Карл Вёрман
В XVIII веке Германия проснулась от своей духовной спячки. В музыке и поэзии она достигла высочайших вершин. В области эстетического и художественно-исторического исследования она стала, наравне с другими странами, во главе умственного движения. В области изобразительных искусств, правда, она следовала еще за итальянцами и французами, но все же она подвигалась вперед, а не стояла на месте. Немецкий художник Антон Рафаэль Менгс считался многими, хотя и не по праву, величайшим живописцем XVIII века. Другие, в конце этой эпохи, действительно самостоятельно повернули на новые пути. Прежде всего, немецкое зодчество уже в первой трети столетия получило подъем, свидетельствовавший о возрождении творческих сил нации. На немецкой почве возникло тогда столько великолепных замков светских и духовных князей, монастырей, похожих на дворцы, и обширных церквей, как едва ли в какой-либо иной стране. Раздробленность Германии на множество мелких государств способствовала возникновению различных очагов образованности; и каждый небольшой двор считал своим долгом, по крайней мере, в области архитектуры, соперничать с французским двором, дававшим тон.
Итальянские и французские архитекторы и декораторы еще далеко не исчезли в течение XVIII века в Германии. Но большинство архитекторов, на плечах которых лежала огромная строительная деятельность этой эпохи, были уже прирожденными немцами, получившими художественное образование в Риме, Париже или в обоих этих городах. Римский стиль барокко оставался основой немецкого, в особенности южнонемецкого барокко, приобретшего благодаря мощному разделению корпуса, богатому расчленению и пышным живописным мотивам декорации своеобразный выразительный характер. Впоследствии французское рококо образовало с немецким барокко особый язык форм, заявлявший о себе иногда на фасадах зданий, более грубый, смелый и более натуралистичный в частностях, чем французский. Большей самостоятельности и распространению форм рококо в Германии сильно способствовали гравировальные листы орнаментов, которыми, начиная с 30-х годов, аугсбургские издатели наводнили немецкий художественный рынок. Поэтому иногда новый архитектурный стиль назывался в Германии «аугсбургским вкусом». Наряду с этими господствовавшими в южной Германии барокко и рококо в северной Германии явился французский классицизм, частью в смешении с голландскими переживаниями, еще до укоренения настоящего неоэллинского течения, давший начало тем, еще более сухим формам, которые обыкновенно называли прежде «стилем кос». Это развитие северно-немецких стилей прослежено в сочинениях Клёппеля и Цецше. Восточноазиатское влияние, случайно проявлявшееся и в Германии, объяснил Ласке.
Из итальянских архитекторов, работавших в Германии до середины XVIII века, строители замков в Людвигсбурге (Вюртемберге) и в Ансбахе (Баварии) Донато Джузеппе Фризони (ум. в 1735 г.), Паоло и Донато Риккардо Ретти (1687 – 1741), Габриеле Габриели (род. в 1671 г.) могут быть лишь вскользь упомянуты здесь. Больше влияния оказали члены очень разветвленной семьи архитекторов и декораторов Галли Бибьена, работавшие при дворах немецких государей. Алессандро Галли Бибьена (род. в 1687 г., ум. около 1760 г.) находился на службе у курфюрста Пфальцкого. В Мангейме он выстроил правый флигель замка и лучшее свое здание – иезуитскую церковь, отличающуюся своеобразными, стройными и сжатыми формами барокко. Джузеппе Галли Бибьена (1696 – 1756) работал в качестве театрального архитектора и декоратора в Вене, Дрездене и Берлине, где он умер. К лучшим произведениям его принадлежит законченное его сыном Карло Галли Бибьена (род. в 1728 г., ум. после 1778 г.) внутренне убранство оперного театра в Байрете, впрочем, задуманное еще не как рококо, а как богатейшее позднеитальянское барокко.
Самым значительным итальянским архитектором на немецкой почве был римлянин Гаэтано Кьявери (1689 – 1770), работавший в Варшаве, пока Август III не поручил ему в 1738 г. постройку католической дворцовой церкви в Дрездене. Это оригинальное, освященное в 1751 г. пятинефное здание, композитные капители колонн которого состоят из самостоятельного ионического возглавия, посаженного на акантовую коринфскую шейку, стало благодаря выступающим и углубленным частям фасадов, закругленному с обеих сторон главному залу, эмпорам в виде мостов над широкими, низкими, приспособленными для процессий боковыми нефами, высокому среднему нефу, который снаружи кажется особой постройкой, наружными балюстрадами, украшенным удачно размещенными статуями святых, и трехъярусной сквозной башне с колоннами, увенчанной стройным «луковичным» куполом, в высшей степени своеобразным художественным произведением, приблизившим римский стиль барокко к северному художественному вкусу и заставившим его служить последнему.
Среди французских архитекторов и декораторов, работавших в XVIII веке в Германии, выделяются, прежде всего, парижане Закариас Лонгелюн (1669 – 1748) и Жан де Бодт (1670 – 1745). Первый работал в Варшаве и Дрездене. Лонгелюн принимал участие в Дрездене и его окрестностях в постройке голландского (японского) дворца, «Блокгауза» и «Водяного дворца» в Пильнице в китайском вкусе, оранжерея которого приписывается ему же. О его художественном даровании мы можем судить лучше всего по дошедшим до нас эскизам. Де Ботт, ученик Мансара в Париже, закончил в Берлине Пейхауз пристройкой эффектного среднего выступа (1767), а в Потсдаме северный фасад дворца с куполом и красивым порталом, прежде чем был привлечен в Дрезден к работам по расширению голландского дворца.
Французский стиль рококо принес в Германию Франсуа де Кювилье (1698 – 1768), ученик Кота, работавший с 1725 г. в Мюнхене, где он стал старшим придворным архитектором. Исходя из настоящего рококо Оппенора и Мейсонье, он, тем не менее, придал ему полноту, силу и натуральную свежесть, сообщившие его стилю, стоявшему также под влиянием пышного позднего итальянского барокко, особый характер немецкого рококо. Его работы, соответственно самой сущности рококо, ограничиваются главным образом декорацией внутренних помещений. Прелестное убранство в стиле рококо, выполненное им частью при помощи немца Эффнера, в так называемых «богатых покоях» (1729 – 1730) мюнхенской «Резиденции», считаемых Дегио высшим цветом раннего рококо, великолепная, блистающая белой, золотой и пурпурной разделкой декорация зрительного зала мюнхенского «Резиденц-театра», выполненная им лично, превзойдены разве только ослепительной роскошью отделки небольшого паркового купольного дворца Амалиенбург в замке Нимфенбург близ Мюнхена. Нас должны занять, однако, немецкие архитекторы.
Дрезден в XVIII веке составлял во многих отношениях средоточие немецкой художественной жизни. Во главе его самостоятельного зодчества, для изучения которого богатый материал собран Штехе, Гурлиттом, Шуманом и Спонзелем, стоит Матеус Даниель Пёппельман (1667 – 1736), посетивший Рим и Неаполь, прежде чем приступить в 1711 г. к сооружению дрезденской «Цитадели», предназначенной для торжеств и празднеств под открытым небом, для кавалерийских разъездов, скачек и прочих публичных зрелищ и снабженной для этой цели ареной, галереями и помещениями для отдыха. Эта единственная в своем роде постройка была окончена в 1722 г. прямоугольный главный двор окружают с трех сторон арочные галереи на столбах, над которыми возвышаются великолепные средние угловые павильоны. Удивительно чисты и благородны здесь общие пропорции; изящны и вместе с тем сильны формы пилястров, полуколонн и колонн, с ионизированных композитных капителей которых свешиваются вдоль стержней легкие цветочные арабески; поразительно пышны и фантастичны орнаменты, состоящие из строительных и фигурных пластических декоративных форм, обвивающие и венчающие кудрявым, богатым узором средние павильоны. Украшенные плоскими арочными фронтонами колонные порталы представляются как бы разрезанными посередине в вертикальном направлении и раскрытыми наподобие дверных створов. Фигуры атлантов в виде фавнов образуют цоколь, а в нижнем этаже западного павильона заступают место опорных столбов. Бурная жизнь и порывистое движение в мелочах дивно сочетаются с благородным спокойствием целого. Еще Земпер считал «Цитадель» за постройку рококо, чему противоречит время его возникновения, а теперь все согласны в том, что в нем следует видеть лишь особенно пышную и индивидуальную разновидность господствовавшего стиля барокко, созданную гениальным немецким архитектором.
Из остальных сооружений Пёппельмана следует отметит несохранившийся «Саксонский дворец» в Варшаве, дрезденские особняки (на Юденгофе 5 и Гроссе Клостергассе 2), церковь Трех Волхвов с ее изящным овальным нефом и более всего принадлежащие ему части «голландского дворца» (1715 – 1728), прелестный садовый фасад и двор. Холодный главный фасад этого дворца с его умышленно японизированными медными крышами принадлежит Бодту или Лонгелюну. Своими лизенами, угловыми павильонами и коринфским средним портиком, увенчанным фронтоном, этот фасад обозначает победу французского классицизма в Дрездене.
Второй самостоятельный немецкий архитектор Дрездена, Георг Бер (1669 – 1738), выстроил самую замечательную протестантскую церковь во всей Германии, грандиозную Фрауэнкирхе, в которой стремления времени создать приспособленное и выполненное для целей протестантского богослужения помещение нашли наиболее блестящее и монументальное разрешение. Снаружи она представляет в плане квадрат со срезанными углами. Круглое главное помещение ограничено восемью столбами, несущими купол и держащими эмпоры. Кафедра помещена подле алтаря. Задуманные в коринфском духе детали разработаны несколько сухо. Зато удивительно вырастает из каменной крыши каменный же купол, обставленный у своего основания четырьмя угловыми башенками. Все сооружение, купол которого стал отличительным признаком Дрездена, кажется как бы вытесанным из одного куска камня. Небольшие саксонские церкви, выстроенные Бером на пути к этому оригинальному и цельному произведению, не могут быть перечислены здесь. Он также принимал участие в постройке церкви Трех Волхвов.