В России это проявилось особенно ярко в пореформенное время, характеризующееся развитием экономики, углублением процесса национального самосознания, демократизацией общества и деятельностью общественности с ее идеалами просветительства. Выросло количество музеев, их профильное разнообразие, что отражало распространение понятия культурного наследия на все более широкий круг объектов, включающий произведения современного искусства, ценности мемориального характера (музеи А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова) и др. Особую роль в этих процессах играли уже существующие музеи, развернувшие активную просветительную работу; музейные и общественные деятели, коллекционеры, постоянно расширявшие понятие ценности объектов культуры и способствовавшие складыванию в обществе более широкого и глубокого понимания культурного наследия. Деятельность П.М.Третьякова, Щукиных, Морозовых, Н.М.Мартьянова, В.И.Гошкевича и многих других основателей новых российских музеев позволяет говорить о широком размахе и действенности их усилий. [5]
Осознание того, что памятники искусства и старины, хранящиеся в музеях и составляющие достояние всего народа, требуют государственной заботы и охраны, произошло в России примерно в начале XX в. Это положение относилось ко всем музеям, независимо от ведомственного подчинения, в особенности к богатейшим музеям дворцового ведомства, чьи сокровища изначально являлись собственностью царской фамилии. Но и по отношению к другим музеям государство проводило политику протекционизма, выделяло им материальные средства, пополняло их бюджет, хотя и в недостаточном объеме. Утвердившиеся к этому времени критерии оценкимузейных коллекций (научная значимость, ценность предметов с точки зрения искусства, старины, мемориальной принадлежности, возможности использовать в просветительных целях, идеологическое воздействие на посетителя и пр.) определялись путем экспертных оценок специалистов, работавших в музейном деле.[22]
Следующий этап истории музеев России начался в 1917 г., когда культурные ценности были объявлены достоянием народа, для руководства процессом их сохранения и использования были созданы специальные органы в центре и на местах. Именно первые годы советской власти дают наиболее интересныепрецеденты выделения особо ценных объектов в культуре. Это были годы, результирующие предыдущий период и заложившие основы будущего развития. Поэтому так важно извлечь уроки этих лет.[3]
Деятельность первых организаций по руководству музейным делом и охраной памятников базировалась на трех основных позициях: отношение к музейным ценностям как национальному достоянию; демократизация музейного дела как необходимое условие его развития; неприкосновенность коллекций музеев. Эти принципы, выработанные в дореволюционный период, на первых порах воплощались в жизнь. Среди форм работы первых государственных органов основными были: выдача охранных грамот на коллекции и музеи; прием коллекций на хранение; обследование имений, усадеб, дворцов, помещений государственных учреждений с целью выявления особо ценных предметов и коллекций. Был подготовлен список усадеб, которые необходимо взять под охрану. В нем перечислены впервые особо ценные, по мнению музейных деятелей, объекты: пушкинские места (Михайловское, Тригорское, Петровское, Ярополец, Полотняный завод) и дворцовые ансамбли (Архангельское, Марьино, Отрада и др.). Уже 30 октября (12 ноября) 1917 г. был объявлен музеем Зимний дворец, в 1918 г. были открыты в качестве музеев дворцы Петергофа, Гатчины, Царского Села. Все предложения по музеефикации объектов вносились в органы государственной власти представителями дореволюционной художественной интеллигенции, музейными деятелями, привлеченными к сотрудничеству в музейных органах, и отражали стремление научных и художественных кругов общественности спасти как можно больше. В первой «Инструкции об охране, учете и регистрации памятников старины и искусства вне Петрограда» подчеркивалось, что «деятель на ниве народного просвещения вообще работает не столько для текущего дня, сколько для будущего, и поэтому более чем кто-либо другой должен стремиться сохранить все культурное богатство народа, хотя бы оно могло быть вполне использовано только в будущем».[29]
К концу 1920-х гг. основными критериями оценки культурного наследия делаются представления об «идеологически нужном» и «идеологически вредном», о возможности применения объектов культуры в идеологической обработке масс, о возможности использования памятников культуры и объектов природы в вульгарно-социологически понятых воспитательных целях, в нуждах социалистического строительства.[7]
Выдвигаются новые схемы определения ценности музейных объектов: в первую очередь оценивается место музея в государственной сети (центральный, музеи автономий, областей). Затем принимается во внимание характер имеющегося в том или ином музее собрания: его качественный уровень, степень органичности коллекций, широта диапазона, количество единиц хранения. Предлагается учитывать также возможности научно-просветительного использования, степень активности масс в научно-исследовательском и просветительном направлении, посещаемость музея; культурное, административное, экономическое и т.п. значение города, где находится музей, населенность города, его отношение к району и характер самого района, близость к другим музейным пунктам и т.п.; значение вузов, художественных студий, местных художественных сил, степень развития местной художественной науки, местной художественной традиции, художественной промышленности и пр. [20]
Каждый экспонат музея имеет свою "легенду", которая отражается в карточке научного описания. В ней описано происхождение предмета, его движение, пребывание в коллекциях, на выставках, время изготовления, места бытования, способы и условия употребления.[13]
Таким образом, музеи возникали в связи с великими географическими открытиями, с развитием науки и производства, с необходимостью сохранять исторические и культурные ценности. Музейными экспонатами становились образцы животного и растительного мира, минералы, геодезические и астрономические инструменты.
§ 1.2 История становления краеведческого музея имени Бирюкова
Старейший музей Курганской области. Является преемником Шадринского научного хранилища, организованного В.П. Бирюковым, датой открытия которого считается 9 января 1918 года. В структуру научного хранилища входили: архив, музей природы, музей народного хозяйства, научная библиотека, лаборатория, опытное поле. С 1930 года - окружной музей. В 1993 году получил имя основателя В.П Бирюкова. Музей обладает второй по числу работ коллекцией произведений профессора исторической живописи Ф. А. Бронникова - уроженца города Шадринска, коллекцией произведений скульптора И.Д Иванова - Шадра родившегося в Шадринске, Богатой естественнонаучной коллекцией, и др. Музей располагается в бывших торговых рядах 1870 г. Здание построено с противопожарной стеной - брандмауэром.[23]
Каждый музей имеет свою историю и легенды. Одной из первых легенд Шадринского краеведческого музея является легенда Будды.
В экспозиции Шадринского краеведческого музея хранится скульптура, изображающая восточное божество - Будду. Выполненная из золочёной бронзы она удивительно гармонично дополняет коллекцию произведений декоративно-прикладного искусства востока - изделий из металла, картона, фарфора. У этого экспоната, как и у других, есть своя история - история возникновения, история его появления в музее небольшого провинциального городка, далёкого от восточных традиций. Она давно уже перешла в разряд легенд, поскольку нет ни одного её свидетеля. Предположительно, появлением этого предмета в музее мы обязаны Константину Дмитриевичу Носилову - известному этнографу, писателю, журналисту рубежа XIX и XX веков. В 1887 году он начал исследование Полярного севера, поехал на безлюдный остров Новую землю и пробыл там три года. Здесь Константин Дмитриевич основал две колонии ненцев и построил домик-станцию, где вел регулярные наблюдения над жизнью природы. Хорошо обследовал он также нижнее течение Оби, полуостров Ямал и неоднократно совершал путешествия по Северному Уралу. Помимо этого бывал Константин Дмитриевич в Крыму, на Кавказе, в Туркестане, Алтае, на Дальнем Востоке и много раз бывал в странах Запада, ездил в Китай, Палестину и Египет. По возвращении из одного из своих путешествий он привёз бронзовую позолоченную фигурку Будды. Впоследствии она была передана в Шадринское Научное Хранилище.[8]
Второй легендой является легенда Самовара. «Дорогой», «золотой Иван Иваныч», «семейный очаг» - так на Руси величали самовар. Известны самовары с XVII века. Они пришли к нам из Англии и сначала "жили” только в богатых дворянских домах, потому что были очень дорогими. Украшали самовары серебром, наносили на корпус разнообразные узоры и придавали сложные, причудливые кружевные формы кранам, ручкам, шляпкам. Были прямоугольные, которые можно упаковывать в дорожные сундучки. Самовары-гиганты вмещали несколько вёдер воды, а «малыши» всего один стакан - таким дали имя «эгоист». Были самовары «на каждый день» и парадные. Представленный экспонат относится к парадным. Он имеет вид раскрытого цветка из 12 листьев. На крышке 2 медали и фабричная марка. Высота самовара - 46 см.[24]