Николо-Угрешской обители уже более 600 лет. За это время она горела, ветшала, отстраивалась заново. В 1920-е годы наступил момент, когда показалось, что история монастыря кончилась. Но прошло время, и угрешская летопись продолжилась.
В августе 1380 года до московского князя Дмитрия Ивановича дошли (тревожные вести о том, что хан Мамай собирает большое войско, чтобы идти на Русь. Готовясь дать отпор татарам, князь разослал гонцов по русским землям. Сбор войск назначен был в Коломне. Дорогою из Москвы Дмитрий сделал привал недалеко от города. Здесь ему было чудесное видение иконы Святителя Николая. "Сия вся угреша сердце мое!" - воскликнул будто бы он. Отсюда и произошло название местности.
8 сентября 1380 года состоялась кровопролитная битва на Куликовом поле, расположенном между Доном, Непрядвой и Красивой Мечей. Победа была куплена русскими дружинами дорогой ценой. Похоронив павших в бою, князь Дмитрий (теперь уже по праву - "Донской") возвратился в конце сентября в Москву. Но прежде остановился он на Угреше, где "повеле сооружити храм во имя и в честь Святителя Угодника Христова Николая Чудотворца; и возлип; ну обитель славну..."
О древнейшей истории Николо-Угрешского монастыря нам известно не так уж много. Связано это с тем, что он был полностью сожжен во время набега на Москву крымского хана Мехмет-Гирея в 1521 году. Тогда-то и погибли в огне документы, которые могли бы поведать нам о первых полутора веках существования обители. Однако кое-что история для нас сохранила. Так, мы знаем, что уже в XV веке монастырь имел свое подворье в московском Кремле (правда, в 1479 году оно сгорело, но затем было отстроено заново). Князья московские не обходили его своим вниманием: Василий II (Темный) пожертвовал ему селенья Жирошкино и Каиотню, а в 1519 году здесь побывал Василий III, отец Ивана Грозного.
При Иване Грозном Николо-Угрешский монастырь приобрел множество различных льгот. В частности, Иоанн Васильевич даровал ему жалованную грамоту, закрепившую за ним четырнадцать сел, и позволил торговать беспошлинно по всему государству (за исключением Нижнего Новгорода). Последующие государи подтверждали эти исключительные права.
Николо-Угрешский монастырь пользовался репутацией обители строгой и благонамеренной. В этом были свои выгоды, но были и неудобства, главное из которых заключалось в том, что "на У грешу" часто ссылали беспокойных и опасных лиц духовною звания. Обычай этот укоренился, по-видимому, еще в XV веке. В летописях за 1487 год находим следующий замечательный фрагмент: "Пред Великим днем (то есть перед Пасхой), в сенях у Великого князя громко из народа закричал из Спасова монастыря галичанин, глаголя: гореть Москве на Велик день! Князь же Великий, яко юрода, велел его поимати, и на У грешу его посла к Николе".
В Смутное время Николо-Угрешскому монастырю выпала доля нелегкая, но и заметная: здесь в 1610 году расположился вместе с Мариной Мнишек Лжедмитрий II. Именно отсюда он бежал с приближенными в Калугу. Дальнейшая судьба "царской четы" плачевна: Лжедмитрий был убит в декабре 1610 года князем Урусовым, а Марину Мнишек взяли под стражу. Своего сына-первенца, заранее прозванного в народе "Воренком", она родила в темнице. Впоследствии этот мальчик, будучи четырех лет от роду, был повешен в Москве. Сама Марина, как говорили, "умерла с тоски по своей воле".
В 1611 году под стенами обители собралось русское войско, названное впоследствии Первым ополчением. Как известно, Первому ополчению не удалось освободить Москву от поляков, задачу эту решило Второе ополчение, руководимое Мининым и Пожарским.
Тем не менее и первый опыт народного сопротивления был очень важен.
В мае 1614 года, через год после своего поцарения, в Николо-Угрешском монастыре побывал молодой царь Михаил Федорович. С тех пор государь регулярно наведывался в обитель на "Николу вешнего". А в 1620 году царь и великий князь, подобно простому паломнику, прошел расстояние от Москвы до Угреши пешком. В этом паломничестве его сопровождала мать, инокиня Марфа. Впоследствии традицию паломничеств к Николе на Угрешу продолжил царь Алексей Михайлович. При нем монастырь вступил в пору своего расцвета: благодаря обильным дарам государя и бояр были залечены раны, нанесенные Смутным временем (а они были весьма чувствительны - к 1613 году в монастырской ризнице не осталось почти ничего из богатых вкладов Ивана Грозного). В то же время Николо-Угрешский монастырь по-прежнему нес нелегкое бремя "ссыльной обители". В 1662 году здесь содержались для допроса зачинщики Медного бунта, в 1666 году - раскольники (протопоп Аввакум, поп Никита Пустосвят и диакон Федор Иванов).
В 1675 году Алексей Михайлович совершил последний свой "Угрешский поход". Его старшему сыну, Федору Алексеевичу, побывать на Угреше так и не довелось. В следующий раз монастырь встречал государя в 1682 году - тогда сюда приехал совсем еще юный царь Петр Алексеевич. В первые годы царствования он часто жаловал Николо-Угрешскую обитель своими посещениями, не забывая и о традиции ссылать сюда "бунташный люд" - в 1698 году Угрешский монастырь стал одним из мест заключения мятежных стрельцов.
В первой половине XVIII столетия Николо-Угрешский монастырь, не получая более внимания государей (Угрета не была теперь обителью, "особо приближенной к столице"), обеднел. В 1737 году игумен Варлаам II подал в Синод рапорт о том, что монастырские постройки пришли в крайнюю ветхость, но ответа не получил. Лишь после урагана 1739 года, когда ветер сорвал крыши со зданий монастыря и поломал кресты, сюда был командирован архитектор, составивший смету расходов на ремонт. Никакого "роскошества" эта смета не предполагала. Многие обветшавшие каменные сооружения разобрали и на их месте возвели деревянные.
Екатерининская эпоха ознаменовалась для Николо-Угрешского монастыря хотя и не полным разорением, но серьезным упадком. В 1763 году здесь поселили - на монастырских хлебах и жалованье - отставных солдат. (Идея навязать монастырям утилитарную роль, заставить их "доставлять пользу" витала вокруг российского престола с начала XVIII века; еще Феофан Прокопович заявлял: "Бегут в монастыри от податей и от лености, чтобы даром хлеб есть... Большая часть тунеядцы суть... А что говорят - молятся, то и все молятся, что же прибыль обществу от сего?") 1764 год принес обители новую напасть - ее отнесли к штатным монастырям III класса. Отныне в "штате" монастыря могло быть не более 12 монахов, включая настоятеля.
А еще не так давно в обители подвизались несколько десятков насельников. В 1655 году, согласно летописным данным, пятьдесят иноков монастыря умерли от чумы. Эта скорбная весть дает нам представление о многолюдстве обители. В 1771 году Николо-Угрешский монастырь ждал еще один удар - в связи со строительством нового дворца в Кремле разрушили монастырское подворье, существовавшее с XV века.
Не обошли Угрешу стороной и события 1812 года. К счастью, монастырская ризница не пострадала - ее заблаговременно вывезли в вологодский Спасо-Прилуцкий монастырь. Но монахам пришлось натерпеться от незваных гостей. У нас не осталось сведений о том, каковы были обстоятельства и последствия пребывания наполеоновских солдат в Николо-Угрешском монастыре (они стояли здесь около месяца), однако воспоминания, оставленные насельниками других московских и подмосковных обителей, убеждают в том, что захватчики чувствовали себя в святых храмах полными хозяевами. Например, иноки Николо-Перервинского монастыря (ближайшего к Угреше) так говорили о бесчинствах, творимых французами: "Они ходили по церквам в шляпах и через Царские двери... Сняли с образов серебряные венцы... Разобрали более половины медного посеребренного паникадила, но, узнав, что оно не серебряное, бросили". Мелким грабежом захватчики тоже не гнушались: "С тюфяков и подушек французы взяли все наволочки, делая себе из них рубашки".
К середине XIX столетия Николо-Угрешский монастырь являл собой печальное зрелище: каменная ограда похилилась, крыши на некогда грозных сторожевых башнях прохудились, из скотины монахи владели лишь двумя коровами да двумя лошадьми. И самих-то монахов было даже не двенадцать, как разрешалось по штату, а меньше: казначей, два иеромонаха и два послушника. Доходов обитель не получала почти никаких. В таком состоянии застал обитель будущий благоустроитель ее о. Пимен (Мясников), прибывший сюда в качестве келейника вместе с новоназначенным настоятелем о. Иларием, бывшим ризничим знаменитого Александро-Свирского монастыря.
В 1853 году о. Пимен, ныне прославленный в лике преподобных, был возведен во игумены. В этот же день, 16 октября, в монастыре ввели общежительный устав. Эта дата явилась поворотной в истории монастыря. За четверть века настоятельства прп. Пимена обитель превратилась из захудалой в одну из самых красивых и организованных в хозяйственном отношении в Москве и близлежащих уездах. Что касается собственно монашеского делания, то общежительный устав, хотя и с большим трудом, привился в Николо-Угрешском монастыре и принес добрые плоды.
В первые годы XX века Николо-Угрешская обитель числилась среди наиболее посещаемых паломниками. Монастырские святыни - главным образом, иконы Святителя Николая и Божией Матери "Взыграние" - притягивали сюда множество людей. Монастырь славился своей благотворительной деятельностью. В здешней больнице лечились и получали бесплатно лекарства более пяти тысяч человек в год.
Но уже в 1918 году, когда иным нашим монастырям, далеко отстоявшим от столиц, еще удавалось сохранять свой уклад и жить привычной жизнью, в Николо-Угрешский монастырь явились первые "экспроприаторы". Они потребовали выдать лошадей для военных нужд, на что настоятель ответил им: "Вашей советской власти не признаю, делайте, что хотите, грабьте без моего разрешения". Угрешские монахи в это время поспешили в окрестные деревни за помощью. Вскоре у стен монастыря собралась толпа крестьян. Недолго думая, крестьяне повязали представителей власти и заперли их в пожарный сарай. Через некоторое время их освободила оттуда местная голытьба.