Схожим образом различие между двумя формами освоения мира человеком понимали и многие другие авторы (правда, не всегда употребляя термины «культура» и «цивилизация»). Среди них можно назвать Л.Н.Толстого, Б.Шоу, О.Шпенглера, С.И.Вавилова и др. Во всех случаях речь шла о разделении сфер духовной (идеальной) и материальной деятельности человека. В целом это верно, но во избежание недоразумений терминологического характера следует сделать оговорку. Противопоставление духовного и материального не может быть абсолютным, если мы говорим о процессе деятельности человека и о ее результате: нельзя сказать, что ценности, создаваемые цивилизацией, бездуховны, но и культурные ценности тоже не чисто идеальны, а опредмечиваются в тех или иных материальных структурах. Ценности культуры и ценности цивилизации различаются лишь функционально, то есть по своему целевому назначению: они удовлетворяют соответственно духовные и материальные запросы человека.
В связи с различением культуры и цивилизации отметим еще одно обстоятельство: у этих способов освоения мира человеком разные закономерности исторического развития. Понятие прогресса применительно к культуре и цивилизации следует толковать по-разному. Прогресс цивилизации представляет собой в основном линейно восходящую последовательность, в которой каждое новое явление лучше предыдущего, то есть в итоге обеспечивает больший физический комфорт. Поэтому новая ценность обесценивает или вовсе отменяет старую (в некоторых областях, например в науке, «вбирает» ее в себя как частный случай: так, закон всемирного тяготения Ньютона «поглощается» теорией относительности Эйнштейна). Никто не станет употреблять каменный нож, если есть стальной; обработка земли плугом эффективнее подсечно-огневого земледелия; применение наркоза при хирургических операциях облегчает страдания больного и т.п. — в массе таких и подобных фактов ясно рисуется характер прогресса цивилизации. (Правда, следует учесть, что такова лишь общая тенденция развития цивилизации, а в отдельных случаях новое на поверку может оказаться хуже старого — об этом чуть ниже.)
Прогресс в области культуры имеет совсем иной характер. Его смысл не в замене старых ценностей на новые, а в накоплении ценностей, в расширении их круга. Шостакович не отменяет Бетховена, как и Бетховен не отменяет Моцарта; ислам не поглощает и не обесценивает христианство, а христианство — античный политеизм; приобщение к мировой культуре не отменяет патриотизма и т.п. (Разумеется, и в этом случае намечается лишь основная тенденция; конкретные культурные ценности могут и утрачиваться по разным причинам.)
Любопытно, что ценности цивилизации, становясь в определенных условиях ценностями культуры, могут продлевать свою историческую жизнь уже в качестве последних. Так, в XX в., если исключить экстремальные ситуации и кулинарную экзотику, никто не пользуется костром для обогрева жилища и приготовления пищи — с точки зрения цивилизации эта ценность утрачена, уступив место печам, газовым и электрическим плитам, центральному отоплению и т.п. Однако люди все-таки продолжают жечь костры, удовлетворяя уже не материально-практические, а духовные, культурные потребности (эстетическое наслаждение от созерцания живого огня, чувство единения с природой, приобщение к исторической памяти, реализация романтического мироощущения, эмоциональный протест против современной цивилизации и урбанизации, отдых и психологическая разрядка и т.п.). Как духовная, культурная ценность костер продолжает жить, несмотря на все достижения цивилизации.
Человеческая культура как явление духовное зиждится на двух материальных основаниях — на природе и цивилизации. Они противопоставлены друг другу как сумма явлений соответственно нерукотворных и созданных человеком'. Соотношение природы и цивилизации самым прямым образом отражается на культуре и ее свойствах, формируя определенную систему ценностей, мироощущение, образ жизни и другие стороны жизни человека культурного. Поэтому уже сейчас мы должны рассмотреть в общих чертах вопрос о месте природы и цивилизации в системе культуры, то есть то, какой характер имеет взаимоотношение этих явлений и как оно сказывается на культурной жизни человека, на формировании его душевного комфорта или дискомфорта.
Последние в философской и культурологической литературе носят название «артефактов». Вопрос этот осложняется наличием социальной структуры, отражающей неоднородность общества, деление его на классы, сословия и т.п. Поэтому те или иные достижения цивилизации имеют несколько разный смысл и разные последствия, например, для феодала и крестьянина, для пролетариата и интеллигенции, для олигархии и «среднего класса» и т.д. Это обстоятельство следует учитывать и делать соответствующую поправку при культурологическом анализе проблемы взаимодействия природы и цивилизации. Но в то же время следует помнить, что собственно для культурологии данное обстоятельство не имеет решающего значения (изучение социальной структуры — не ее область), поэтому в дальнейшем речь пойдет о соотношении природы и цивилизации в культурной жизни человечества и отдельного человека как представителя рода Ноmо sapiens.
Напомним еще раз, что цивилизация возникла из противостояния мира и человека, из отношений враждебности между миром и человеком, из слабости человека. Отсюда ясно, что главная функция цивилизации по отношению к природе — познавать ее и на этом основании преодолевать, изменять, заставляя природу все в большей мере служить потребностям человека. Таково изначальное соотношение между природой и цивилизацией.
Исторически это соотношение постоянно меняется в пользу цивилизации, так как природа сама по себе остается практически неизменной, а цивилизация прогрессирует очень быстро, в результате чего повышается степень физического комфорта человека. До определенного момента эта тенденция не порождала культурологических проблем, поскольку человек при всем развитии цивилизации оставался в большой степени существом, непосредственно причастным к матери-природе: он и жил, и работал, и отдыхал в непосредственном соприкосновении с ней, так что не стоял вопрос об отторжении человека от своей биологической и культурной первоосновы, а достижения цивилизации еще не грозили природе разрушением и были лишь некоторым «добавлением» к ней. Создавалась своего рода гармония между природой и цивилизацией в общей системе культуры; ее примерами могут служить античность и Возрождение в Европе, культура Древнего Китая и Индии.
Однако чем дальше, тем больше человек «обрастал» артефактами, которые сильно теснили природу и умаляли ее место в системе культуры. Предметы и явления цивилизации, совокупность которых иногда называют «второй природой», приобретали все большее значение в жизни человека, и соответственно он все меньше имел дела с нерукотворными сущностями, все дальше отрывался от матери-природы. И наконец настал момент, когда человечество усомнилось в благах цивилизации и впервые задало вопрос о ценностном соотношении природы и цивилизации. Именно тогда это соотношение стало собственно культурологической проблемой.
Впервые это произошло, очевидно, в Европе XVIII — начала XIX в., сначала в связи с эпохой Просвещения, а затем — романтизма. Так, во Франции второй половины XVIII в. ясно обнаружилось противостояние поборников цивилизации и идеологов «природы» и «естественного человека». В качестве первых выступали так называемые «энциклопедисты» — Дидро, Д’Аламбер, Бюффон, Гельвеций и некоторые другие. Изданная ими «Энциклопедия, или объяснительный словарь наук, искусств и ремесел» являлась апологией достижений цивилизации и первостепенное внимание уделяла процессам производства, ремеслам, прикладной науке и индустрии. В качестве их оппонента выступал прежде всего Руссо', первым осмысливший отрицательные последствия цивилизации и сознательно противопоставивший им концепцию «естественного», ориентированного на природу и не испорченного цивилизацией человека. Примечательно, что уже в одной из первых своих философских работ «Рассуждение о науках и искусствах» Руссо дал резко отрицательный ответ на вопрос о том, содействовало ли развитие науки и искусства улучшению нравов. В дальнейшем свою критику цивилизации и апологию природы Руссо развил в таких работах, как «Эмиль, или о воспитании», «Исповедь», а также в художественных произведениях, важнейшее из которых — роман «Юлия, или новая Элоиза».
Руссо одно время был близок к энциклопедистам и даже принимал участие в «Энциклопедии», но впоследствии резко разошелся с ними.
Эпоха романтизма подхватила и расширила проблематику противопоставления природы и цивилизации. В частности, русский романтизм дает очень много выразительных примеров этому. Такие произведения, как, например, поэма Пушкина «Цыганы», акцентируют внимание на самом существенном признаке цивилизации — постоянно возрастающей урбанизации жизни, и не случайно Алеко бежит из «неволи душных городов» в свободные степи. В творчестве Лермонтова этот мотив еще более усиливается противопоставлением его лирического героя, органично связанного с природой, холодной и бездушной толпе цивилизованных людей («Как часто, пестрою толпою окружен...», «Нет, я не Байрон; я другой...», «Пророк», «Когда волнуется желтеющая нива...» и др.). В последнем произведении авторский идеал связывается именно с природой: в конце ряда поэтических пейзажных зарисовок следует общефилософский вывод:
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,
И счастье я могу постигнуть на земле,