"Ученый это: свет, факел, большой факел, который не дымит. Он продырявленное зеркало. Ему принадлежат черные и красные чернила, принадлежат кодексы. Сам он есть письменность и знание. Он путь, верный путеводитель для других. Подлинный ученый аккуратен (как врач) и хранит традиции. Он тот, кто обучает, он следует основе. Он делает мудрыми чужие лица, заставляет других приобретать лицо и развивает его. Он открывает им уши и просвещает. От него мы зависим. Он ставит зеркало перед другими, делает их разумными, внимательными, делает так, что у них появляется лицо. Он одобряет каждого, исправляет и наставляет. Благодаря ему желания людей становятся гуманны-ми1 и они получают строгие знания. Он одобряет сердце, одобряет людей, помогает, выручает всех, исцеляет".
Кое-что здесь, естественно, нуждается в объяснении. "Смотреть сквозь продырявленное зеркало" (как боги на дела людей) - это значит видеть скрытое, знать все наперед, управлять. Теперь, что значит "лицо". "Лицо" у нагуа противопоставляется "сердцу". Когда обращаются к молодым супругам, говорят так:
"Принесу огорчение вашим лицам, вашим сердцам...
Приношу поклон вашим лицам, вашим сердцам..."
Лицо и сердце - это две характеристики отдельного человека: лицо - то, что дается воспитанием и обучением, а сердце - стихия желаний:
"Поэтому ты отдаешь свое сердце всякой вещи
И ведешь его неизвестно куда: ты разрушаешь свое сердце...
На земле разве можешь ты за чем-либо гнаться?"
Зрелый, воспитанный человек, по убеждению учителей нагуа, должен овладевать своими желаниями (сердцем) и становиться мудрым, знающим.
"Зрелый человек имеет сердце,
Твердое, как камень, мудрое лицо.
Он хозяин своего лица, у него
Ловкое и понятливое сердце".
Анализ текстов показывает удивительную вещь: функции учителя и личного бога отчасти совпадают: это помощь, лечение, совет, знание, ум и т.п. Но учитель делает больше, он передает человеку "правильное лицо", развивает его. Человек становится "хозяином своего лица", он "видит себя в зеркале", он "мудр".
Здесь мы имеем максимально возможное в древнем мире приближение к пониманию того, что такое культурный человек. Но и преувеличивать это приближение нельзя. В конце концов, учат соблюдать закон, дисциплину и лишь отчасти - самостоятельности, активности, обращенной на самого себя. Основной мотив учительских наставлений - "терпи, удерживай свое сердце, следуй примеру личного бога, поступай разумно, хорошо". Тогда к тебе будут хорошо относиться и боги, и люди, и все будут уважать тебя.
Конец второго - начало первого тысячелетия до н.э. - это период упадка культуры древних царств. Например, "военное и политическое могущество Вавилонии, - пишет И. Клочков, - идет на убыль. Заметно уменьшилось население самого Вавилона... Ухудшилось и то, что современные социологи называют "качеством жизни": дома строились значительно хуже, менее разнообразной стала утварь и т.д. Одновременно с упадком городов шло запустение сельских поселений и сокращение возделываемых площадей... Все это неудивительно, если вспомнить о внешнеполитических событиях эпохи: беспрерывные войны и нашествия извне не могли не истощить страну". Нарушаются сословные и традиционные отношения между людьми, человек все меньше следует древним законам и не может, как прежде, быть уверенным в своей безопасности. Государство и царь становятся слабее, зато расширяется область личной жизни и свободы отдельного человека. Однако мироощущение человека пока остается прежним, и именно это рождает сложные проблемы и коллизии. Человек видит, что миропорядок рушится, он пытается это осмыслить и не может. Ведь за порядок в мире отвечают прежде всего боги, но они делают что-то непонятное. Распространенными становятся мотивы сомнения и горечи. В старовавилонских поэмах о "Невинном страдальце" и "Вавилонской теодицее" можно прочесть:
"Ты ведь стоишь на земле, замыслы бога далече".
"Научишь ли бога ходить за тобой, как собаку?
То он хочет от тебя обрядов, то "Не спрашивай бога!",
То чего-то иного".
А вот горькие размышления о поведении главного бога учителей нагуа:
"Господин наш, хозяин непосредственной близости.
Думает то, что хочет, решает и развлекается. Как он хотел бы, так и захочет.
В центре своей ладони он нас держит и передвигает по своему желанию. Мы движемся, кружимся, как шарики, без направления, он нас передвигает.
Мы предмет его развлечения: он над нами смеется". Человек эпохи заката культуры древних царств не понимает, почему боги перестали выполнять свои обязанности, хотя человек делает все, что положено. Зато много других людей, прямо нарушающих божественные заветы и законы, живут припеваючи.
Страдалец из "Вавилонской теодицеи" восклицает:
"Что получил я от бога, которому поклонялся?
Пред тем, кто ниже меня, я склоняюсь,
Презирают меня (и) последний, (и) богатый, и гордый"
"Понятно, - пишет И. Клочков, - когда страдают наказываемые богами нечестивцы, но почему участь их делит человек благочестивый?"
И приводит жалобы героя "Невинного страдальца":
"Тому, кто богу не совершал возлияний
И за трапезой не взывал к богине,
Кто ниц не падал, не знал поклонов,
Чьих уст бежали мольбы-молитвы,
Кто праздники не чтил, не блюл дни бога,
Был небрежен, презрел обряды,
Кто людей не учил поклонению и службе,
Не взывал к богу, съел (жертвенную) пищу,
Свою богиню бросил, не принес ей жертву,
Стал я подобен.
(А ведь) сам я помнил о мольбе-молитве
Благоразумием (была мне) молитва, правилом - жертва,
День почитания бога (был) ублажением сердца,
День процессий богини - прибылью и доходом.
Молитва (за) царя - она же моя услада...
Хотел (бы) я знать, что богу приятно;
Что хорошо человеку - преступленье пред богом,
Что для него отвратительно - хорошо его богу!
Кто волю богов в небесах узнает?"
Вот до чего договаривается растерявшийся человек первого тысячелетия до н.э.: "Что хорошо человеку, всегда плохо его богу". Для предыдущих эпох это было прямое кощунство, отрицание богов. Но в этот период человек как бы уже не может рассчитывать на богов, мироздание рушится, он остается один на один с собой. А это, как известно, - одно из условий рождения индивидуальности и личности человека. Если человек не может опираться на богов, он начинает искать самостоятельные опоры в себе (в своей душе) и вне себя - в поддержке других людей.
Но было еще одно обстоятельство, подталкивающее человека к осознанию своей личности. Это проблема после смертного бытия. Архаический человек думал, что после смерти его душа просто переселяется в страну мертвых, где, по сути, все так же, как и в этой жизни. И древний египтянин мыслил сходным образом. Но вот шумеры и вавилоняне считали, что загробная жизнь не только безрадостна, но просто ужасна. Вот как в "Эпосе о Гильгамеше" описан загробный мир:
"В дом мрака, в жилище Иркаллы,
В дом, откуда вошедший никогда не выходит,
В путь, по которому не выйти обратно,
В дом, где живущие лишаются света,
Где их пища - прах и еда их - глина,
А одеты, как птицы, одеждою крыльев,
И света не видят, но во тьме обитают,
А засовы и двери покрыты пылью!".
Раз жизнь после смерти так страшна, с одной стороны, складывается убеждение, что от жизни на этой земле нужно взять все (как говорили вавилоняне: "Небо далеко, а земля драгоценна"), а с другой - зарождается желание жить, как боги, т.е. вечно. Опять же в эпосе о Гильгамеше даются такие советы:
"Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы да будут твои одежды,
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй супругу -
Только в этом дело (человека).
Сходные мысли владели учителями и поэтами народа нагуа, размышлявшими о смерти ("области тайны") и жизни.
“(Если) за один день мы уйдем
И за одну ночь спустимся в область тайны,
И здесь мы только, чтобы узнать себя,
А на земле мы лишь мимоходом.
Мирно и радостно проведем жизнь:
Приходите и наслаждайтесь,
Пусть не приходят те, кто живет в злобе:
Земля очень широка!
Вот бы всегда жить,
Вот бы никогда не умереть!"
Вот эти два основных индивидуальных мотива ("прожить как хочется" и "жить вечно", как боги) начинают обдумываться человеком первого тысячелетия до н.э. Однако в культуре древних царств эти проблемы только были поставлены. Свое разрешение они получают уже в следующей культуре - античной. В частности, великий философ античности Платон будет доказывать, что человек должен жить не как хочется, а справедливо и для блага (богов, государства и других людей), а его душа сможет обрести вечность, если человек, живущий для блага, будет к тому же заниматься философией и наукой.