Один из главных принципов просветительной культуры — синкретизм. На духовную культуру в целом воздействует характерная для Нового Времени идея закономерности и познаваемости окружающего мира (природы, самого человека и человеческого
Синкретизм (гр. synkretismos - соединение, объединение) - слитность, нерасчлененность, существование в единстве всех видов творческой деятельности.
Общества). Отвлеченной книжной учености предпочитается знание, полученное в результате собственного опыта, собственной практической деятельности. Этот принцип был усвоен русской культурой XVIII века безоговорочно.
Синкретизм характеризует деятельность типичного представителя Просвещения — мастера-энциклопедиста. В этом смысле Россия XVIII века напоминала европейский Ренессанс. Среди деятелей русской культуры XVIII века людей, которые были бы только писателями, только музыкантами, только живописцами или архитекторами, — таких людей меньшинство. О Петре I принято говорить, что он знал 14 ремесел. В разных областях культурной, творческой деятельности, в науке и искусстве с одинаковым блеском работал Ломоносов.
Формирование новой культуры России начиналось с элементарного образования. Один из виднейших знатоков русской культуры П. Н. Милюков писал, что вся допетровская наука широких масс ограничивалась часословом и псалтырем. Не было, оперируя современными понятиями, спроса на грамотного человека со стороны государства, не было у различных слоев населения потребности даже в букваре. Теперь Россия нуждалась в просвещенном и образованном гражданине. Понимая это, Петр обращает внимание на развитие светского книгопечатания и издательского дела. В первую четверть века издательская продукция выросла в 18,6 раза, причем доля религиозной литературы значительно уменьшилась. Усиленно распространяется переводная литература. На русский язык переведены не только исторические повести и романы, но и политические сочинения и технические учебники. Создается русская журналистика, выпускается первая газета.
Спрос шестнадцатимиллионного населения на буквари составлял 2000 экз. ежегодно. Первая русская грамматика Смотрицкого, изданная в 1648 году, была переиздана только через 70 лет.
Но проблема не решается только принятыми мерами. «На традиционной грамотности нельзя было привить и развить европейское
просвещение, ознакомить людей с кругом естественнонаучных представлений, основами математических и технических знаний. Грамотных в том плане, как это нужно было для участия в преобразовательской деятельности Петра, практически не было» /4, с.50/. Другими словами, ценить просвещение научила практическая нужда, и это определило господство утилитарного взгляда на школу. Теперь от школы требовалась выучка, соответствующая нуждам государства, преобразованиям армии и флота.
Поэтому в начальный период петровских преобразований были открыты специальные учебные заведения - Навигационная, Артиллерийская (1701), Инженерная (1712) школы, Медицинское училище (1707), первые горные школы на Урале.
Потребности общества в новых культурных ценностях всегда формируются достаточно долго. Потребность русского общества в общеобразовательной школе, преследующей чисто педагогические цели, формировались «с почину власти». Начало общеобразовательной школы относят к концу петровской эпохи. Год спустя после смерти Петра открылись двери новых храмов науки — университета и гимназии в Петербурге. Позднее, в середине века, открывается Московский университет и при нем — две гимназии: одна для дворян, другая для разночинцев.
Проводя реформы, Петр действовал смело и целеустремленно. По его указу были созданы особые учреждения, задачей которых стало культивирование научных знаний и приумножение их. Это не только Университет, но и Академия, Библиотека при Академии, различные кабинеты для научных занятий. Преодолевая веками сложившиеся традиции, начинает работать Кунсткамера - первый русский естественнонаучный музей. Определенные трудности испытывало библиотечное дело. Традиции допетровской русской культуры были таковы, что имеющиеся книжные собрания не могли быть использованы в научно-исследовательской работе. В XVII веке книги хранились в низких, полутемных, чаще всего каменных (во избежание пожара), комнатах, уставленных массивными сундуками («коробьями»). Шкафы с полками появились, вероятно, к концу XVII столетия и только потому, что владельцы книг пожелали продемонстрировать богатство и красоту переплетов, украшенных драгоценными камнями и прекрасно выделанной кожей. Сохранившиеся от того времени описи книг, как правило, подробно сообщают о переплете, но забывают сообщить название книги и ее автора. Расстановка книг производилась по формату и красоте переплета. По этому же принципу в первые годы существования расставлялись книги и в Библиотеке Академии наук /7, с.51/. В дальнейшем оказалось, что наладить библиотечное дело даже по имеющимся западным образцам совсем непросто /6, с.60/.
Пример уважения к просвещению и науке подает сам Петр I. Он увлекается философскими беседами в кружке избранных, поощряет отношения с западноевропейскими учеными, преклоняется перед Лейбницем. Тем не менее, развитие научных знаний и просвещения сталкивается с множеством трудностей. Главное — это отсутствие социальных и экономических условий, благоприятных для этого процесса. Петр 1 не мог этого осознать, результаты проявились позднее. (В 1726 г. гимназия при Санкт-Петербургском университете насчитывала 112 учащихся, в 1737-м - 19. В Академическом университете в течение первых 6 лет училось 8 студентов, в 1731 году - ни одного. В 1783 году княгиня Дашкова, приступив к обязанностям Президента Академии, обнаружила в Университете двух студентов. В Московском университете в 70-80-х годах приходилось по одному студенту на каждый из трех факультетов.)
В 1866 году князь Дмитрий Голицын в письме из Парижа в Россию соглашается с тем, что для развития наук и художеств лучший залог — «основание академий». «Но опираясь на пример истории, — отмечает он далее, — боюсь, что средства эти окажутся слабы, если одновременно у нас не будет поднята внутренняя торговля. А она, в свою очередь, не может процвести, если не будет мало-помалу введено у нас право собственности крестьян на их движимое имущество». Обосновывая свое утверждение, Голицын ссылается на слова английского философа Давида Юма: «Если государь не воспитает у себя фабриканта, способного выткать сукно столь тонкое, чтобы оно достигло цены две гинеи за аршин, то тем менее воспитается в его государстве астроном» /5, с.37—38/.
Итак, главными препятствиями на пути петровских реформ были консервативные традиции духовной культуры и общественного сознания, с одной стороны, закрепощение и бесправие народных масс — с другой. Следует подчеркнуть и то, что новое просвещение и наука вводятся в начале XVIII века «сверху», декретами и указами, во главе преобразований становится власть, а не общественное мнение. Выяснилось, что общественное мнение России просто не готово ко многим реформам. Однако Петр не отступал перед задачей создания новой России на месте «старины». «Старина», со своим патриархальным укладом, аскетическим идеалом, боязнью науки, не давала возможности развития, живой личности было в ней тесно, и Петр Великий встряхнул застоявшуюся жизнь во всех углах, вывел новое поколение на широкое поприще общечеловеческого просвещения, на простор научного знания, в этом смысл его реформы» /3, с.434/.
Особенности российской эпохи Просвещения XVIII века. Общественная мысль, философия и литература XVIII века
Сознательное отношение к просвещению, к жизни Европы и нуждам России нашло свое выражение в деятельности ряда представителей отечественной культуры, и среди них, безусловно, первый по значимости — М. В. Ломоносов.
В самой натуре Ломоносова многое от требований петровского времени: ум, сметливость, трудолюбие, «преследование пользы России» /8, с. 147/. Для него наука становится не только «технической выучкой», но и серьезным, важным элементом общей культуры, знанием, которое освещалось философской мыслью и становилось, поэтому целой мировоззренческой системой. Он первый внес в отечественную культуру великое благотворное начало — сознательную работу разума, мысли как основу просвещения и подчеркнул необходимость такого просвещения. Ломоносов полагал, что великое значение Петра состояло в том только, что он возвысил Россию как государство, но «еще более в том, что он открыл для русского народа область науки, с помощью которой человек только и может достигнуть высоты своего умственного и нравственного достоинства» /9, с.513/.
Для Ломоносова наука была выше беллетристики, его герои те, кто покровительствует миру и просвещению. Его благо — благо русского народа. Но, будучи гениальным ученым и патриотом, Ломоносов был и поэтом, влюбленным в красоты природы. Ярко и сильно выражает Ломоносов эстетическое любование природой в своих замечательных стихотворениях, и оно неотделимо от научного исследования. Из всех естественных наук больше всего любя химию, Ломоносов ценил ее за то, что она «открывает завесу внутреннего святилища натуры». Получив научное образование в Германии, Ломоносов знал философию Вольфа, был поклонником Декарта и постоянно защищал мысль Лейбница о том, что «закон опыта» нужно восполнять «философским познанием». «Для Ломоносова свобода мысли и исследования настолько... «естественна», что он даже не защищает этой свободы, а просто ее осуществляет» /2, с. 104/.
Позднее А. С. Пушкин назовет М. В. Ломоносова «первым нашим университетом», и этими словами, верно, обозначен основной смысл его деятельности. Она заключалась в том, что Ломоносов, «пролагая пути в самых различных отраслях науки и литературе, становился руководящим авторитетом в такой широкой области знания и поэзии, какой с тех пор не мог охватить ни один из наших писателей» /9, с.515/.