Рассмотрим теперь эти отдельные виды пластических искусств в той логике и в той последовательности, которая продиктована самим историческим развитием.
Архитектура
Пожалуй, никогда прежде строительство двух столиц России – Петербурга и Москвы, а также губернских провинциальных городов не приобретало такой широты и такого размаха, как в первые три десятилетия XIX в. В основных своих чертах стиль архитектуры не изменился: зодчие продолжали руководствоваться принципами классицизма, который вступил в позднюю стадию своего развития, не вполне точно именующуюся иногда русским ампиром.
Изменились задачи архитектуры в сфере градостроительства. XVIII веку были не чужды градостроительные проблемы, но они не занимали столь важного места. Теперь архитектурный объем перестал быть замкнутым в себе самом. Зодчий ориентировал возводимое здание на окружающее пространство, на соседние объемы, связь между которыми становилась не физической, как прежде, а композиционно-логической. Город, площадь, ансамбль, возникающий на улице или в целом районе города, – вот задачи, рожденные началом XIX в.
Интерес к градостроительным задачам выступает в это время с полной определенностью. В Петербурге завершается планировка, формирование основных площадей – Дворцовой, Адмиралтейской, Сенатской. Сильно пострадавшая от пожара 1812 г. Москва строится особенно усиленно. Перестраивается Красная площадь, разбивается Театральная; вся территория вокруг Кремля благоустраивается; возникают новые площади на пересечении радиальных и кольцевых улиц. Целые районы застраиваются особняками, восстанавливаются старые дома. В других городах возникают здания присутственных мест, торговых рядов; создаются центральные городские площади.
Обновление архитектуры проявилось не только в доминанте градостроительных проблем, но и в стилевых изменениях – усилилось тяготение к строгости, монументальности; новую роль приобрели объем, масса, гладь стены; обнаружилось пристрастие к дорическому ордеру, интерес к греческим образцам – архаике и ранней классике. Эти пристрастия не были чисто русским явлением; они проявлялись, например, во Франции еще в последние десятилетия XVIII в., но в России они попали на особенно благоприятную почву и поэтому приобрели широкое распространение.
Стилевое обновление повлекло за собой изменение отношений между скульптурой и архитектурой. Если в XVIII в. архитектор отводил монументальной и декоративной скульптуре особое место, которое обычно было связано с конструктивной структурой здания или было специально оформлено в расчете на статую или скульптурную группу (например, ниша), то в начале XIX в. скульптура обретает большую свободу, располагается часто на фоне гладкой стены, оттеняя тем самым эту гладь.
Связь между скульптурой и архитектурой зиждется теперь не на физической, а на смысловой основе. Эта связь аллегорическая и образная: скульптура не только сюжетом, но и самой формой соответствует архитектуре, иногда являясь своего рода камертоном и настраивая зрителя на восприятие тех мощных объемов, строгих геометрических форм, которыми отличается архитектура позднего классицизма.
Особенности рассматриваемого периода нетрудно заметить и в том, каким видам строительства отдается теперь предпочтение. В начале XIX в. преобладают постройки общественного и практически-утилитарного назначения. В изобилии строятся здания для театров, министерств, различного рода ведомств, в том числе военного (казармы, полковые соборы), различного рода склады, магазины, конюшни, конные дворы и т.д. Разумеется, возводятся также дворцы и храмы. Но их сравнительно мало. Таким образом, стиль и характер архитектуры первой трети XIX в. определяют постройки общественного назначения.
Мастером, осуществившим переход от XVIII к XIX в., был А.Н. Воронихин (1759–1814), учившийся архитектуре в Москве, возможно, у В.И. Баженова. Он начал свой путь еще в 90-е годы XVIII в. И своими ранними работами непосредственно продолжал традиции Камерона в оформлении интерьеров дворцов и в загородных постройках. Многие из его ранних работ связаны с именем тогдашнего президента императорской Академии художеств А.С. Строганова. В 1793 г. Воронихин перестраивает интерьеры Строгановского дворца, который был возведен еще в середине XVIII в. Растрелли. Прежние барочные пышные формы заменяются классическими. Проектируя перестройку картинной галереи, минерального кабинета, Воронихин стремился к спокойному равновесию, изяществу, благородной простоте. Теми же чертами отмечена Строгановская дача на Черной речке (1795–1796), в которой удачно сочетаются мощный нижний этаж, построенный из камня, и деревянный второй этаж с легкими широко расставленными колоннами, воздушный, как бы прозрачный. В ранних работах Воронихин проявил себя как прекрасный мастер малых форм, но и в более позднее время ему так же блестяще удавались изящные интерьеры, фонтаны, вазы, выдержанные в том же классицистическом стиле.
Но главным делом жизни архитектора явился Казанский собор в Петербурге (1801–1811), в процессе строительства которого выявились специфические задачи, свойственные архитектуре нового времени. Воронихин построил собор как дворец, заслонив тело храма большой полуциркульной колоннадой, которая образовала на Невском проспекте – главной улице города – полукруглую площадь и соединила ее с боковыми проездами.' Колоннада стала как бы центром притяжения для окружающих зданий. Так возник городской ансамбль, приобретший характер градостроительного узла. Что же касается архитектурного стиля, то в самом рисунке портика, напоминающем один из баженовских проектов, в сложной обработке стены разного рода нишами и филенками, в приемах перспективной игры вытянутых коринфских колонн, изящно конелированных и увенчанных красиво нарисованными капителями, сохраняется прежняя традиция.
К характерному для начала столетия статическому монументализму Воронихин обращается, создавая Горный кадетский корпус (1806–1811, ныне Горный институт). Перестраивая старые здания, выходившие на красную линию улицы под тупым утлом друг к другу, архитектор соединяет их, ставит в центре мощный дорический портик из двенадцати колонн, целиком подчиняя ему всю архитектурную композицию и оставляя почти без обработки боковые скошенные части здания. Воронихин по-новому использует монументальную скульптуру: сочетает мощный портик и созданные С. Пименовым и В. Демут-Малиновским двухфигурные группы с гладкими стенами боковых частей зданий. И композицией, и характером декоративных украшений, и градостроительной ролью здание Горного кадетского корпуса целиком принадлежит уже зодчеству начала XIX столетия.
За короткий промежуток времени Воронихин проделывает большой путь, сначала обогащая новой проблематикой стилевую концепцию XIX в., а затем преобразуя ее коренным образом.
Тома де Томон
В те же годы, когда строился Казанский собор, в Петербурге работал швейцарский архитектор Тома де Томон (1760–1813). Он приехал в Россию в самые последние годы XVIII в., а до этого провел несколько лет в Италии, Австрии и Франции, выполняя там небольшие заказы. Талант Томона развернулся широко лишь в России; главным его созданием стала Петербургская Биржа (1805–1810).
Это здание, располагающееся на стрелке Васильевского острова и омываемое по бокам двумя руслами Невы, самим своим местоположением должно было превратиться в «замковый камень» большого архитектурного ансамбля центра Петербурга. Томон видоизменил весь облик стрелки Васильевского острова. Неровные очертания берега он сделал полукруглыми; по краям поставил высокие ростральные колонны. Перед главным фасадом Биржи образовалась полукруглая площадь. Противоположная сторона также получила архитектурное оформление. Проект Томона предусматривал строительство зданий справа и слева от Биржи – вдоль набережных, что было осуществлено уже после смерти архитектора его последователями. Таким образом было создано соответствующее самому зданию Биржи окружение, что дало возможность раздвинуть рамки ансамбля. Четко очерченный в своих границах, наподобие греческого перипетра, окруженный со всех сторон рядом колонн, объем здания Биржи словно стянул к себе не только постройки, воздвигнутые прежде на набережной Васильевского острова, но и здания, расположенные на противоположной стороне Невы. Эта «власть» архитектурного облика Биржи рождена отнюдь не ее размерами, которые сами по себе невелики, а четкостью, компактностью композиции, необыкновенной слаженностью форм, которая придает зданию характер магического кристалла, как бы притягивающего к себе соседние постройки. Биржа стала центром, соединительным звеном между рядами зданий на набережной. Важные стилевые качества Биржи – геометризм форм, их простота и мощь придают зданию монументальный облик; плоскости почти не тронуты декором, торцовые стены прорезаны арками, которым придана строго полуциркульная форма.