Обозначив описательно культурную мотивацию вопросом, «почему мы так поступаем?», можно сказать, что, следуя парадигме, мы делаем что-либо не по общественному принуждению, а потому, что, заимствуя образец, добровольно поступаем так, как поступают многие другие.
Идеал. Идеал – это понятие, относящее к мыслимому совершенству, к тому, что должно быть. Иначе: идеал – это комплекс представлений, посредством которых культура удерживает образ истинно должного. Идеальные представления противопоставлены реальности как образы труднодостижимого совершенства в том или ином роде деятельности. [7] Дистанция между реальностью и идеалом выражается инобытием последнего в пространстве и во времени. Например, «общественный идеал» может быть отнесен либо к сакральному «верху» (образ «Рая»), либо к чаемому будущему («коммунизм – светлое будущее всего человечества»). В архаической мифологии образ «идеального мироустройства» помещен в «начальное время» мира. В современной культуре инобытие потребительского идеала обеспечивается пространством «гламура». [8]
Иногда встречаются выражения, указывающие на иное понимание «идеала» – как своего рода примерного первенствования. Говорят, например, «идеальная (супружеская) пара» в значении «наилучшая из возможных», или, что имярек обладает «идеально ровными и белыми зубами» в значении «самыми лучшими», или, наоборот, признание того, что нет какой-то наилучшей «идеальной техники, и каждый выбирает компромисс, удобный для себя». Но первенствование и долженствование могут не совпадать. Например, демократия, по мысли Черчилля, не совсем то, что должно быть (идеал), но лучшее из того, что есть (первенствование).
Идеал – сохраняемый в культуре образец, но не деятельности, а ее результата (продукта, который может быть вещью, навыком или должным положением дел). Следовательно, мотивирующая роль идеала относится к целеполаганию. В обществе Нового времени «идеал» – это то, к чему следует стремиться в своей созидательной деятельности (научной, полководческой, художественной, миссионерской, благотворительной, предпринимательской и т.п.). В обществе современной массовой культуры потребления «идеал» – это то, к чему следует стремить свою приобретательскую деятельность. Тут идеалом часто выступают «сакрализованные» («фирменные») образцы предметов потребления или права владения ими (так называемое, «престижное» обладание).
Слово «идеальный» употребляют еще в значении «очень подходящий» (например, «продаваемый участок идеален для коттеджного строительства», «воскресенье – идеальный день для диетической процедуры» и т.д.). Это словоупотребление как раз и отражает понимание «идеального» как должного, а реального как более или менее приближенного к этому должному.
Ценность. В популярных справочных текстах о культуре «ценности и нормы» чаще всего упоминаются в качестве основного ее содержания. В то же время, понятие «культурные ценности» парадоксальным образом оказалось вынесено за пределы науки о культуре – в сферу юриспруденции. В качестве примера процитируем положения ст. 9 Закона Российской Федерации «О вывозе и ввозе культурных ценностей»: «Вывозу из Российской Федерации не подлежат следующие категории культурных ценностей: движимые предметы, представляющие историческую, художественную, научную или иную культурную ценность/…/» [Курсив мой – М.Н.]. То есть «культурные ценности» определяются в данном законе как… культурные ценности.
Ситуацию отчасти спасает замена термина «культурные ценности» термином «социальные ценности», понимаемые как «выработанные человеческой культурой нравственные и эстетические требования». Слово «требования» как раз и выражает мотивирующую функцию ценностей в обществе. А источник мощи, которая наделяет «социальные ценности» мотивирующей силой, лежит в культуре.
В связи с ценностями нередко употребляется понятие «система ценностей», с которой связывают «абстрактные, общие понятия» о том, что считать «хорошим, правильным или желательным». Однако, системная взаимозависимость той или иной совокупности общественных ценностей всё ещё является не решенной теоретической проблемой.
Социальная практика признает в качестве ценности вещь или идею, которую данная культура наделяет символическим значением базового объединяющего принципа. «Государство», «право», «демократия», «свобода, равенство, братство», «Иисус», «президент», «объективность, достоверность и непредубежденность», «знамя полка», «памятный сувенир», «богатство» – все это и многое другое может оказаться социальной ценностью, символом, посредством которого культура консолидирует индивидуальные и групповые сознания в пространстве общественных смыслов. Для культурологии ценностью является не только сам символ, но и весь в целом комплекс представлений, который обеспечивает смысловой «вес» социально «сверхзначимого» символа. Этот комплекс и является собственно «мотивирующим механизмом культуры» – ценностью (культуры).
Ценность консолидирующего символа образуется тем значением, которым наделяет его культура. Исторически ценности «обрастали» символическим смыслом в ходе культурно-исторического процесса. Эйфелева башня – консолидирующая туристическая ценность в том смысле, что за сто лет существования она стала самым известным в мире туристическим объектом в Париже.
В современной культуре можно наблюдать попытки декларативного (искусственного) образования ценностей. Известный слоган «Молодое поколение выбирает «Pepsy»!» – пример удачного внедрения ценности. Наряду с ним предпринимаются многие неудачные попытки искусственного внедрения объединяющих символов-ценностей, например, т. н. «корпоративных ценностей» («инновация», «командная работа», «уважение», «квалификация», «собственность» и т.п.). Кстати, похожим образом делаются наивные пробы искусственного установления новых «современных» традиций.
Культура, как правило, не приемлет таких новаций.
Изменения в обществах (или подобществах – субкультурах) можно отслеживать по сменам доминирующих в них ценностей, из которых некоторые – весьма долгосрочные, а другие сменяются с поколениями или даже быстрее.
Норма. Нередко «культурные нормы» упоминаются через запятую вместе с ценностями, убеждениями и стереотипами без выявления их специфики. Практика применения этого термина далека от единообразия. Ср., например, высказывания: «осторожность как культурная норма», «брэнд работает как транслятор смыслов, как культурная норма», «культурная норма предписывает, что мужчина должен быть выше, чем его партнерша». Каков тут общий знаменатель? В весьма типичном пособии для студентов находим: «Нормы — правила, регулирующие человеческое поведение. Они указывают на то, где, как, когда и что именно мы должны делать». [9] Следует согласиться с автором этой «Культурологии» в том, что «нормы» мотивируют человеческое поведение. Но в чем состоит специфика этой категории остается у него неясным. В конце концов традиции тоже указывают «где, как и что» следует делать.
Определения «культурных норм» в большинстве случаев пестры и противоречивы. Попытки свести это понятие к «системе поведенческих ожиданий» представляются наиболее оправданными, но задачка состоит в том, чтобы определить, какого рода ожидания описываются понятием «культурные нормы» в отличие от ожиданий, мотивированных другими механизмами культуры. Ведь в самом широком смысле все вышеописанные механизмы культурной мотивации можно представить как различные «системы поведенческих ожиданий».
На этом фоне «культурные нормы» приобретают специфическое содержание, если отнести их регуляторное воздействие не к составу деятельностей, свойственных данной культуре, но к степени, масштабу, мере этих деятельностей. По-видимому, норму следует толковать скорее как характерную для данной культуры меру той или иной деятельности.
Например, если благотворительность как поступок мотивируется парадигмой, то норма мотивирует приличествующую случаю меру благотворительности. Если стремление к власти мотивируется ценностным механизмом, то норма мотивирует общественно признанные пределы власти, превышение которых осуждается как «жестокость», «самодурство», «беспредел». Обыденная жизнь (повседневность) дает множество примеров соблюдения общепринятых культурных норм, выход за пределы которых часто воспринимается как агрессия или экстремизм. Например, нормально (этично) слушать музыку в пределах громкости, которая не мешает другим.
Этические и эстетические нормы тоже регулируют не способы действия (поведения), а меру их проявления. Недаром разнообразные эстетические нормы относительно устройства окружающей среды, художественных произведений, человеческого облика и т.д. обычно выражались и выражаются представлениями о пропорциях. Придворный, дипломатический или деловой этикет, который часто служит примером «нормативной культуры», делает акцент на мере проявления человеческой активности – эмоций, внимания, инициативы, дистанции, чувства времени, настойчивости и т.п.
4.
Заключительные замечания.
1. Предложенный способ различения мотивирующих механизмов культуры – по их функциям – является одним из возможных ответов теории культуры на запрос сравнительного культуроведения, которое нуждается в разнообразном и гибком понятийном аппарате.
2. Приведенный перечень мотивирующих механизмов культуры не может рассматриваться как исчерпывающий, поскольку в нем не предусмотрены системные критерии полноты. В пользу системности, однако, говорит генетическая общность описанных механизмов. Все они, по-видимому, произрастают из традиции. Традиция, самый древний и целостный из них, неявно несет в себе функции всех остальных, поскольку предписывает поведенческие паттерны (как парадигма) вместе с их предполагаемой мерой (как норма), образом должного (как идеал) и символической значимостью (как ценность) в рамках того или иного ритуала.