Приостановившаяся в Новгороде на некоторое время строительная деятельность возобновилась с возведением в 1292 г. монастырской церкви Николы на Липне, ставшая исходной точкой развития новгородской храмовой архитектуры XIV-XV столетий. Это квадратная в плане, четырехстолпная, почти кубическая одноглавая постройка. Ее стены не членятся лопатками; эти последние имеются лишь на углах здания. Покрытие трехлопастное. На стенах нет никаких украшений, кроме арочного пояса под трехлопастной аркой и такого же пояса в верхней части барабана.
В новгородских храмах XIV в. наблюдается дальнейшее развитие форм церкви Николы на Липне. Примером этого может служить церковь Успения на Волотовом поле (1352). Но наиболее замечательны церковь Федора Стратилата (1361) и Спасо-Преображенский собор (1374) - классические произведения новгородского зодчества XIV в. Их мощные стены членятся четырьмя лопатками, на которые опираются многолопастные арки, соответствующие первоначальному покрытию. Стены, особенно Спасо-Преображенского собора, имеют простую, но выразительную декорацию - глухие маленькие ниши с полукруглым и треугольным завершением, накладные кресты, бровки и т. д. Расположение их несимметрично, благодаря этому храм производит живописное впечатление. В целом обе церкви отличаются монументальностью и силой архитектурного облика, мужественностью, свойственной новгородскому искусству.
Решение внутреннего пространства Спасо-Преображенского собора не представляет чего-либо принципиально нового по сравнению с предшествующим временем, хотя и чувствуется определенное стремление сделать его легко обозримым. Церковь Федора Стратилата и Спасо-Преображенский собор явились образцом для многих новгородских сооружений конца XIV и XV в.
IV. Архитектура Пскова
Помимо Новгорода очень интересны и значительны архитектура Пскова. Еще в XII в. псковские зодчие воздвигли храм Спаса в Мирожском монастыре (до 1156 г.), в котором уже можно обнаружить особенности псковской архитектуры. Это одноглавая крестовокупольная церковь, производящая впечатление удивительной компактности, цельности и силы. Ясно выраженный основной объем храма венчает массивный барабан купола; центральная абсида почти равна по высоте стенам и отчетливо выступает на глади восточной стены. Низкие боковые абсиды образуют общий с центральной массив. Как и позднейшие сооружения Пскова, церковь Спаса отличается особенной пластичностью.
Псковские зодчие любили придерживаться традиционных форм: собор Снето-горского монастыря (1311) через полтора века почти в точности повторил храм Спаса.
Развитие псковской архитектуры прослеживается вплоть до XVII в. За этот длительный период было сооружено много церквей, крепостных и гражданских зданий. Замечательным памятником XV в. является церковь Василия Великого на Горке (1413). Как и многие псковские храмы, она кажется немного приземистой и воспринимается как скульптурный памятник, настолько пластичны, словно «вылеплены» ее объемы. Характерны для псковской архитектуры скромные, не играющие важной роли во внешнем облике церкви орнаментальные пояса из различно поставленных кирпичей вокруг купола и по верхней части стен абсид. Эти узоры напоминают народные вышивки и придают всему сооружению праздничный, светлый характер.
В XV - XVI вв. в Пскове был выработан тип небольшого бесстолпного приходского храма, Таковы церкви Николы Каменно-оградского, Успения в Пароменье (1521), Сергия с Залужья (середины XVI в.), Николы со Усохи (1536) и другие
Особенностью псковского зодчества были открытые звонницы, возникшие в очень древнее время - звонница собора Иоанновского монастыря в Завеличье относится еще к первой половине XIII в.
В Пскове, как и в Новгороде улицы, имели бревенчатые мостовые и были так же застроены деревянными домами.
V. Иконопись в Новгороде и Пскове
На Руси сложилось несколько иконописных школ. Как мы уже говорили выше, сначала иконы копировали с византийских образцов, потом писали самостоятельно, но с подражанием, воспроизведя манеру письма, систему образов с древних оригиналов. Позднее стала характерна переработка образов, иная их трактовка на основе схожих, повторяющихся, типичных черт. В результате образовалось глубоко оригинальное, самостоятельное искусство иконописи, отличающее одну икону от другой. Выделяются следующие иконописные школы: Киевско-Византийская, Новгородская, Псковская, Московская.
Отдельные образцы Новгородской школы относятся к XII веку, а наиболее полное развитие она получила в XV веке. Композиционный строй икон этого периода прост и выразителен, изображение хорошо вписывается в плоскость иконы. Отдельные элементы композиции равномерно распределены и удачно согласованы между собой, имеют красивый абрис. Мастера Новгородской школы часто изображали фигуры, горки, деревья симметрично, что создает впечатление завершенности композиции. Эта симметричность разбивалась различными деталями. Часто композиция иконы строилась ярусами, изображения располагались друг над другом. Очень красивы в новгородском письме горки. Они писались крупными объемами с ярко выраженными площадками, которые принято называть «лещадками». Лещадки, в свою очередь, разбиваются мелкими «кремешками». У подножья горки, как правило, изображалась так называемая пещера, т.е. темное углубление. По горке писались причудливые травы и другая растительность. Вода в новгородской иконописи раскрывалась синим цветом, по которому шла роспись светлыми волнообразным линиями. Особо следует отметить так называемое «палатное письмо». Палаты, условная архитектура, очень красивы по силуэту. Они окрашивались в мягкие сдержанные тона. Отдельные элементы композиции - окна, двери, занавески, колонки - покрывались плотным: сочными тонами киновари, кармин зелени, умбры, что создавало очень сильную цветовую гамму. В палатном письме активно использовалась роспись. Стены, наличники украшались орнаментальными мотивами. Палаты обильно насыщались элементами малой архитектуры - столами, сиденьями, подножиями, подставками, перекидными занавесями, которые на языке иконописцев назывались «велумом» (ткань).
Если рассматривать новгородскую живопись первой половины XIIв. то еще тогда она вся она свидетельствует об оригинальных творческих исканиях. Сохранившиеся фрески собора Антониева монастыря отличаются большой живописностью и свободой в трактовке традиционных образов святых и говорят о художественных связях с романским Западом.
Весьма интересны миниатюры Мстиславова Евангелия (1103-1117, Государственный Исторический музей), представляющие вольную копию миниатюр Остромирова евангелия. Новгородский миниатюрист упрощал силуэт, но зато значительно свободнее, чем киевский мастер, прибегал к контрастам темного и светлого. Образы евангелистов отличаются большей эмоциональной выразительностью, более взволнованны.
В XIV-XV вв. в Новгороде, а также в Пскове на фоне обострения классовых противоречий между городскими верхами и церковью и требований пересмотра религиозных догматов начался подъем древнерусской живописи. В искусстве росло жизненное содержание и повышалась эмоциональность образов, шли поиски новых средств художественного выражения. Свободнее и непринужденнее строились композиции известных библейских и евангельских сцен, жизненнее становились образы святых, с гораздо большей решительностью и силой пробивались сквозь религиозную оболочку живые стремления и мысли, волновавшие человека той эпохи.
Первым живописным памятником нового стиля является роспись Михайловской церкви Сковородского монастыря (ок. 1360). В святых Сковородского монастыря нет прямолинейности образов XIIв.; они не приказывают, а раздумывают, не устрашают, а привлекают к себе. Новое впечатление достигается и новыми средствами. Выражение глаз приобретает мягкость, незнакомую прошлому. Свободное движение, которое усиливается мягкими складками одежд, да и сами фигуры приобретают иные, более стройные пропорции. Иным становится и колорит - он более ярок и близок к звонкому колориту новгородской иконы того времени.
В то время происходит изменение трактовки образов икон. Если мы сравним иконы святого Николая Угодника (Мирликийского) кисти Феофана Грека и Алексея Петрова (1294 г.), то обнаружим совершенно разные мировосприятия, характерные для грека и для русского живописца. Это - люди разных эпох, разных культур. Для Феофана Грека, выходца из Византии, главное в образе святого Николая - передача его веры, аскетизма, суровости. Его Николай - непреклонный догматик, пришедший в этот мир судить и карать. За спиной Феофана Грека - весь опыт тысячелетней империи, которая всё повидала, ничему не удивляется и ничему не верит, кроме силы и непреклонности, и этот опыт сказывается в творчестве изографа. А вот в изображении русского иконописца святой Николай предстаёт в виде доброго дедушки, готового прощать своих внучат за их шалости, оказывать им помощь, поддержку. Это иная культура, которая в центр ценностей ставит добро, правду, справедливость: «не в силе бог, но в истине».