Таким образом, поскольку индивидуальные задачи становятся общегрупповыми, тогда и движение всей группы к поставленной цели становится необходимым условием развития индивидуальности каждого ее члена.
Что же касается танцевально-двигательной терапии, то непрестанная смена ритмов, различные по характеру рисунка танцы, аутентичные движения, сопровождающие практически каждую песню, несут в себе освобождающий и терапевтирующий заряд такой огромной силы, что лишают нас сомнений относительно их уместности в концепции интегративной арт-терапии.
Общеизвестно, что движения связаны с нервной системой, именно она в основном занимается движениями мышц органов, неподконтрольных сознанию структур. Качественным грациозным движениям соответствует качественная жизнь.
Ни для кого не секрет, что танцевальные терапевты, руководители творческих хореографических коллективов относятся к телу и разуму как к единому целому, определяя их взаимное воздействие как залог здоровой психики. Удивительно, что в русских танцах и танцевальных движениях других этносов, помимо движений-сигналов личности, движений-символов, движений ролевого направления, существуют уникальные по своей психофизиологической связи детали.
Например, внутренне зажатый, имеющий проблемы психологического плана человек, пойдя в круг и подражая раскованным движениям танцующих, всегда выдаст себя тем, что руки его не будут подниматься на ту высоту, при которой открывается доступ к подмышкам. Большие скопления лимфатических узлов в подмышечных впадинах представляют собой центры "защиты" не только на клеточном, тканевом, но и общеорганизменном уровне; и при поднятых руках они оказываются "доступными", что свидетельствует об уровне доверия танцующих друг к другу.
"Полное вытягивание рук, – утверждает А. Лоуэн, – выражает полные чувства. Если плечи связаны подавленным гневом, растягивание рук укорачивается, а чувства ослабляются". [3] Значит, танцуя при исполнении фольклорной песни, посредством работы со свободными движениями рук мы снимаем зажатость плечевого пояса, избавляясь от гнева.
Характерная для русских танцев релаксация рук, особенно кистей, предназначенных для производства тонких дифференцированных движений, позволяет производить сбросы накопившихся зажимов. Но ведь наши руки – это наша речь, наше мышление. Становится понятным, какую сферу личности мы пытаемся привести в порядок, осваивая танцевальные движения для рук.
Сильный эффект оказывают характерные для русских танцев движения ног: исполнители танцуют со слегка согнутыми коленями, всей стопой активно взаимодействуя с землею. Стопа почти не отрывается от земли, а во время притопываний, которые словно вбивают ногу в землю, осуществляется столь необходимое заземление. Человек, твердо стоящий на земле, имеет не только уверенную осанку, но и соответствующий характер.
Значительную роль в освоении песенного фольклора играет также терапия русским костюмом и его цветовыми сочетаниями, характером узора. В ходе занятий у участников неизбежно повышается художественная компетенция, но помимо этого совершенно неоспоримым фактом психотерапевтической направленности становится надевание самого костюма и пребывание в нем. Работа над собственным имиджем сводится, как и любая другая психотерапевтическая работа, к смене стереотипов, к попытке увидеть привычное иным взглядом.
Если прав М. Фельденкрайз, что "образ себя состоит из четырех компонентов... Это движение, ощущение, чувство мышление",[4] то при осознанной или неосознанной работе с костюмом мы включаем в действие все четыре компонента: мы начинаем иначе двигаться, ощущаем себя другим человеком, чувствуем, насколько сильны перемены в самооценке, меняем направленность наших мыслей на позитивную. Основную работу при этом осуществляет красота.
Помимо работы с личным образом через освоение разнохарактерных танцевальных движений, мелодий и текстов у каждого из участников происходит активное развитие и усиление внимания к чувствам, осознание и согласие с собственной непохожестью, выделением из толпы. Следует признать, что многие с весьма большим трудом осваивают мысль, что, являясь частью всех, ты еще одновременно и неповторим. И ценен в этой неповторимости.
Все это есть визуальная трансформация личности в лучшую яркую сторону, и она обрекает нас на то, что даже дети с признаками дисморфофобии начинают относиться к своей внешности иначе. Метаморфизм концертного образа обязывает любить себя, поскольку ты постоянно видишь восхищение в глазах зрителей. Это именно тот случай, когда невербальные средства выступают инструментом, производящим наглядную коррекцию.
Поющие красные цвета, сияющие белые, конкретный черный – три главных цвета мира обращают нас к силе и страсти, к энергетике, к чистоте и покою, к всепоглощению и отрицанию покоя – дуализму нашего мира. Оказываясь в центре этих стихий, человек начинает осознавать собственную уникальность, признавая за собой право, быть непохожим и – что наиболее важно – радуясь этой непохожести. Ты оказываешься нужным и важным для мира. А ведь известно, что "самосовершенствование связано с признанием собственной ценности". [5] С уверенностью в себе мы движемся по трудному пути совершенствования духа, что, пожалуй, является единственно важным в этой жизни.
Но не только цветовая основа костюма производит терапевтирующее действие. Вышивка со знаками оберегов, бисерные украшения, неповторимые головные уборы, которые своей красотой взывают к нашим чувствам, играют более чем значимую роль в преобразовании имиджа.
Драма-терапия – это один из возникших недавно видов арт-терапии, который включает элементы музыки, изобразительного искусства и танца. Драма-терапия использует форму театрального искусства и делает ее доступной для пациентов, чтобы они смогли укреплять свое здоровье и справляться со своими расстройствами и проблемами. Таким образом, ее можно использовать и в целях предупреждения, и в целях лечения.
Драма-терапия не является чем-то новым: ее можно увидеть в древних ритуалах исцеления и театральных представлениях многих цивилизаций. Но лет тридцать назад она вновь появилась как современный метод психотерапии, который получил официальное признание. Все компоненты театрального искусства – голос, движение, ролевая импровизация, работа с текстом и само исполнение, наряду с использованием масок, костюмов, освещения и постановки – являются неотъемлемыми составляющими драма-терапии.
Почему же в этом контексте театральное искусство приобретает такое значение? Почему его нельзя использовать только для того, чтобы внешним образом выразить проблемы людей? Любой вид искусства являет то, что невозможно донести ни в какой другой форме. С помощью театра мы можем выразить и пережить нечто, что часто называют "таинствами жизни". Древние греки думали, что с помощью театра можно встретиться с богами (слово "театр" происходит от слова theatron, которое связано и со словом theoria – то есть мы лучше понимаем все, увидев это в театральном представлении, – и со словом theos, что означает "бог"). [6] Мы можем испытать такие чувства и эмоции, совершить такие поступки, которые невозможны в обычной жизни.
В великих драматических произведениях, мифах и легендах затрагиваются темы, близкие каждому человеку, они выступают как средство изучения жизни отдельного человека или целой семьи. Театр дает возможность отодвинуть переживания – с тем, чтобы поместить их на любое расстояние и рассмотреть с разных точек зрения. Мы слишком близки к своим переживаниям, чтобы рассмотреть их (как говорится, не видим за деревьями леса). Театр, с одной стороны, позволяет нам отойти на некоторое расстояние, а с другой – подойти поближе. Другими словами, мы можем увидеть нечто или получше его рассмотреть именно потому, что его там нет.
В случае изобразительного искусства зритель вовлечен преимущественно произведением искусства (картиной или скульптурой) и в меньшей степени, самим художником. В театре зрители вступают в прямые отношения с актерами, которые сами в этот момент находятся в процессе творчества.
Процесс творчества происходит не только в физическом, но и в метафорическом пространстве между актером и зрителем – он меняется каждый вечер во время представления. Зрители – это и единая группа, и собрание отдельных людей, которые придают различную динамику ожиданиям, настроению, чувствам и смыслу. Как отдельный актер, так и весь актерский ансамбль реагирует на любые изменения аудитории, и по ходу пьесы между ними устанавливается определенная система общения. Если мы посмотрим спектакль на другой день, то увидим уже другое, неповторимое представление. Это общение становится возможным благодаря специфической структуре театра и условности представления.
Через условность театра мы сжимаем пространство или ускоряем время, переживаем, отдельные события внутри сцены и реагируем так, как если бы мы "воспринимали нечто реальное". Мы знаем, что актер, играющий короля Лира, уйдет со сцены, смоет грим и выпьет пива перед уходом домой, готовый завтра вновь играть своего героя. И все же это не мешает нам увлекаться театральным действием, переживать смерть Лира и смерть его дочерей в конце пьесы. Мы знаем, что в обычном смысле это не является правдой, но в хорошем спектакле есть театральная и поэтическая правда, и мы откликаемся на эту правду всей душой. Приблизиться к пониманию драматического искусства мы сможем, вернувшись от момента представления к ранним этапам работы актеров с телом и голосом. Они предшествуют первой читке и работе режиссера, художников и технического персонала. С них начинается творческий процесс в начале репетиций. Вдохновение, созидание, эксперимент, отказ от прежних подходов, дальнейшее усовершенствование, воссоздание образа – все сшивается воедино, распадается на части и взаимно уравновешивается в процессе создания спектакля.