В этом отношении большой вклад в египтологию сделали де Руже, Шаба, Масперо, Лепсиус, Бругш, Эрман, Зете, Гардинер и русский ученый В. С. Голенищев. Наиболее успешно над дешифровкой демотических надписей, сделанных упрощенной скорописью, работали Бругш, Ревию, Шпигельберг, Гриффиз и чехословацкий ученый Ф.Лекса.
Еще в начале 19 века учеными было установлено, что египетская письменность прошла в своем развитии 3 фазы.
В самую отдаленную эпоху египтяне использовали иероглифы, т.е. знаки, представлявшие собой реалистические рисунки живых существ и предметов. Так как система письма этого типа являлась довольно сложной и требовала немалого художественного таланта, то спустя некоторое время знаки были упрощены до самых необходимых контуров.
Так возникло иератическое письмо. Им пользовались главным образом египетские жрецы, делая надписи в храмах и на гробницах. В последний период появилось демотическое письмо, т. е. народное. Оно состояло из черточек, дуг и кружков, было легким в написании, хотя распознать в нем первоначальные символы было очень трудно.
Иероглифами живо интересовались уже античные писатели: Геродот, Страбон и Диодор, а в особенности Гораполлон (4 в. н.э.), считавшийся большим авторитетом в этой области. Они решительно утверждали, что иероглифы являются пиктографическим, т. е. картинным письмом, в котором отдельные знаки обозначают целые слова, а не слоги или буквы. (архаическая надпись с именем фараона Хасехемуи)
Исследователи 19 в. до такой степени находились под гипнозом этого тезиса, что им не пришло даже в голову подвергнуть его научной проверке. Они настойчиво пытались расшифровать иероглифы, рассматривая каждый знак как элемент пиктографического письма. Но все их усилия оказывались тщетными. И только английский ученый Томас Юнг высказал предположение, что египетские надписи складываются не только из знаков-рисунков, но содержат также фонетические знаки. Тем не менее, из этих наблюдений он не сумел сделать практических выводов и найти ключ к дешифровке иероглифов.
Расшифровал египетские иероглифы французский ученый Жан Франсуа Шампольон (1790-1832). Всемирно- историческая заслуга Шампольона была в том, что он порвал с Геродотом, Страбоном, Диодором и Гораполлоном и смело пошел своим собственным путем. За основу он принял гипотезу, что египетское письмо состоит из фонетических, а не понятийных элементов. Используя эту гипотезу он приступил к расшифровке Розетского камня.
Камень представлял собой плиту из черного полированного базальта, целиком покрытую надписями. Надписи были сделаны на двух языках. Из трех колонок древней надписи две первые представляли собой текст на египетском языке, а именно написанный старым иероглифическим, третья же колонка являлась текстом на греческом языке. Благодаря последней колонке, текст был прочитан. Он оказался почетным адресом египетских жрецов, направленный в 196 г. до н.э. фараону Птолемею 5 Эпифану по случаю его коронации.
Греческая надпись на Розетском камне содержала имена Птолемея и Клеопатры. Эти же самые имена должны были находиться и на обоих египетских текстах. Было известно, что египтяне заключали имена царей в овальные рамки, или картуши. Поэтому Шампольон не сомневался, что два картуша, явственно выделявшиеся среди иероглифов, содержат имена упомянутых царей. Сравнивая отдельные египетские знаки с соответствующими греческими буквами, он все более и более убеждался, что его гипотеза о фонетической основе иероглифов является совершенно обоснованной. Дешифровка одного иероглифического текста вовсе не значила, что удастся прочесть и второй. Однако, благодаря гениальному открытию Шампольона, сегодня уже нет такой надписи, которую бы специалист не сумел прочесть и понять.
От времени Древнего царства до нас не дошло литературных произведений в собственном смысле, если не считать "автобиографических" надписей в гробницах конца Древнего царства. Надписи "биографического" характера со временем становятся все более пространными, включают описания заслуг автора не только перед фараоном, но и перед населением своего города.
С этим видом литературы связана "Повесть о Синухете", которая известна нам от времени Среднего царства. Благодаря своим литературным достоинствам она пользовалась большой любовью в свое время и дошла во многих списках. Герой повести - знатный вельможа Синухет, живший во времена Аменемхета I и Сенусерта I. Повествование ведется от первого лица человеком очень образованным, прекрасно знавшим придворный и военный быт своего времени. После смерти Аменемхета I Синухет, боясь смуты, бежит в Сирию, обретает там богатство и высокое положение. Впоследствии по приглашению Сенусерта I он возвращается в Египет, где его ждет ласковый прием при дворе. Сходство композиции повести с построением "автобиографий", включение в нее копий документов, живость изложения заставили некоторых ученых считать Синухета подлинным историческим лицом.
Египетская художественная литература, получившая особое развитие со времени Среднего царства, оставила нам множество сказок самого разного содержания и происхождения. В "Сказке о потерпевшем кораблекрушение" повествуется о человеке, который был выброшен бурей на неизвестный остров. Там он встретился со змеем, богато одарившим его и предсказавшим возвращение домой, где царь произвел его в телохранители. В этом произведении нашли отклик многочисленные путешествия египтян. Исторические лица и факты также могли послужить основой сказки. Таково сказание времени Нового царства о ссоре между фиванским фараоном Секененра и гиксосским царем Апепи, о полководце Джехутии, взявшем обманом палестинский город Яффу. К этому же жанру можно отнести восходящий в Древнему царству цикл сказок о фараоне Хеопсе и чародеях, деяния которых описывают сыновья царя. Многие сказки связаны с религиозными представлениями. В сказке о двух братьях прослеживают отклик мифа о боге умирающей и воскресающей растительности. В "Сказке о Правде и Кривде" видят отзвуки мифа об Осирисе.
Широко распространен был жанр поучений, которые использовали как школьный материал. Очень часто они составлялись от имени известного вельможи или мудреца. Наставления эти не только преподают правила хорошего тона или личного поведения, но и объясняют выгоды и преимущества положения писцов-чиновников. Часто даются советы начинающим чиновничью карьеру - советы, вытекающие из служебной практики и житейского опыта старых сановников.
Иногда поучения составлялись от имени царя. Таковы поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара и поучение Аменемхета I. В первом отец сообщает наследнику свои мысли о царской власти, дает советы, касающиеся внешней политики и управления государством. Второе написано по поводу дворцового заговора против царя и пронизано разочарованием и горечью. Появление подобных произведений было результатом исторических событий конца Древнего - начала Среднего царства и изменения миропонимания людей. Ощущением тщеты традиционного мировосприятия проникнута "Песнь арфиста", исполнявшаяся на пирах. Автор песни призывает наслаждаться жизнью и не думать о смерти, о своем заупокойном культе, так как древние гробницы пусты и развалились и никто еще не приходил с того света, чтобы поведать об их владельцах, судьба которых остается неизвестной. С этим произведением перекликается и "Беседа разочарованного со своей душой". Разочаровавшийся в жизни человек желает смерти, но душа его отговаривает - в духе "Песни арфиста". Однако в конце "Беседы" автор заставляет "душу" согласиться с желанием человека умереть.
О крупном восстании, имевшем кратковременный успех, рассказывают два текста: "Речение Ипувера" и "Пророчество Неферти". Авторами обоих произведений являются представители знати, естественные противники восставших.
Социальные противоречия неспокойной поры Среднего царства проявились в "Повести о красноречивом поселянине", в которой наибольший интерес представляют обличительные речи в защиту правды, произносимые несправедливо обиженным героем повести.
Художественная историческая литература, получившая особый расцвет в эпоху Нового царства, представлена царскими летописями и "автобиографиями" вельмож, написанными часто ярким, образным языком.
4.1 Общий вид
О древней гражданской архитектуре мы осведомлены очень мало. По некоторым изображениям и описаниям можно представить жилище как дом из кирпича-сырца внутри ограды. Со двора вход в дом был оформлен в виде колонного портика с навесом, из которого две-три двери вели в расположенные рядом комнаты. Опорами для перекрытий служили легкие деревянные колонны с растительными капителями. Крыша могла быть плоской или сводчатой. На плоской крыше часто располагали крытую беседку, которая затем развивается во второй этаж, а с течением времени появляется и третий. Лестницы размещали снаружи дома. Во дворе мог иметься небольшой пруд с навесом над ним. Вентилировались дома через окна или специальные отверстия в крыше, перекрытые купольными навесами. Дом более сложного плана состоял из зала с одной-четырьмя колоннами, куда входили через портик, и расположенных вокруг зала жилых комнат. Оштукатуренные стены домов, колонны, капители, деревянные двери были ярко раскрашены, окна забраны прямоугольными, а позже орнаментальными решетками.