Парфенон самый большой храм в ансамбле Акрополя и всей греческой метрополии. Внутри он располагает двумя большими залами — прямоугольным и квадратным, входы в которые располагались с противоположных сторон. Восточный прямоугольный зал со статуей Афины в глубине был разделён на три части двухъярусными колоннадами дорического ордера. Квадратный зал служил сокровищницей и носил название «Парфенон».
Тип греческого храма, над созданием которого трудились многие поколения, получил в Парфеноне наиболее совершенное истолкование. В своих основных формах — это дорический периптер с восемью колоннами на коротких и семнадцатью на длинных сторонах. Дорическийордер в Парфеноне не так суров, как в храмах архаики. Он смягчен введением в архитектуру некоторых элементов изящного ионического ордера. За внешней колоннадой, на верхней части стены храма, можно видеть непрерывную рельефную полосу с изображением торжественной процессии афинян. Непрерывный фигурный фриз — зофор — принадлежность ионического ордера, и, тем не менее, он введен в архитектуру дорического Парфенона, где должен был: бы быть фриз с триглифами и метопами. Примечательно, что под лентой этого рельефа видны небольшие полочки с выступами, какие обычно помещаются под триглифами дорического ордера.
Он органически включает элементы и ионического ордера: вытянутые по пропорциям колонны, облегчённый антаблемент, сплошной фриз, опоясывающий здание, сложенное из квадратов пентелийского мрамора.
Парфенон внутри разделен на восточную и западную части. В западной, называемой собственно Парфеноном, находилась казна афинян. В восточном, большем помещении стояла статуя Афины Парфенос.
Оптическое искажение в Парфеноне
Древнегреческие зодчиие умело сочетают свои постройки с пейзажем, гармонично «вписывая» их в окружающую природу.
Связь парфенона с природой выражалась не только в пропорцианальном соотношении храма и холма. Греческие архитекторы и скульпторы видели, что удалённые предметы или их части кажутся меньше, и умели исправлять оптические искажения.
Тщательные архитектурные измерения Парфенона показали, что в нем линии не прямые и поверхности не плоские, а слегка изогнутые. Древние зодчие знали, что строго горизонтальная линия и плоская поверхность издали кажутся прогнувшимися в середине. Они стремились, как бы исправить, изменить это впечатление. Поэтому, например, поверхность ступеней Парфенона постепенно, почти незаметно, повышается от краев к центру. Колонны Парфенона также не строго вертикальны, но слегка наклонены внутрь здания. Оси угловых колонн при мысленном их продолжении Должны пересечься друг с другом на большой высоте. Этим уничтожался эффект того оптического обмана, при котором ряд вертикальных линий кажется несколько расширяющимся кверху.
Примечательно также, что колонны Парфенона не все одинаковой толщины. Угловые сделаны более толстыми, чем остальные, так как, вырисовываясь на светлом фоне, они должны казаться несколько тоньше. Позже Древнеримский архитектор Витрувий говорил, что угловые колонны «поглощаются окружающим светом». В одном из греческих трактатов отмечается, что «цилиндр кажется сжатым посредине» и нужно слегка утолщать его, чтобы не было этого впечатления. Возможно, что этим объясняется и энтазис — утолщение греческих колонн.
Зная действие оптических искажений, греки пользовались им для достижения нужного эффекта. Так, колонны второго внутреннего ряда портика Парфенона меньше, чем колонны внешнего, и кажется, что они стоят дальше и портик глубже, чем на самом деле.
Отклонения от горизонталей и вертикалей почти незаметны. Тем не менее они важны, так как придают храму целостность и собранность. Все видимые глазом линии связаны друг с другом, нет таких, которые не пересекались бы и казались отчужденными друг от друга. Как в пластическом человеческом теле, в Парфеноне, вероятно, невозможно найти прямую линию. Сложнейшее по конструкции сооружение из огромного количества строительных блоков и деталей не воспринимается, поэтому как «построенное», составленное из отдельных элементов здание, но кажется «живым», пластическим организмом, подобно воплощенным в греческой скульптуре прекрасным атлетам.
Мрамор — материал, который помогает этому впечатлению. Ко времени постройки Парфенона греки уже давно знали и ценили этот замечательный камень, понимая, как хорошо мрамор улавливает свет и, впитывая его, светится поверхностью, уподобляясь по нежности человеческому толу.
До Парфенона храмы воздвигались преимущественно из грубого пористого камня — известняка, который после окончания строительства покрывали слоем мраморной штукатурки. Парфенон весь из мрамора. Естественно, некоторые детали его были деревянными, применялся и металл для скрепления мраморных блоков, по основным материалом был мрамор.
Недалеко от Афин, в горах Пентеликона, были найдены залежи хорошего белого мрамора. Железистые мельчайшие частички, находящиеся в нем, оказывались после обработки на поверхности. При соприкосновении с влагой воздуха они постепенно окислялись и образовывали равномерный слой, а иногда пятна красивой, золотистой патины. Белоснежный холодноватый камень становился теплым, насыщенным солнцем, как бы впитывавшим в себя влагу воздуха. Эта способность обработанного мрамора реагировать на свет, на окружающий воздух усиливала связь здания с природой.
Храм Эрехтейон
Легкостью форм, особой изысканностью декоративной отделки и усложненностью композиции небольшой по размерам Эрехтейон контрастирует со строгим и величественным, подчеркнуто монументальным Парфеноном, представляющим собой дорический периптер.
Место постройки Эрехтейона выбрано не случайно. Оно было определено заранее. Считалось, что именно здесь Посейдон ударил трезубцем и высек ручей, а Афина посадила оливу. Перед зодчим встала трудная задача построить здание на участке с сильным склоном. Производить большие планировочные работы и выравнивать площадку для Эрехтейона не было возможности, так как в это время шла обременительная Пелопонесская война. Помещения Эрехтейона поэтому имеют различные уровни.
Расположение Эрехтейона тем не менее удачно в ансамбле Акрополя. Действительно, если в западной части Акрополя более тяжелая часть Пропилеи располагается слева, а легкий храм Ники — справа, то в восточной части холма тяжесть переносится на правую сторону, выступая в объеме Парфенона, а и левой оказывается изящный и более легкий ионический Эрехтейон. Гармоническое распределение масс, равновесие архитектурных объемов при общей асимметрии воспринимается не сразу, но постепенно, при движении по Акрополю.
Планировка Эрехтейона учитывает неровность почвы. Храм состоит из двух находящихся на разных уровнях помещений. С трёх сторон он имеет портики разной формы, в том числе знаменитый портик кор (кариатид) на южной стене (см. приложение 1).
Эрехтейон сильно отличается от Парфенона. Рядом с дорическим ордером храма Афины Девы ионический ордер Эрехтейона воспринимается небольшим, хотя это и довольно крупный по абсолютным размерам храм. Около строгих колонн Парфенона Эрехтейон с его богатой орнаментальной отделкой кажется особенно нарядным.
Взгляд на Парфенон с одной точки, с угла, дает представление обо всем храме. В отличие от этого сложный и асимметричный Эрехтейон нужно обойти со всех сторон, чтобы воспринять богатство его архитектурных форм. Именно поэтому было, очевидно, нельзя пройти к северному входу в Эрехтейон непосредственно от Пропилеи. Зодчий как бы заставлял человека обойти храм кругом.
В архитектуре Эрехтейона господствует принцип контраста. С гладкими стенами сопоставлены затененные портики. Белому мрамору храма противопоставлен фиолетовый мрамор фриза, Массивные основания сочетаются с легкими колоннами. Большие глади ступеней воспринимаются рядом со сложным узором на базах колонн.
Эрехтейон выходит на площадь Акрополя южной стороной с портиком, крышу которого держат шесть кариатид, три кариатиды опираются на левую ногу, три — на правую. Казалось бы, симметрия выдержана здесь четко и непогрешимо. Но, вглядевшись в мраморные изваяния девушек, видишь, как они различны. Складки их одежд не только обрисовывают сильные, прекрасные фигуры, но раскрывают степень напряжения каждой девушки. Кариатиды спокойно, бей чрезмерных усилий несут тяжелую крышу портика. Их ноша для них и не тяжела и не слишком легка. Нагрузка воспринимается ими предельно естественно. Классическая гармония живет в каждой из этих статуй, в их красивых одеждах, нарядных прическах. Полосы, туго заплетенные у головы, постепенно распускаются и свободно стекают по спинам. Мастер не пытается обмануть зрителя, заставив его поверить, что перед ним не камень, а волосы. Он сохраняет фактуру мрамора. Но отношения волос плотности — туго заплетенных:, слабо заплетенных и распущенных — точно переданы ям различиями мраморных поверхностей, и это вызывает ощущение почти реальных волос.
Правее богатого светотеневыми контрастами портика кариатид, на темной поверхности которого вырисовываются освещенные фигуры девушек, выступает спокойная гладь большой стены. Она лишь на первый взгляд кажется массивной и однообразной. На самом деле у этой сложенной из крупных красивых блоков мрамора стены внизу есть своеобразный небольшой пьедестал, украшенный рельефным орнаментом, а вверху пояс с вырезанным в камке узором. Декоративные завершения стены вверху и внизу находятся соответственно на уровне капителей и баз колонн восточного портика. Стена, таким образом подчинена ордерной системе всего храма.