Поиск шел и на оружейной фабрике, и в иных местах. В 1834 году эфесный мастер Василий Южаков и клинковый кузнец Карп Вольферц с двумя рабочими Дятловым и Ивановским по заданию Аносова отправились на Кавказ. Там Вольферцу предстояло у оружейного мастера Карамана Элиарова освоить технологию получения сварочного булата, а Южакову изучить искусство насечки и чеканки. Кавказская природа, гордые и искусные во многих ремеслах люди, населявшие край, очаровали уральских мастеров. Подолгу разглядывали они кувшины и блюда знаменитых чеканщиков и с большим пристрастием — оружие. Тонким затейливым узором бежала по клинкам серебряная насечка. Казалось, что не руки мастера создали этот узор, а родился он вместе с металлом в огненном чреве горна. Вернувшись домой, Южаков с жаром принялся внедрять новое дело. Насечка серебром и золотом требовала колоссального терпения. Один из наиболее искусных мастеров насечки Василий Николаевич Костромин (работал на оружейной фабрике в конце 19 века) за двенадцатичасовой рабочий день едва успевал покрыть тончайшим узором квадратный дюйм сабельного клинка. Не каждому удавалось освоить искусство насечки, хотя на первый взгляд технология ее проста: на поверхности стали делаются углубления и заполняются серебряной или золотой проволочкой толщиной до 0,2 мм. Месяцы кропотливого труда уходили на украшение одного только клинка. П.П. Аносов стремился расширить технические возможности украшения оружия. В год поездки уральских мастеров на Кавказ по его указанию Иван и Егор Бояршиновы побывали в Петербурге, где ознакомились с новыми приемами художественной обработки металла. В 1845 году в Петербург отправляется Дмитрий Лукин. Почти год обучался он гравировке и золотой насечке, приемам украшения изделий из металла у придворного оружейника Орлова. А незадолго перед этим в столице по поручению Аносова в 1841–1842 годах побывал Николай Худяков.
У серебряных дел мастера Соловьева он осваивал чеканку и наведение черни на серебро. Изучая минералогические богатства Южного Урала, Аносов обратил внимание на самоцветные камни. Их стали применять в своих работах мастера эфесного отделения. Так родилось творческое содружество художников-граверов, огранщиков и камнерезов. Павел Петрович, возглавляя в двадцатых-тридцатых годах 19 века оружейную фабрику, очень много сделал для ее развития. Горячо убежденный в том, что и искусство должно служить самым широким слоям народа, он считал, что простым людям не нужны дорогие клинки, сверкающие золотом кирасы. Вот если поднос, столовый прибор, ларец или подсвечник... В 1839 году на выставку изделий отечественной промышленности в Петербурге, помимо украшенных ятаганов, палашей и сабель, златоустовцы отправили зеркала и подносы. На одном из подносов был изображен Златоустовский завод. Были на выставке и столовые приборы с ручками из яшмы, орлеца, ляпис-лазури. В 1846 году Аносов едет по делам в Петербург, он представляет на просмотр большое количество украшенных бытовых изделий. Выделялась шкатулка из литой стали с изображением пяти дворцов: Зимнего, Кремлевского, Мариинского, Царскосельского и Петергофского. Надеялся Павел Петрович заинтересовать в уникальном искусстве златоустовцев как можно более широкий круг влиятельных лиц и получить разрешение на широкое производство гравированных изделий. Но все кончилось лишь восторженными возгласами. А ведь современники высоко оценивали златоустовских мастеров. И не только в России. Известный в прошлом веке английский геолог и путешественник Родерик Мурчисон, который посетил Златоуст в 1843 году, писал: «...отковываемые из выделываемой по способу г. генерал-майора Аносова литой и дамасской стали, искусно украшенные и изящно оправленные клинки превосходят все виданное нами в этом роде» [7, с. 23].
Мурчисон ссылается на мнение своего коллеги, который говорил о Златоустовской оружейной фабрике: «Довольно сомнительно, найдется ли хотя бы одна фабрика в целом мире, которая выдержала состязание со златоустовской в выделке оружия... изящно отделанные из дамасской стали кинжалы и сабли, полученные нами от господина Аносова, вполне оправдывают основательность... похвалы. Эти изделия и стальной поднос, богато украшенные золотой насечкой... возбудили в Англии всеобщее удивление». Вот так — всеобщее восхищение и отказ правительственных чиновников на расширение производства.
Есть среди надписей и наказы златоустовских мастеров будущему владельцу оружия. Например: «Без нужды не вынимай, без славы не вкладывай». Встречаются надписи, напоминающие о славных победах русского оружия: «Знают турки нас и шведы, и про нас известен свет на сраженья, на победы». Необычная сабля хранится в Артиллерийском историческом музее (Санкт-Петербург). Украшена она была в подарок генералу Гернгроссу. На обеих сторонах клинка-миниатюры, посвященные маневрам русских войск, охранявших Восточно-Китайскую железную дорогу. В 1909 году цех был закрыт, но художники любимое дело не бросили, а продолжали украшать охотничьи топорики, ножи и кинжалы, разнообразные столовые приборы дома, объединившись в артели. Златоустовские оружейники получили немалые награды на выставках как в стране, так и за рубежом: Лондон, 1851 год — бронзовая медаль; Лондон, 1862 год — серебряная медаль; Париж, 1867 год — две серебряные медали; Вена, 1873 год — серебряная медаль; Париж, 1878 год — золотая медаль; Москва, 1882 год — золотая и серебряная медали; Копенгаген, 1888 год — похвальный отзыв; Чикаго, 1893 год — большая бронзовая медаль; Стокгольм, 1855 год — золотая медаль; Нижний Новгород, 1896 год — золотая медаль. Даже после закрытия цеха златоустовская гравюра была отмечена на выставке в Омске в 1911 году золотой медалью. [7, c. 8–25].
Значительное развитие в уральском искусстве 18 века получила медная посуда, украшенная орнаментом. Необходимость изготовления медной посуды, так же как бытового чугунного литья, диктовалась самой жизнью: возрос спрос населения Урала на предметы быта. По специальному указу от 1728 года она должна была изготовляться и для Сибирской губернии, где в ней также ощущалась большая нужда. Производство медной посуды в Екатеринбурге возникло в первой четверти 18 века. Уже в феврале 1729 года из Казани был прислан мастер Степан Миронов. Но одного Миронова было мало для стремительно развивающегося уральского посудного производства. Намечался широкий выпуск посуды для продажи. Нужно было еще «мастеров хорошего искусства двух-трех или четырех человек». Когда С.Миронов прибыл в Екатеринбург, к нему как к мастеру, хорошо знающему свое ремесло, были направлены ученики. Обучение проходило в определенной последовательности. Вначале ученики находились у расковки меди на котлы и чаши. Но перед ними стояла и более высокая задача: они должны были научиться делать различные сосуды со сложной конфигурацией, отличающейся разнообразием профилей и объемов.
Изготовление медной посуды не было только какой-то особой принадлежностью одного Екатеринбургского завод. (Приложение Б, рисунок Б.6). На многих частных уральских заводах с успехом было освоено ее производство. При Невьянском заводе к 1748 году были выстроены специальные здания, где делали разную медную посуду. Изготовляли медную посуду и на других заводах Демидовых — Быньговском, Суксунском и др. Высокими качествами отличалась посуда, выпускаемая Игринскими заводами Ивана Осокина. Широкую известность получила посуда, изготовленная уральскими мастерами на Троицком заводе, расположенном неподалеку от Соликамска и принадлежащем А. Ф.Турчанинову.
Это было по тем временам крупное предприятие: только на одних подсобных работах трудилось до 300 человек.
Процесс создания медной посуды подразделялся на три самостоятельных этапа: приготовление заготовок, самого сосуда, украшение изделия орнаментом. На Урале была использована известная издавна техника производства подобной медной посуды. Вначале специально изготовлялись тонкие листы сферической поверхности, которые потом переделывались ручной чеканкой в медную, покрытую узором посуду. Листы изготовлялись при помощи молота весом 50-80 кг, который имел форму песта с закругленной головкой, и на наковальне с вогнутой поверхностью. Передвигая листы по такой наковальне, мастер получал заготовку —полуфабрикат — лист меди, имеющий форму полушария. Вытянутые в прямолинейную форму медные листы обрабатывали на наковальне ударами молота. Молоты и наковальни были различны по форме, применялись и специальные чеканы. Для работы внутри сосуда «имелись молотки и подвижные наковальни особой формы, на Урале называвшиеся «кобылинами». На такую наковальню надевали сосуд и обрабатывали его молотками или чеканом. Массивные части сосудов (ручки, носики и др.) выливались в формах, а затем припаивались. Изготовленная посуда подвергалась художественной отделке. Лучшие ее образцы свидетельствуют о техническом совершенстве и высоком вкусе уральских мастеров, любовно украшавших кувшины, чаши, солонки хитросплетенным узорчатым рисунком. Богатый насыщенный орнамент украшал не только декоративные произведения из меди, целью которых было придать жилищу нарядный вид, но и те, которые предназначались для повседневного житейского обихода. Техника нанесения орнамента была различна. Иногда орнаменты чеканились или гравировались резцами, но можно часто встретить и узор, вытравленный кислотой.
Порой для большего декоративного звучания использовалась чернь, она давала своеобразный эффект в сочетании с цветом самого металла, из которого делалась посуда.