Не менее распространённым является образ демона, именуемого джинн/жин, который был явно заимствован юртовцами из арабо-мусульманской мифологии. В Аравии джинны были известны ещё в доисламскую, языческую эпоху (джахилийа) джиннам приносили жертвы, к ним обращались за помощью. Согласно мусульманской традиции, джинны созданы Аллахом из бездымного огня и представляют собой воздушные или огненные существа, обладающие разумом. Они могут принимать любую форму. Есть джинны-мусульмане, но большинство джиннов составляют демоническое воинство Иблиса. Духи джинн/жин в представлениях юртовцев близки шайтанам. Они вредят людям, вызывая у них различные болезни и психические расстройства. Джинны имеют антропоморфный облик, живут под землёй, имеют своих правителей и являются обладателями несметных сокровищ. В юртовских сказаниях герои-батыры сражаются с джиннами и после победы овладевают их сокровищами.Большое место в анимистических верованиях юртовцев занимают поверья об албасты - это злой демон, связанный с водной стихией, известен среди тюркских, иранских, монгольских и кавказских народов. Албасты обычно представляется в облике уродливой женщины с длинными распущенными светлыми волосами и такими длинными грудями, что она закидывает их за спину. Азейбарджанцы иногда представляли албасты с птичьей стопой, в некоторых казахских мифах у неё вывороченные ступни или копыта на ногах. Согласно тувинским мифам, у албасты на спине нет плоти и видны внутренности (это представление встречается и у казанских татар). По представлениям большинства тюркских народов, албасты обитает вблизи рек или других водных источников и обычно является людям на берегу, расчёсывая волосы гребнем. Она может превращаться в животных и птиц, вступать в любовную связь с людьми. Образ албасты восходит к глубокой древности. По мнению ряда исследователей, первоначально албасты была доброй богиней – покровительницей плодородия, домашнего очага, а также диких животных и охоты. С распространением более развитых мифологических систем албасты была низведена до роли одного из злых низших духов. Дух албасты/албаслы известен всем тюркоязычным народам Астраханской области. У юртовских татар этому демону приписываются черты других злых духов, в частности шайтана, а сам образ албасты является менее ясным. Больше всего демон вредит женщинам во время беременности и родов. Албасты может "задавить" женщину, и тогда она становится "бешеной". У юртовских татар распространены поверья о том, что албасты "давит" человека во сне. Ещё один злой дух в традиционной демонологии юртовских татар – аждаха (или аждага, айдахар, аждахар). У юртовцев он представляется как чудовищный змей, дракон, "главный среди змей". Демон может иметь несколько голов и крылья. В юртовских сказках аждаха – людоед. Он прилетает в аул и пожирает людей. Герой-батыр убивает дракона в поединке и спасает мирных жителей. В связи с этим интересным представляется предание о происхождении названия города Астрахани, приведённое османским автором Эвлия Челеби (1611-1679/1683 гг.) в своём сочинении "Сейахат-намэ" ("Книга путешествий"): "В древние времена этот город (Астрахань. – А.С.) лежал в развалинах и в нём находился дракон-аждерха. Пожирая всех сынов человеческих, обитающих в степи Хейхат, и всех живых тварей, он погубил несколько стран. Впоследствии некий хан-богатырь убил этого дракона, а всю округу сделал безопасной и благоустроенной – поэтому эту страну стали называть Аждерхан".
С иранской мифологией и "Авестой" связано происхождение и другого демонического образа – пери. Представления о духах пери у юртовцев в настоящее время весьма скудны и находятся на стадии исчезновения. Известно, что пери – это злые духи, имеющие много общего с шайтанами. Пери могут являться в виде животных или прекрасных девушек. Они могут так заколдовать человека, что он становится "бешеным", психически нездоровым, теряет память. Пери "кружат голову" человеку, парализуют его.
Образ пери находит аналогии в верованиях народов Малой и Центральной Азии, Кавказа и Поволжья, испытавших влияние иранской традиции. У большинства народов Центральной Азии пери/пари – главные духи-помощники шаманов, составляющие их "войско". Даже одно из наименований шамана – порхан/парихон содержит в себе слово "пари" и означает буквально "отчитывающий пари". Широко распространены поверья о том, что духи пари могут вступать в сексуальную связь с людьми. У астраханских татар подобные представления отсутствуют.
Юртовским татарам известны также злые духи жалмауз и убыр. Про жалмауза говорят, что это очень прожорливый демон-людоед; его имя с ногайского переводится как "обжора". Сегодня слово "жалмауз" может употребляться как синоним слов "жадный", "прожорливый".
Жалмауз - чисто тюркский персонаж. Так у казахов есть демон желмауыз кемпир – старуха-людоедка, которая похищает и пожирает детей. Таков и киргизский демон желмогуз кемпир. Аналогичные персонажи известны казанским татарам (ялмавыз карчык), уйгурам и башкирам (ялмауз/ялмауыз), узбекам (ялмовиз кампир). Вопрос о происхождении этого образа сложный. Есть мнение о том, что образ жалмауза восходит к древнему культу богини-матери. При исламизации благодетельная богиня, видимо, превратилась в злую старуху-людоедку.
Демонологические представления юртовских татар достаточно близки и во многом тождественны демонологическим представлениям прочих тюркских народов Астраханского края. Схожими являются названия духов, их воображаемые свойства, связанные с ними обряды и поверья. В целом, демонологические представления астраханских татар в течение последних веков постоянно эволюционировали, причём это эволюционное развитие было направлено в сторону ислама. Многие образы всё более упрощались, утрачивали свою персональную специфичность и наиболее древние, доисламские черты и обобщались под названием "шайтан". Интересно также отметить, что некоторые демонологические персонажи (пери, аждаха) по своему происхождению связаны с иранской мифологией. Этот факт объясняется древними этнокультурными контактами предков современных тюркских народов с ираноязычным населением евразийских степей. Поминки у юртовских татар являются продолжением проводов и похорон умершего и составляют вместе с ними и другими обрядовыми действиями единый комплекс погребально-поминальной обрядности. По исламской традиции, поминки совершаются с целью "искупления грехов" покойного. Поминки посвящаются, в основном, одному умершему. Однако иногда они проводятся также и как семейные - с поминанием всех умерших родственников.
Считается, что посредством поминок устанавливаются тесные связи между живущими и умершими людьми: живые обязаны устраивать жертво(даро)приношения в честь умерших, а последние, в свою очередь, должны проявлять неустанную заботу о благе живущих людей. Обязанность задабривать (располагать к себе душу) покойника посредством поминок возлагается на всех его родственников. Она исчезает только по прошествии года и проведения одних из наиболее важных поминок по умершему – годовщины с момента смерти. Очевидно, строгое исполнение траура по усопшему в течение года можно пытаться объяснять существовавшими ранее представлениями о том, что душа умершего человека окончательно покидает мир живых людей только по истечении года после его смерти.
Наиболее распространенным у юртовских татар, мировоззренческим мотивом традиции поминания усопших является их вера в то, что душа умершего человека радуется и успокаивается после устраиваемых по нему поминок. В эти дни душа покойного ходит по земле и находится рядом с родными, наблюдая, как ее поминают. Сам умерший, если не поминать его, будет мучиться, переживать о том, что родные его забыли" .У юртовских татар поминки положено устраивать на 3-й (очесе), 7-й (жидесе), 40-й (кырыгы), 51-й (илле бер) и сотый день после смерти человека. Поминки отмечают у них также по прошествии шести (полгода) (яртэ ел) и двенадцати (года, ел) месяцев после наступления смерти. В селе Килинчи поминки по умершему человеку, кроме указанных выше сроков, отводят также и на 36-й (утэз алтэ) день после смерти. Что касается поминок сотого дня, то, по мнению ученых-историков, среди которых Р.К. Уразманова, юртовцы начали их отмечать с 1960-х годов под влиянием живущих в их среде казахов Однако данная традиция может, на наш взгляд, являться изначально присущей юртовцам, поскольку проведение поминок сотого дня характерно и для карагашей, а также для других групп татар, в частности, сибирских. Однако еще столетие назад карагаши, кроме перечисленных дней поминок, отмечали в 19 веке поминки 20-ого дня. У других мусульманских и поволжских народов сроки поминок отчасти совпадают со сроками поминок юртовских татар, отчасти различны с ними. Так, например, у калмыков поминки отводятся трижды: в день похорон, на 7-й и 49-й дни , у кряшен – в 3-й, 9-й, 40-й дни, в полгода и год, у курдакско-саргатских татар - в день похорон, после возвращения с кладбища.
В селе Три Протока родственники умершего должны оставлять от материи, использованной для изготовления савана, один кусок ткани с тем, чтобы сохранить его вместе с маленьким блюдцем, наполненным солью, в укромном месте дома (например, в шкафу) до годичных поминок. В течение года каждые поминки (3, 7, 40 дней) этот кусок ткани должен заменять скатерть, расстилаемую на стол для угощения гостей. На всех поминках на середину стола обязательно выставляют блюдце с солью. После окончания поминок и прочтения молитвы скатерть вместе с блюдцем убирают обратно в шкаф. После проведения годичных поминок так называемый поминальный набор – скатерть и блюдце с солью - отдается мулле или человеку, читавшему в течение всего этого срока молитвы. В качестве дара к нему родственники умершего прилагают дополнительно также некоторое количество муки.