Патриотические настроения, характерные для немецких гуманистов, проявились и в их отношении к прошлому. Увлекаясь античностью, они в большей мере, чем в Италии, обращались к средневековой истории родины. Сходными были интерес главным образом к политической и культурной жизни, к деяниям выдающихся личностей — «великих предков», и секуляризация исторической мысли. Но в немецких работах антиримская направленность распространилась шире и выразилась резче, чем в Италии. Характерной стала апология (а не критика) средневековой империи, долго противостоявшей притязаниям папства. Иначе оценивалась и немецкая древность, больше привлекали вопросы исторической географии и этнографии. Главное внимание гуманисты уделяли сведениям о древних германцах, истории Карла Великого и Отгонов, борьбе с папством, а также происхождению и развитию отдельных княжеств и городов. В средневековой культуре Германии обнаружили явления, «родственные» современной тяге к античности. Проявляя особый интерес к Тациту, заново открытому итальянскими гуманистами, немецкие историки увлекались прежде всего теми аспектами его творчества, которые были связаны с прошлым Германии. Вслед за Энеем Сильвием они подхватили и развили идею прогресса культуры за Альпами. Своими изысканиями они значительно расширили круг источников по германской древности — письменных и вещественных. Осознание самостоятельной ценности дохристианского прошлого германцев и единства истории народа с древнейших времен до современности стало качественным сдвигом в науке; зарождались представления об особых национальных путях исторического развития.
Крупный вклад в историографию внесли два гуманиста-патриция — В. Пиркгеймер в Нюрнберге и К. Пейтингер в Аугсбурге. Оба принадлежали к лидерам интенсивной культурной жизни этих больших имперских городов. Разделяя патриотические планы Цельтиса по освещению истории Германии, оба выступали также за сильную центральную власть в империи, за ее опору на города с олигархическими республиканскими режимами.
Виллибальд Пиркгеймер (1470—1530), друживший с Дюрером, отличался разносторонними интересами. Он переводил с греческого на латынь классиков античной философии, литературы, географии, но также и образцы красноречия патристики. В своих работах, в том числе в обширной переписке, сатирических и полемических произведениях, он опирался на энциклопедические знания греческой и римской культуры. Он занимался математикой и астрономией, в «Кратком описании Германии» дал компендиум сведений античных авторов о древних германцах, в «Истории швейцарской войны» создал одну из первых гуманистических панорам недавних событий. Издав открытые Цельтисом сочинения монахини Х в. Хросвиты Гандерсгеймской, он привлек внимание к творчеству «первой немецкой поэтессы», которую волновали слава отечества и проблемы достоинства женщины и которая сделала попытку по-своему подражать античным авторам. Вслед за Цельтисом, создавшим стихотворное описание Нюрнберга (главное внимание было уделено его культурным достопримечательностям, свидетельствам талантов и труда горожан), Пиркгеймер подготовил аналогичное сочинение о Трире. Он подчеркивал, однако, неповторимую специфику Трира. Равным образом, считал Пиркгеймер, необходимо обращать внимание на особенности каждого народа, нельзя судить о них всех по единому образцу.
В свою очередь Конрад Пейтингер (1465 — 1547) славился как собиратель богатейшей коллекции рукописей, монет, медалей, ваз, статуй и других памятников древности. Он опубликовал ценный для ее изучения эпиграфический материал и издал важный топографический источник — римскую карту дорог, найденную Цельтисом. Он интересовался жизнью древних германцев и их судьбами, опубликовал также «Историю готов» Иордана и «Историю лангобардов» Павла Диакона. Его собственный основной исторический труд освещал развитие императорской власти от Цезаря до византийцев, а во второй, «немецкой» части — от Карла Великого до современности. Пейтингер внес важный вклад в развитие немецкого гуманизма не только как историк. Видный юрист, возглавлявший канцелярию магистрата Аугсбурга, систематически выполнявший также поручения императора, он был хорошо знаком с проблемами экономики своего времени и стал крупнейшим в Германии выразителем новых идей о свободе торговли, о связанных с ней новых принципах хозяйственной этики.
Дальнейшие шаги в исторической науке сделали более молодые гуманисты. Иоганн Авентин (1477—1534), изучая прошлое Баварии во взаимосвязи с общей немецкой историей, дал образец систематического обследования различных архивов, особенно монастырских, и подготовил не только латинский текст «Баварских анналов», но и видоизмененный немецкий вариант своей работы — «Баварскую хронику», написанную живым общедоступным языком. Интерес к региональной и локальной истории был распространен среди немецких гуманистов (и стал традицией также и последующей историографии) никак не менее, чем интерес к общегерманскому прошлому. Беат Ренан (1485—1547) в комментариях к нескольким изданиям Тацита и своем главном труде — «Трех книгах германской истории» — последовательнее всех своих немецких современников применял историко-филологическую критику источников. Его заслугой стал отказ от ряда устоявшихся в историографии легенд о немецком прошлом, он четко различал в нем три исторических периода — древний, средний и «более новый».
Крупнейшим гуманистом всего Северного Возрождения стал Эразм Роттердамский (1469 — 1536). Получив первоначальное образование на родине, в Голландии, в школе «братьев общей жизни», в Девентере, Эразм провел шесть лет в монастыре, где продолжал увлекавшие его занятия древними языками. Знакомство с сочинениями итальянских гуманистов, особенно с работами Лоренцо Валлы, дало стимул его переходу с позиций «нового благочестия» на позиции гуманизма. Он продолжал свое образование в Париже, несколько лет жил в Англии, совершенствовался в греческом языке и издавал работы в Италии, но больше всего был связан, надолго поселившись в Базеле, с немецким гуманизмом. В отличие от сторонников Цельтиса, он предпочитал национальному энтузиазму позицию «гражданина мира», а естественным и математическим наукам — литературно-филологические и широко понятые религиозно-этические вопросы. Размах его издательской и комментаторской деятельности был беспрецедентен: он публиковал не только многих греческих и римских классиков, но и собрания сочинений «отцов церкви», в том числе восточных, и других раннехристианских писателей. Особое значение имело его издание очищенного от искажений греческого текста Нового Завета с новым латинским переводом, который исправлял ошибки канонизированной церковью Вульгаты. Эразм систематизировал и развил разработанные итальянскими гуманистами метод и конкретные приемы критики текста, способы его аллегорического толкования. Он использовал их не только в трудах религиозно-философского характера, но и в издании компендиума античной мудрости — сборника более чем трех тысяч пословиц и поговорок древних авторов, снабженных его собственными комментариями.
В противовес схоластике, которую Эразм остро критиковал (хотя и не изжил полностью зависимости от нее), он интересовался не вопросами трансцендентности божества, а путями практического благочестия. Его основу он видел в осознании человеком божественного начала, скрытого в земном мире и проявляющегося в духовно-нравственной жизни людей. В этом учении, главные черты которого нашли выражение уже в ранней работе Эразма — «Наставление христианскому воину» (1501), сплетались мистические представления и зарождающийся рационализм. Идеи Эразма, особенно его антропология, способствовали развитию пантеистических тенденций философии XVI в. Лучшие интеллектуальные, моральные, волевые качества человека, совершенствование его естественных сил и способностей Эразм оценивал как проявление в человеке действия божественного духа. Он придавал важное значение образованию и воспитанию в их единстве — они восполняют «пробелы, оставленные природой», дают возможность человеку «раздвинуть границы своего жребия». Обосновывая необходимость руководствоваться разумом, сознательно следовать в практической жизни законам благочестия и высокой нравственности, которые отождествлялись Эразмом с учением Христа, он использовал гуманистически трактованное понятие «подражания Христу», а свою позицию в целом называл «философией Христа». Отсюда представления Эразма, принадлежащие к центральным в его творчестве, — право считать христианским «все то истинное, с чем ты когда-либо сталкивался». Такой подход позволял искать образцы подлинной мудрости и добродетели вне рамок ортодоксального католицизма у представителей разных времен и народов, у людей различных исповеданий, в творчестве античных языческих авторов.
Догматическая определенность христианства в трудах Эразма размывалась, достижения языческой культуры уже не рассматривались как нечто враждебное христианству, напротив, они понимались как основа дальнейшего развития культуры человечества. Усвоение и распространение гуманистической образованности обретало, таким образом, роль первостепенной добродетели истинного христианина. Хотя Эразм спешил оговорить, что светское образование лишь приуготовляет к восприятию высших теологических истин, в своих произведениях он концентрировал всю силу таланта и широчайшую эрудицию на пропаганде гуманистической культуры.
В своей «философии Христа» Эразм утверждал, что личные идеалы и действия человека должны согласовываться с нравственными законами «общего блага», исключающего эгоистическую узость индивидуальных или групповых интересов. В «Наставлении христианскому воину» он подчеркивал, что такова должна быть этика и властителя, и его подданных, взаимно готовых идти на компромиссы ради мира и общего блага. В конкретной критике современного общества с позиций этого теоретического и практического учения Эразм выступал как беспощадно-ироничный обличитель невежества и пороков всех сословий, прежде всего клира и монашества, противник формализма и обрядоверия в церковном благочестии. Все это, включая язвительные насмешки Эразма над бесплодными хитросплетениями схоластики, суевериями, многими сословными предрассудками, воспринималось в обстановке надвигавшейся Реформации как смелая атака на существующие церковные, а отчасти и общественные порядки.