"Венди Халл: Хотя Вы не строго мультипликатор, вы, очевидно, имеете постоянные отношения с этим. Что привлекает Вас к мультипликации снова и снова как к средству выражения?
Шванкмайер: Я могу характеризовать мультипликацию как волшебство. Я использую этот путь в моих фильмах. Это означает, что я не только пробую делать неодушевленные объекты одушевленными, но я пробую делать объекты живыми в реальном смысле слова"[46].
Если мы хотим смотреть на спецэффекты, как Шванкмайер, значит, мы думаем, что в использовании элементов анимации в кино есть волшебная сила, с помощью которой можно показывать чудесные сюжеты, чудесные случаи. Мы с помощью таких возможностей говорим зрителю, что этот незнакомый мир существует, что он видит вокруг себя волшебные вещи, которые создают новую атмосферу. И это происходит не только в создании изображения, но и в создании психологичности чувств, ожидаемых режиссером от зрителя, и если он вовремя использовал элементы анимации в своем фильме, он получает желаемый результат.
"Во всем этом существует некий "психологический" момент, - говорит режиссер, - а не только технический. В тот момент, когда мы пытаемся оживить предмет, мы можем вступать с ним в необъяснимый контакт. В это время мы оказываемся в состоянии волшебства".
Здесь возникает важный вопрос: можно ли создать такую атмосферу без использования анимации? Наверное, нет. Когда режиссер использует добавочные материалы и технику в своих фильмах, он понимает, что невозможно создать искомую картину без использования подобной технологии и материалов. И это в конечном итоге понимаем и мы, зрители.
"Наши предки были, вероятно, способны делать предметы живыми благодаря их внутренней работе. Я думаю, что это принимало некую форму волшебства. Поэтому мультипликация заменяет для меня то, что наши предки делали в другой области, но с теми же результатами.
Режиссеры, использующие спецэффекты, каждый по-своему работают с такими элементами. В результате мы можем видеть разные фильмы. Когда спецэффекты используются только потому, что они есть и без каких либо идей, создается фильм, в котором вообще нет идеи. В таком фильме неважно, с компьютерными эффектами он или нет. А все потому что у режиссера не было хорошей идеи в самом начале, и в результате невозможно найти её и в фильме. Тогда мы думаем, что виноват компьютер, а не человек.
"Эйзенштейн для меня - самый большой режиссер всех времен. Единственный режиссер, вероятно. Вы можете понимать Бетховена и Микеланджело и быть спокойными, а этот человек сравнивает экран с видением, у него есть знание техники и ее потенциала, и он так работает и создает словарь кино"[47].
Развлекательность в произведении искусства означает, обычно, что в нем мало эстетики и мало идеологии. Мы используем термин "просто развлечение", когда хотим сказать, что, например, в этом фильме нет мысли и нет ничего серьезного. Напротив, термин "художественный" обычно означает, что в данном фильме есть эстетика и идеология. Хотя нередко понимание этого мешает нам наслаждаться зрелищем.
В первые годы, когда кино возникло, большинство людей думали что кино - не искусство. В самом начале говорили, что кино и фотография - не искусство, может быть, потому, что в этих двух видах мы копируем природу, и может быть, потому что первые создатели фильмов, как, например Люмьер и Эдисон больше были ученики, чем режиссеры. Сегодня мы знаем, что они ошибались не потому, что кино было искусством, а потому, что возникли другие кинорежиссеры, которые использовали кино как искусства. Можно сказать, что Люмьер и Эдисон выдумали кинематограф, и талантливые режиссеры создали из него искусство. Они доказали, что при помощи механического прибора можно создать то, что мы называем искусством, то, что даже невозможно демонстрировать в других видах искусства.
Когда большинство людей думали, что создавать фильм, значит, делать механическое дело, которое не имеет отношения искусству, многие проницательные люди (один из них Мельес), уже на заре кино видели в экране не только и не столько инструмент развлечения, но сколько волшебную силу, которая весьма скоро действительно превратила его в самый популярный вид искусства. Но все же в основе своей кино оставалось и таким остается сегодня - "техническим искусством". Когда мы говорим "техническое искусство", это значит, что в нем важна не только зрелищность, но и технология, ибо насколько технология сильна, настолько и режиссер легче в ней проявляет себя.
Именно поэтому мы можем сказать, что использование спецэффектов в игровом кино или использование элементов анимации в игровом фильме, на чем мы настаиваем в нашей работе, само по себе еще не создает хороший или плохой фильм. Эти эффекты, как уже сказано, работают в техническом аспекте и не становятся при всех условиях главной впечатляющей силой экрана.
"Я не считаю, что каждый должен сокрушить экран кино, чтобы возобновить киноискусство. Новый подход к технологии и новая энергия недостаточны. Они текут прежде всего в новые телевизионные технологии. Мы должны поэтому ориентироваться на CD-ROM)) 1.
Большинство проблем, которые существуют в новой технологии и параллельно в игровом кино - это те проблемы, которые были и есть каждый раз, когда возникают новые технические инструменты. Подлинная эстетическая революция в искусстве возникает и свершается, однако на другой эстетической основе.
Обратимся в этой связи еще раз к известной работе Кубрика - "2001: Космическая одиссея".
Нет сомнения, что фильм "Космическая одиссея" - не просто выдающееся произведение, но подлинная веха как в научно-фантастическом жанре, так и в истории мирового кино. Опыт Кубрика уникален тем, что он смог в одной ленте охватить немалое количество ключевых тем и проблем человеческой цивилизации - от далекого прошлого до будущего 21 века, казавшегося еще фантастическим за тридцать лет до его наступления. И все это благодаря художественному эффекту комбинированной съемки, которая позволила великому режиссеру с исчерпывающей полнотой выразить свою идею.
Философские, метафизические, подчас мистические поиски Истины, некоего Сверхразума, Высшей Силы, заключенных в загадочном черном монолите, воплощены режиссером в форме эстетически впечатляющего "большого спектакля" - грандиозного зрелища "космического путешествия" во времени и пространстве.
Высочайший технический уровень осуществления замысла, замечательные "космические декорации", звездные корабли - все это стало поворотным пунктом в достижениях кинофантастики.
В дальнейшем режиссеры скопируют многое из придуманного Кубриком, воспроизведут атрибуты, антураж, постановочный размах космических сцен. Но картина "2001 год: Космическая одиссея" до сих пор остается непревзойденной по мастерству. Уникально сочетание суперпостановки, "космической феерии" с философской притчей-антиутопией о путях развития человечества, о стремлении к Абсолюту, постижению Сверхидеи, чтобы обрести изначальный смысл существования цивилизации.
Превращение обезьяны в человека, проблема контакта с внеземным разумом, будущее космической эры, бунт машин-роботов и компьютеров против создавшего их человека. А главное - способность людей к постижению еще непознанного, непрекращающийся в веках полет мысли и фантазии в поисках основы всего сущего (гениален "психоделический" фрагмент, отражающий поток сознания главного героя-астронавта). Финальный кадр ленты (человеческий зародыш в космическом пространстве) - многозначный символ, знаменующий сомнение и надежду.
Один из смыслов этого выдающегося произведения можно определить так: человечество находится лишь на начальной стадии развития и познания внутреннего и внешнего космоса. Его одиссея - у самых истоков бесконечного пути в Неведомое.
Кино в Иране появилось в прокате в 1900 году. Это были импортированные фильмы и кинохроника. Первый иранский игровой фильм "Аби и Раби" был снят в 1930 году (режиссер Аванес Оханиан).
С появлением звука фильмы на персидском языке (фарси) стали популярными, начиная с фильма "Лорская девочка", 1933. Первоначально иранское кино находилось под влиянием индийского. Цензура долгое время формировала исключительно иранские фильмы. Никакой иностранный фильм, изображающий революцию, забастовки, антиисламские отношения или "непристойность", нельзя было показывать.
В 1960 годы однако наступил период западного влияния. Режим шаха это позволял. Иностранные интересы стали доминирующими в средствах массовой информации.
Но Новая Волна иранского кино все же появилась. Режиссеры использовали современные творческие методы и не боялись социального комментария. Оригинальный фильм Дариуша Мехрджуи "Корова" (1969) представил точку зрения неореалиста, используя европейский стиль в иранском кино. Это был первый фильм, который был посвящен полностью деревне (тенденция, теперь характерная для иранского фильма) и бесстрашно показал бедность, которая существовала в сельских районах. Фильм рассказывает о фермере, который очень дорожит своей беременной коровой. Он теряет эту корову и, следовательно, средства к существованию, хотя сельские жители и сострадают его судьбе. Фермер впадает в безумие и, в конечном счете, отождествляет себя с коровой, он думает, что он - одно целое с ней. Это фильм-притча. В "Корове" символически отразился разрыв древнейших естественных связей между человеком и природой. Фильм был поддержан государством, но оно вскоре и запретило его.
Другой фильм, выпущенный в 1969 году - "Гейсар" Масуда Кимиаи - также порывал с традиционным стилем Ирана и отразил критику вестернизации иранской культуры. Режим Шаха поддерживал возрастание вестернизации, но это было непопулярно у иранцев из-за его богатства. В то время, когда большая часть людей бедствовала, Шах нанял в 1972 году режиссера Голливуда, чтобы организовать празднование персидской культуры в древних руинах Персполиса.