологической должны считаться основой для всех остальных видов и типов нематериального наследия, не говоря уже о том, что эти знания и обычаи оказывали и оказывают существеннейшее влияние на характер самой материальной культуры.
Складывается впечатление, что музееведение сталкивается с необходимостью и моделирования, и, одновременно (в ряде случаев) реконструкции смыслового пространства, «информационного» или «культурного» поля, в котором существовали (или существуют) объекты духовной культуры. Что очень трудно сделать[21].
На мой взгляд, речь должна идти о том, что активное включение объектов нематериального культурного наследия может повлечь за собой создание музеев нового типа. Возможно, они сформируются на основе экомузеев, живых музеев и т.п. Это будут музеи, если угодно, холистического типа (от английского whole – «целый, целостный») с обязательно сильно развитой интерактивной компонентой. И здесь необходимо рассмотреть ещё один важный момент взаимоотношения нематериальной культуры с музеями – сколь бы еретическим он ни показался бы.
§ 3.2 Объекты нематериального наследия как неотъемлемая составляющая музейной традиции
Среди основных функций музея как социального института музееведение не в последнюю очередь выделяет функцию хранения (естественно, вкупе с репрезентацией). Действительно, именно музеефикация тех или иных предметов, то есть превращение их в музейные объекты и последующее сохранение их делают возможным выполнение музеем всех прочих его функций.
Сейчас не столь важно, какой именно общественно-исторический механизм приводит к появлению музеев. Гораздо важнее задуматься над тем, каковы причины образования этого весьма специфического, даже уникального, социального института.
Если изучение механизма позволяет нам понять, как именно происходит процесс появления музеев (и история музейного дела отвечает на этот вопрос достаточно подробно и внятно), то с пониманием причин появления музеев всё куда как сложнее.
И именно здесь кроется часть ответа на соотношение между объектами нематериального культурного наследия и музеями, а также, быть может, на многие вопросы теоретического музееведения, которые сегодня остаются дискуссионными.
Музеи как таковые (не протомузейные учреждения, а именно музеи как таковые), появляются в период, который в исторической науке принято называть Новым временем. Это эпоха интенсивного формирования нового для Европы общественного уклада. Феодальный мир – пусть даже порою яростно сопротивляясь – уходил в прошлое. Вместе с ним уходило и особенное, сложившееся в незапамятные времена, мировосприятие, которое было присуще человеку архаического (или традиционного) общества.
Исследования в сфере истории общественной мысли и религии (а разные формы проявления религиозности были господствующим мировоззрением до того, как сложилась научная картина мира) убеждают нас в том, что мировоззрение, основанноя на непосредственном восприятии людьми всего окружающего, мало изменялось на протяжении веков, даже тысячелетий и существенно отличалось от современного.