Свой особый вариант школы создал в Гольдберге В. Тротцендорф. По уставу 1546 г. она строилась на манер «государства» по римскому образцу. Стремясь, как рекомендовали Эразм и Меланхтон, всемерно развивать активность учащихся, Тротцендорф предлагал ученикам выбирать из своей среды «консула», «сенаторов», «цензоров». Здесь обучали латыни и греческому языку, катехизису Лютера, уделяли внимание эстетике: дети много пели, сочиняли стихи на латыни, добивались изящества и красоты слога.
По мнению современников-протестантов, наиболее удачным, получившим славу почти образца, оказался опыт гимназии, созданной в Страсбурге Я. Штурмом в 1538 г. Он руководил ею более 40 лет. В Страсбурге с согласия магистрата слили латинские школы в одну большую школу и обеспечили ее содержание за счет секуляризованного имущества трех бывших монастырей. Учащихся разделили на 10 классов, и они шаг за шагом по единой программе изучали латинский и греческий языки, элементы грамматики, риторики, диалектики. Идеалом школы было «мудрое и красноречивое благочестие». В ней широко изучались античные источники, особенно наследие Цицерона, но подход к ним был нацелен исключительно на овладение формой. Гуманистические традиции были перестроены и интерпретированы на евангелический лад.
5. Религиозно-философская и социально-политическая мысль
Первая треть XVI в. в обеих этих областях культуры была порой бурного творчества, живых поисков нового, исключительного многообразия нетрадиционных индивидуальных и групповых концепций, выработанных, главным образом, на путях гуманизма и реформационных представлений. Свой отклик на религиозно-философские проблемы времени дали не только Эразм, Рейхлин, Гуттен, Лютер, Меланхтон и другие уже упоминавшиеся выше деятели культуры, но и выразители целого спектра различных течений в русле радикальной и народной реформации, включая Томаса Мюнцера и анабаптистов. Столь же многокрасочна была тогда и немецкая общественно-политическая мысль: от «наставления государям», описания идеального рыцарственного правителя и образцовой системы его подготовки в полуаллегорическом романе «Вайскуниг», созданном в 1502—1519 гг. императором Максимилианом I вместе с его помощниками, до программ и манифестов периода Крестьянской войны 1524—1525 гг. и различных социально-политических утопий в виде реформационных проектов. Лютеранский проповедник И. Эберлин фон Гюнцбург в 1521 г. изображает в своем сочинении «15 союзников» государство благоденствия — Вольфарию, где все власти снизу доверху, вплоть до князей и короля, избираются, а затем оплачиваются «по труду». Один из руководителей повстанцев в Крестьянской войне М. Гайсмайер выдвигает в 1526 г. план установления идеальной народной республики в рамках Тироля, а неизвестный автор, видимо казненный властями книгопечатник Г. Гергот, пророчит в 1527 г. грядущее установление на всей земле общества с социальным и имущественным равенством, без дворянства, духовенства и монашества, где все должностные лица избираются народом, а руководство системой управления, в отличие от современной автору Германии, централизованно. Созданное в середине XVI в. сочинение гуманиста К. Штюблина о наилучшем общественно-политическом строе носит уже иной характер: Штюблин выдвигает идеал «мудрого согласия» в граде Евдемоне, где социальное неравенство существует, но под эгидой правителей-философов нет никаких раздоров.
Развитие Реформации в 1520-е годы сопровождалось не только дифференциацией ее различных течений и полемикой между ними, но и острыми конфликтами с защитниками католицизма, а также напряженными дискуссиями внутри самого лютеранства. Все это способствовало процессу систематизации и начавшейся догматизации религиозно-философских представлений протестантизма, что сказалось в выработке формул его различных вероисповеданий для обсуждения на рейхстаге 1530 г. После перерастания межцерковных и политических столкновений в гражданскую войну, а затем достигнутого на основе Аугсбургского мира 1555 г. религиозно-политического компромисса, выраженного принципом «чья власть, того и вера», напряженность в отношениях католической и лютеранской церквей временно ослабела.
Именно в этот период — с начала 1530-х годов до середины века — формируются новые тенденции натурфилософской мысли, одним из истоков которых стали достижения гуманизма. Отношение к гуманистической традиции оказывается противоречивым: на достигнутый ею уровень знаний античного наследия опираются, но ее же и отметают как ориентацию на «книжную науку», на авторитеты, тогда как задачей времени становятся обращение в естествознании к опоре на опыт, на собственные исследования, и попытки теоретически обосновать необходимость этого. В немецкоязычных землях главным выразителем новых тенденций стал Парацельс (см. гл. 4). Он, однако, не был одинок.
В 1530 г. немецкий гуманист К. Агриппа Неттесгеймский опубликовал сочинение «О недостоверности и тщете всех наук и искусств». Скептические мотивы в духе Николая Кузанского, Эразма и итальянских неоплатоников доводятся здесь до глобальной критики «тирании» и старых и новых авторитетов. В 1531—1533 гг. Агриппа издал работу «Об оккультной философии», где утверждалась возможность познания природы вещей и практического использования скрытых в них сил на основе постижений тайн естественной магии.
В русле магических, алхимических, астрологических представлений поначалу нередко происходило взрывание изнутри средневековых традиций, накопление новых опытных знаний и становление натурфилософии с ее идеей единства мира, взаимосвязи человека с макрокосмом. Со временем, однако, поэтическое мифотворчество о природе, призванное заполнить фантазией бесчисленные бреши в ее реальном постижении, стало разрастаться и превращаться зачастую в околонаучное занятие, вызванное искренним желанием найти объяснение природным явлениям. В эпоху Возрождения четкое размежевание этих двух линий еще не произошло.
Во второй половине XVI в. мощный отпечаток на религиозно философскую мысль накладывают процессы окостенения и схоластизации церковной ортодоксии. Важную роль в обосновании догм — католических, лютеранских, кальвинистских — играют университеты, поставленные на службу церкви и княжеской власти, задающей тон в политической жизни Германии. В 1563 г. по заказу курфюрста Пфальцского создается образцовый кальвинистский катехизис, получивший название Гейдельбергского. Позже, в 1618—1619 гг., на Дордрехтском синоде кальвинистов он был признан символической книгой. Распространение кальвинизма вызывало негодование и католиков, и лютеран. В «евангелическом» Саксонском курфюршестве кальвинистов пытали и приговаривали к смертной казни. В 1577 г. здесь было выработано ортодоксальное исповедание лютеранства — «Формула согласия». В 1580 г. она была включена в «Книгу согласия» вместе с раннехристианским символом веры, катехизисом Лютера, Шмалькальденскими статьями, Аугсбургским исповеданием веры и Апологией этого исповедания, составленными Меланхтоном. «Книгу согласия» — официальный документ догматики лютеранства — подписали 86 имперских чинов и около 8,5 тыс. представителей лютеранского духовенства. Она стала обязательной нормой для двух третей всех немецких протестантов.
Противостояние догматическим линиям ортодоксии, каравшееся властью, было в те времена преимущественно делом разрозненных одиночек. Ранний пример свободомыслия дал гуманистически образованный историк и философ Себастьян Франк (1499—1542), отстаивавший свое право искать ядро истины в самых разных верованиях, церковных и сектантских учениях. Основываясь на традициях мистики, Франк понимал Бога как действующее в человеке духовное начало, «искорку» его высшей сущности. Никакие внешние формы не могут регламентировать это звучащее в человеке «внутреннее слово». Отсюда отрицание Франком обрядовой стороны религии, предписанных догматов, религиозной обязательности каких-либо учреждений. Опираясь на идею «Христа в нас», он считал истинной церковью лишь церковь невидимую, духовную, и ставил в центр своего спиритуалистического учения антидогматическую этику. В его творчестве пантеистические тенденции сочетались с пацифизмом, критикой всех разновидностей церквей и властей, убеждением, что только разумное устройство общества, не допускающее чрезмерных насилий господ, способно предотвратить бедствия, связанные с народными восстаниями.
Мистико-пантеистическим характером отличалась и теософия Якоба Бёме (1575—1624). Она далека от рационалистической системности. В своей книге «Аврора, или утренняя заря в восхождении» (1612) он использует понятия-образы, символы и целые поэтические картины, развивая представления о том, как Бог соотносится с миром и раскрывается в природу путем «саморазделения». Бёме утверждал, что Бог пребывает в каждом, кто живет свято, и этой этической трактовкой христианства подрывал основы вероисповедных различий. Духовенство его преследовало и пыталось запретить писать, школы уже в силу особенностей своей диалектики и способа философствования он не создал, но воздействие его на последующую историю немецкой философии было немалым.
Политическая мысль Германии в обстановке засилия княжеской власти не дала существенных достижений. Университетские ученые, знатоки римского права, следуют в русле хорошо отработанных европейских традиций обоснования абсолютистских притязаний князей. Единственная крупная фигура, развивающая новые политические идеи — северогерманский кальвинист Алтузий (1557— 1638). В своем главном труде «Политика» (1603), как бы предвосхищая ряд представлений Ж. Ж. Руссо, он рассматривает вопросы теории естественного права и выступает в защиту суверенитета народа, перед которым ответственны правители и который волен их свергать или карать, если они покушаются на верховенство народа или нарушают его интересы.