Вслед за «Итальянским утром» в 1825 году возникли новые жанровые сцены: «Пифферари перед образом Мадонны», «Вечерня», «Пилигримы в дверях лютеранской базилики» (все в Третьяковской галерее), «Пилигримы у ворот храма» (Государственный Русский музей).
Избрав сюжетом для картин религиозные обычаи итальянцев, художник воспользовался им лишь как предлогом для передачи национального своеобразия народных типов, костюмов, природы Италии. Он избегал изображения внутреннего помещения церкви, чтобы не показывать богослужения. Его привлекали, виднеющиеся через открытые двери храма гористые дали, тающие в воздушной дымке, прозрачность воздуха, красота безоблачного неба. Романтик Брюллов воспевал слияние человека с природой.
В 1827 году Брюллов пишет «Итальянский полдень» [Прил. рис.3]. «Для вернейшего расположения теней и света я работаю сию картину под настоящим виноградником в саду»,- писал Брюллов об этом произведении, подчеркивая, что создавал его на открытом воздухе.[14] Это однофигурная композиция, в которой ярко выражено душевное состояние человека. Художник стремился найти красоту в простом, повседневном. Его героиней стала искрящаяся задором, цветущая здоровьем молодая женщина, срывающая в саду кисть винограда. Но, несмотря на то, что художник работал с натуры, он еще был далек от пленэрной живописи: формы по-прежнему передаются локальным цветом, с помощью градаций света и тени, однако под влиянием освещения цвет в его картинах становится прозрачнее, звонче, декоративнее.
«Когда в 1828 году «Итальянский полдень» появился на выставке в Петербурге, то критики академического толка заявили в письме Брюллову, что взятая модель имеет «Соразмерности» не столь «изящные», сколь «приятные», далекие от классических идеалов. Ответ комитету Общества замечателен: «Причиной моей погрешности,- писал художник, - было желание отличить сию картину и самим отличием форм от первой картины, представляющий подобный же предмет; находя же правильные формы всех между собою сходствуют, как то особенно заметно в статуях, где сия чистота форм необходима и что в картине посредством красок, освещения и перспективы художник приближается более к натуре и имеет некоторое право иногда отступать от условной красоты форм, я решился искать того предположительного разнообразия в тех формах простой натуры, которые нам чаще встречаются и нередко даже более нравятся, нежели строгая красота статуй».[15]
Почти одновременно с «Итальянским полднем» Брюллов написал «Девушку, собирающую виноград в окрестностях Неаполя» (1827 год, Государственный Русский музей) [Прил. рис.4], картину, в которой пейзаж имеет решающее значение.
Неоднократно Брюллов рисовал народные праздники, передавая грацию и ритм движений, самозабвенное упоение танцами. Это особенно удивительно выражено в картине «Пляска перед остерией» (1828-1830, частное собрание) [Прил. рис.5]. В одном из альбомов Третьяковской галереи сохранился законченный акварельный эскиз картины, где все полно захватывающего движения, темперамента, естественной красоты, юмора.
В ближайшее затем время художник выполнил ряд бытовых сцен в технике акварели и сепии. Брюллов запечатлел сцены материнского счастья в работах – «Семья итальянца» (1830, акварель, Государственная Третьяковская галерея), «Мать, просыпающаяся от плача ребенка» (1831, Государственный Русский музей, сепия), чувства влюбленных, радость свиданий и горечь разлуки – «Прерванное свидание» (1827, Государственная Третьяковская галерея, сепия) и другие. Акварели художника исполнены с большим мастерством.
Около 1832 года художник создал произведение, которое явилось как бы итогом его творческих исканий в жанровой живописи и мифологии. У него возникает замысел картины «Вирсавия» (Государственная Третьяковская галерея), над которой он работал более четырех лет. Брюллов был наполнен идеей изобразить обнаженное тело, освещенное лучами заходящего солнца. Тончайшая игра света и тени, воздушность среды, окружающей фигуру, не лишили ее скульптурной объемности и четкости силуэта. Присутствие декоративности – в ярких пятнах одежд на скамье бассейна, в контрасте белого тела Вирсавии и черной кожи служанки не лишило картину естественного обаяния.
Следует отметить, что для всех жанровых картин Карла Брюллова характерна не только сюжетная, но и композиционная неповторимость каждой из них. Яркость образов свидетельствует о том, что художник всегда увлекался темой и не скупился насыщать композиции наблюдениями натуры. Природа и человек выступают в картинах художника в органической взаимосвязи, наполняют друг друга, приближают нас к действительности.
2.2 Портретное творчество художника
Над какими бы темами не задумывался Карл Брюллов, в каком бы жанре он не работал, лучшие минуты своего вдохновения он отдавал портрету. Продолжая традиции русских портретистов предшествующего периода с их интересом к внутреннему миру человека, он сумел сказать и в этой области свое существенное слово. Как истинный новатор, Брюллов отважился переступить границы, существовавшие в портретном искусстве. Он стремился заглянуть в мир человеческих страстей и порывов, который считался уделом исторического живописца. Художник хотел показать связь человека с окружающей его средой и занялся задачами жанриста. Признав огромную силу эмоционального воздействия природы на человека, Брюллов сделал пейзаж органической частью портретной композиции.
Портреты молодого художника можно, по словам Ацаркиной Э.Н., разделить на лирически-камерные, жанрово-бытовые и парадно-репрезентативные. Вначале своей деятельности Брюллов отдавал предпочтение двум первым видам, но в конце 1820-х годов в его творчестве стали преобладать репрезентативно-парадные портреты. Взаимопроникновение всех этих форм у Брюллова началось лишь по возвращении в Петербург, когда окрепли его реалистические позиции.
В лирически-камерных портретах художника в 1820-х годах ощущается уже не столь тихая сосредоточенность и задумчивость, сколько воля, страстность, сознание своего права на жизнь. Эти идеи несло художественное мировоззрение романтизма, который провозгласил культ «свободной личности», то есть против сословных ограничений, признание высокого назначения человека, признание гордой, независимой личности, готовой вступить в борьбу за свободу. Именно этими настроениями проникнуты портреты молодого Брюллова.
Около 1823-1824 года художник пишет «Автопортрет», используя своеобразную композицию, Брюллов привлекает внимание зрителя к лицу с высоким лбом, глубоко посаженными глазами и по-юношески пухлыми губами. Пряди светлых волос свободно падают на лоб и на виски. «Автопортрет» рисует нам человека пылкого и непокорного.
Страстным и взволнованным рисует художник своего брата А.П. Брюллова. Так же, как и автопортрет, этот портрет создан в один сеанс, в минуты творческого озарения. Даже в облике К.А. Тона (1823-1827, Государственный Русский музей), отличавшегося своей уравновешенной натурой, Брюллов усмотрел душевное смятение. Тревожные ноты проступают в портрете А.Н. Львова (1824, Государственная Третьяковская галерея). Этот портрет отличается четкостью пластической формы от ранее написанных портретов брата и К.А. Тона.
В 1828-1830 год художник пишет портрет Г.И. Гагарина [Прил. рис.6]. Создавая портрет, пишет Ацаркина, Брюллов будь-то следовал словам поэта Рылеева: «Не сан, не род – одни достоинства почтенны».[16] Благородное, с тонким овалом, лицо привлекает скрытой в нем сложной гаммой чувств. Серьезно и вдумчиво выражение глаз, строгая линия губ. В облике Гагарина, просвещенного человека, ощущаются те переживания, которыми были охвачены русские люди в годы разгрома декабристов. Брюллов умело создал типический образ человека своей эпохи и показал свое возросшее мастерство.
Свое мастерство он проявил и в жанровом портрете. Будучи учителем сына Г. И. Гагарина, Брюллов исполнил несколько портретов членов этой семьи – портрет жены Г.И. Гагарина с тремя сыновьями и другие. Групповой портрет давал возможность Брюллову сообщить изображенной сцене сюжетную завязку. Он решал групповой портрет, в отличии от своих предшественников и современников как жанровую сцену и в то же время как эффектную картину с многочисленными аксессуарами. Брюллов изобразил семью Гагариных уютно, по-домашнему, за круглым столом с лежащими на нем рисованными принадлежностями. Мастерски прописал художник нарядное платье матери, камин, лампу, букет цветов в вазе и другие предметы.
Таким образом, расширяя рамки портретного жанра, он вплотную подходил к созданию портрета-картины.
По мнению Ацаркиной Э.Н., репрезентативные портреты Брюллова вызывают впечатление великолепного зрелища. В них он проявил свою неистощимую фантазию, изобретательность в композиционных приемах, богатство и звучность палитры. Художник широко использует элементы обстановки, всевозможные аксессуары. Несмотря на подчеркнутую декоративность этих портретов, человек все же в них господствовал и подчинял себе все декоративные детали.
В больших портретах Брюллова не раскрыта тайна человеческой души, в это время (20-30-е годы) он еще далек от глубокого психологического анализа и красоту человека видит в физическом совершенстве, в приподнятом состоянии духа, в блеске внешнего окружения.
Один из первых парадных портретов Брюллова – портрет музыканта и композитора М.В. Виельгорского (1828). Большие размеры полотна, усиление декоративности характеризуют его как репрезентативный. Ацаркина пишет по поводу этого портрета – «Эффектно решен красный занавес, приоткрывающий вид на Везувий, звучен колорит, построенный на сопоставлении ярких пятен красного халата и его голубой подкладки, возвышенно-торжественная поза музыканта, проводящего смычком по виолончели. Но эти несколько внешние приемы не помешали, однако, подчеркнуть и состояние вдохновения»[17]. Современники подмечали необычайное сходство и убедительно переданные переживания артиста.