Космологические представления аккадцев сводятся к тому, что истоком мира является первородная бездна (аналогии с шумерской и египетской мифологией). В «Энума Элиш» бездна предстает в двух ипостасях – мужской и женской. Апсу является воплощением мужского творящего начала, а Тиамат выступает в роли женского рождающего начала. Эти образы олицетворяют сам хаос. Рождение мира – результат их демиургического брака. Во время этого произошло и упорядочение хаоса, и рождение новых богов:
Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат, что все породила,
Воды свои воедино мешали.
Тростниковых загонов тогда еще не было,
Тростниковых зарослей видно не было.
Когда из богов никого еще не было,
Ничто не названо, судьбой неотмечено,
Тогда в недрах зародились боги,
Явились Лахму и Лахаму и именем названы были.
(Перевод В.К. Афанасьевой) [2, c. 35].
Первыми появились чудовища-божества Лахму и Лахаму – демоны водной стихии. Представления об исконных божествах первородной стихии Апсу и Тиамат, а также демонах Лахму и Лахаму появились еще в глубокой древности. Но с развитием земледелия появляется необходимость искусственного орошения, люди начинают осознавать благодетельную силу водной стихии, орошающей поля и создающей основу человеческого благополучия. В связи с этим появляется представление о добром и благодетельном божестве воды, боге мудрости Эйя, который научил людей всем ремеслам, искусствам и знанию. Поэтому и древний бог производительных сил Таммуз считался богом воды и назывался «истинный сын водной глубины», причем его культ как «сына и образа бога Эйя» был тесно связан с культам великого бога воды.
Что же касается дальнейшей теогонии, то Лахму и Лахаму породили Аншар и Кишар. Это божества старшего поколения, родители бога неба Ану. Он именуется как «царь» и «отец всех богов».
Во главе мира, по аккадским представлениям, стоят боги Анну, энлиль и Эйя, окруженные советом великих богов. Но позже с культом Энлиля начинает сливаться культ бога Мардука. После верховной троицы следует другая группа богов. Ее образуют Син – бог луны, Шамаш – бог солнца, Адад – бог грозы и Иштар – богиня производительных сил природы.
Все аккадские боги делятся на игигов (небесных богов) и ануннаков (богов земли и подземного царства). В шумерской мифологии такого разделения не была, хотя названия «игиги» и «ануннаки» имеют шумерское происхождение.
Одной из основных сюжетных линий является теомахия, т.к. она предшествует повествованию о космогонии. Под влиянием «Энума Элиш» в вавилонском эпосе становятся очень популярными сюжеты о боьбе бога-героя с чудовищем. Следует отметить также, что образы богов в аккадской мифологии довольно очеловечены. «В поэме решающей космогонической схватке предшествует вполне бытовая уличная перепалка, в которой боги ведут себя как обычные люди, не стесняясь в выражениях». [6, с. 117].
Но все-таки основой поэмы является теогония, а космогоническая мысль о том, что бог весеннего солнца и его творческой мировой силы Мардук, начало порядка, света и добра, побеждает темные силы злого хаоса – чудовище Тиамат и создает из ее тела весь мир:
Усмирился Владыка, оглядел ее тело.
Рассек ее тушу, хитроумное создал.
Разрубил пополам ее, словно ракушку.
Взял половину – покрыл ею небо.
Сделал запоры, поставил стражей, –
Пусть следят, чтобы воды не просочились.
(Перевод В.К. Афанасьевой.) [2, c. 46].
В легенде далее повествуется о том, как бог распределил на небе созвездия, установил их движение и, наконец, создал человека, призвание которого – «забота о богах». Последняя часть поэмы содержит гимн Мардуку – главному богу Вавилона, которому все остальные боги передали верховную власть. Владычество Мардука подтверждалось также наличием у него «таблиц судеб», которые определяют ход всего мироздание и дают власть над миром. Такие таблицы встречаются и в шумерской мифологии.
Одной из особенностей аккадской мифологии являются культы богов, связанных с разрушительными ветрами, бурями, ураганами. Кроме бога грозы и бури Адада ветрами владел еще бог Энлиль, но с разрушительными и грозными ветрами связывались также его сыновья Нинурта и Нингирсу.
Другой особенностью аккадской мифологии являются «личные боги» – посредники в общении человека с великими богами, его заступники и хранители. Кроме того, каждый человек имел своего «шеду» – воплощение его жизненной силы. Как материальная субстанция, без которой человек не сможет существовать, представлялось имя, а душа, напротив, воспринималась как нечто безличное и связывалась в сознании с дыханием и кровью.
Итак, как мы видим, чисто семитского культа на территории древнего Аккада не существовало, но шумерский пантеон был не просто механически заимствован, а творчески переработан и приспособлен под аккадское миропонимание.
Проблема разграничения шумерских и аккадских литературных памятников существует и по сей день. За ней стоят вопросы соотношения шумерской и аккадской литератур, степень зависимости последней от первой, в конечном счете – проблема происхождения и самостоятельности аккадской литературы.
Первые тексты (нелитературного содержания) на аккадском языке появились примерно в середине III тысячелетия до н.э. Основная масса аккадских литературных текстов появляется после 1800–1740 гг. до н.э. Не всегда можно с точностью сказать, на каком именно языке был создан памятник первоначально – на шумерском или аккадском. В.К. Потапова пишет: «Создается впечатление, что для жителей древнего Двуречья не играло существенной роли, на каком языке написано сочинение. Видимо, какие-то иные критерии, а не языковая принадлежность определяли в данном случае культурную ценность труда». [2, с. 12–13].
Шумеро-вавилонская литература в своих самых глубоких истоках восходит к устному народному творчеству, образцы которого сохранились лишь в незначительном количестве. Аккадцы восприняли культурное наследие шумерской эпохи, в частности подвергли некоторой обработке шумерскую литературу.
Как и в шумерской литературе, к космогоническим сказаниям примыкают сказания о богах подземного мира и о судьбах тех, кто попадает в «Страну-без-возврата», о равновесии мира подземного и мира наземного.
Той же вечной мыслью проникнута поэма о нисхождении богини Иштар в загробный мир. «Пытаясь осмыслить смену времен года, понять причину ежегодной смерти и воскресения природы, аккадцы создали миф о смерти и воскресении бога природы Таммуза, которого воскрешает к новой жизни его подруга богиня Иштар». [1, c. 120]. В поэтической легенде рассказывается о том, как после смерти Таммуза Иштар спускается в загробный мир, оставляя у каждого стража семи ворот преисподней одно из своих украшений. Заточение богов производительной силы природы Таммуза и Иштар в загробном подземном мире останавливает все процессы жизни на земле, что заставляет богов освободить Таммуза и Иштар из преисподней. Поэма заканчивается описанием праздника умирающего и воскресающего бога природы:
«В дни Таммуза играйте на лазоревой флейте,
На порфирном тимпане с ним мне играйте,
С ним мне играйте певцы и певицы,
Мертвецы да восходят, да вдыхают куренья!»
(Перевод В.К. Шилейко) [2, c 111].
Эта поэма была тесна связана с религиозной драмой, изображавшей смерть и воскресение бога Таммуза и исполнявшейся в храмах в дни праздника этого бога воскресшей природы.
«Аккадская версия поэмы о нисхождении богини Иштар в царство мертвых показывает, как аккадские сказители обрабатывали шумерские сюжеты, преподнося их на качественно ином уровне». [6, c. 120]. Общая схема сюжета та же, но в аккадской версии гораздо четче мотивируются действия, подробно объясняется, что богиня Иштар олицетворяет плодородие и с ее уходом на земле прекращается всякое рождение. Финалы обеих поэм также различаются: в аккадской версии мистериальное драматическое действо, в котором расписаны реплики партнеров и хоровые партии, так как основной цикл аккадской религиозной драмы был связан именно с прославлением умирающего и воскресающего бога природы Таммуза. Однако прообраз такой религиозной драмы появился еще в шумерскую эпоху. В шумерской легенде о «Нисхождении Инанны в подземный мир», которая является прототипом аккадской, сохранились диалоги, которые, возможно, могли декларироваться жрецами, исполнявшими в храме в качестве «певцов» древнейшую религиозную драму.
Миф о смерти и воскресении бога природы, театрализованный в форме религиозной драмы, просуществовал в Месопотамии вплоть до позднего времени. Иногда наряду с прославлением бога жрецы создавали театрализованные прославления царя, который уподобляясь богу, был как бы его наместником на земле. Чаще всего такие богословские учения были инспирированы самим царем. Они создавались с целью укрепления власти и авторитета царя.
Мифы о сотворении мира в аккадской литературе и мифографии связаны со сказаниями о человеческих бедствиях, гибели людей и даже о разрушении вселенной. Как и в шумерских памятниках, в аккадских сказаниях, причина бедствий – злоба богов на шумных и надоедливых людей. Бедствия воспринимаются не как законное возмездие, а как злой каприз божества.