В другой песне невеста, гуляя с девушками, просит покачать ее на качелях, забросить ее повыше, чтобы увидеть, где «гуляет» ее «разлука» и «прилука». И опять оказывается, что «разлука» ее с отцом, матерью и подругами, а «прилука» - со свекром, свекровью и с женихом:
Разлука моя – с батюшкой,
Прилука моя – с свекром.
Разлука моя с матушкой,
Прилука моя – с свекровью.
Разлука моя с девками,
Прилука моя – с Иваном…
Как в причетах, так и в песнях девичника большое место занимала тема будущей жизни невесты, «чужой стороны» и «чужой семьи». Обращаясь в причетах к своей старшей замужней сестре, невеста просила ее рассказать, как «ей будет жить во чужих людях». Сестра в своем причете отвечала, что жизнь в «чужих людях» требует много «ума – разума», скрытности, выносливости и, предупреждая ее о будущем одиночестве, советовала ей делить свою «тоску – кручинушку» только с «матушкой сырой землей» или с «горючим камешком».
Та же тема «злых людей» и «чужой стороны» широко отражена и в песнях девичника, например:
Надо жить во чужих людях
Умеючи – разумеючи,
Чужи люди, словно темный лес,
Словно туча грозная,
Без мороза сердце вызябнет,
Без беды глаза выколют.
В ряде песен «чужая сторона» изображалось идеализированно только «свахой-сводницей»:
На чужой дальней сторонушке
Поля сахаром засеяны,
Виноградом огорожены,
Медом – сытою поливаны.
Середь поля стоит горница
Ровно светлая-то светлица,
Три окошечка косятчаты
И карнизики узорные…
Но в этой же песне, вопреки «медовыми речам» свахи, действительности «чужой стороны» рисовалась очень мрачно:
- Соврала ты, сваха – сводница!
На чужой дальней сторонушке
Кто живал, так все изведывал:
Там поля горем засеяны,
Да кручиной огорожены,
Горючим слезами поливаны –
Середь поля стоит келейка,
Как конурка – развалилася,
В ней одно окно разбитое.
Собираясь на такую неприветливую «чужую сторону», невеста в причитаниях сердечно прощалась с подругами, просила не забывать ее в этих играх и гуляниях.
Однако, несмотря на то, что невеста на девичнике свободно изливала свою грусть и высказывала неприязнь к «чужой стороне», в ее песни обычно входили и образ привлекательного «доброго молодца». Так, в одной из них жених появлялся перед невестой как «ясный сокол залетный»:
В час при вечеру, вечеру
При девичьем вечеру
При Катеринином девичнике,
Прилетел тут ясен сокол,
Он садился на окошечко,
На серебряную прицелинку,
На золотую на перекладинку:
- Катерина, сойди с терема,
Приголубь ты ясна сокола,
Ясного сокола залетного,
Доброго молодца заезжего!
- Я бы рада сошла с терема,
Мое сердце испужалося,
Мои ноги опустилися,
Из очей слезы катилися…
Такие песни, психологически сближавшие жениха и невесту, подкреплялись обычаями этого дня. Жених присылал невесте подарки на девичник, а ее подруги, посидев с ней до полудня, шли веселой толпой к жениху с наряженной елкой, а летом еще и со свежими березовыми вениками, обернутыми в красивые платки и полотенца. Всю дорогу девушки пели песни, в которых жених и невеста изображались как молодые, красивые и любящие друг друга «суженые».
В целом все художественные произведения сговора и девичника имели очень сложное внутреннее содержание. С большой лирической проникновенностью изображали переживания невесты, ее глубокую печаль, они, с другой стороны, выполняли важную психологическую функцию, так как должны были всем своим содержанием как бы поэтически содействовать будущему брачному союзу – возникновению между женихом и невестой искренних, любовных отношений, а поэтому и их жизнь в будущем изображалась в самых радужных красках. Все это, желаемое. Изображалось в песне как действительное, жених и невеста в них рисовались в идеализированном виде: жених как красивый и удалой молодец, невеста – как замечательная красавица[8, с.123].
Поэтичными были и песенные названия жениха и невесты: «Иван-господин», «младой князь», «ясен сокол», «свет Натальюшка», «душа красна девица», «княгиня молодая». Такая образность как бы сразу указывала на непременное соединение только еще посаженных за один стол молодых людей. Здесь же в песнях упоминалось название «суженый» и «суженая», указывавшие на то, что они уже «присуждены» друг другу. Типичными были и изображения богатой обстановки, в которой будто бы жили жених и невеста: «теремов высоких», «новых горниц», «дубовых столов», покрытых «скатертями камчатными». Вот как, например, в одной песне изображалось совершенно сказочное «подворье» жениха-«князя»:
Ворота были стекольчатыми,
Вереи были точёные,
Столбы позолоченные,
Подворотья серебряные,
Мосты были калиновые.
Изображая жениха и невесту красивыми и нарядными, давая им парные названия «суженого» и «суженой», «лебедя» и «лебедушки», «голубя» и «голубушки», сговорные песни и песни девичника тем самым постоянно указывали на их неизбежное будущее единство.
Сопутствующим девичнику был и известный в северных областях обряд посещения невестой бани, который тоже сопровождался песнями и причетами.
3.4. День свадьбы.
Девичник по времени обычно был близок ко дню свадьбы, центральной части свадебного обряда, которая мыслилась в народе как свадьба уже в полном смысле слова, так как это был день окончательного соединения жениха невесты: венчания их в церкви и переезда невесты из родительского дома в семью жениха.
В день свадьбы, когда совершалась самая важная часть обряда - соединение жениха и невесты, особенно строго соблюдались различные приметы и магические действия, которые должны были «оберечь» их от «нечистой силы» или «дурного глаза». С этой целью в платье жениха и невесты засовывали какое – нибудь «оружие». «Поезд» жениха должен был отгонять «нечистую силу» своими бубенцами и колокольцами. Жениха и невесту в этот день постоянно окружало много людей с целью их «оберегания»: жениха – его «поезжане», невесту - ее родные и подруги. Чтобы все дурное не могло им повредить, существовал обычай показывать невесте сначала мнимого жениха, а жениху – мнимую невесту. К этой же группе «оберегающих» свадебных обрядов относился и обычай покрывать невесту в день свадьбы шалью или большим платком.
Поэтические произведения дня свадьбы различны. Наряду с причитаниями невесты и песнями ее подруг исполнялись песни комического, шуточного содержания. Это и насмешливые песни подруг невесты, обращенные к дружкам или к свахе, и самые разнообразные «присловья», шутки и прибаутки дружков, которые в этот день, содействия жениху в увозе невесты, потешали всех присутствующих. Возможность включения в репертуар данного дня комических произведений свидетельствовала о том, что общий характер свадебного обряда менялся, что день свадьбы был переломным моментом: заканчивалась продолжительная программа «оплакивания» невесты и начинались первые брачные торжества[4, с.76].
Для утренних песен девушек, исполняемых в день свадьбы, типична тема грядущего «наезда» жениха как похитителя невесты, «чужа-чужанина». Его «воинственные» намерения и страх передним невесты так изображены в песне:
Ты взойди, Анна-душа, на новы сени,
Ты взойди, Михайловна, да на новые!
Посмотри, Анна-душа, во чисто поле,
Посмотри, Михайловна, да во чистое!
Сколь силен едет Иван-то князь,
Сколь силен едет Александрович!
По одну сторону пятьдесят человек,
По другую сторону еще пятьдесят!
Глядючи, Анна-душа испугалася,
Глядючи, Михайловна испугалася:
-Зашатри, батюшка, шатром ворота,
Занавесь, матушка, камкою полотном!
Оберните, сестрицы, меня полотном!
Едучи, Иван-то князь похваляется,
Едучи, Александрович похваляется:
-Быть, быть шатру да разломанному,
Быть, быть камке да разодранной!
Быть, быть Анне-душе во полон взятой,
Быть, быть Михайловне во полон взятой!
Когда дружок вводил жениха в дом невесты, он всех приветствовал и всюду слышались его шутки и прибаутки. Но надо было преодолеть последнее препятствие. За столом, где сидела невеста, все места были заняты ее подругами, а кроме них невесту охранял и ее младший брат, который играли роль ее «продавца». Против дружка жениха в некоторых местностях вступал в борьбу и дружок невесты, который тоже был ее «продавцом». Тогда дружок жениха вступал в разговоры с «противной стороной». Начиналась обоюдные шутки, присловья, а дружку жениха иногда загадывались замысловатые загадки, которые он должен был непременно отгадать. Девушки вели «разговор» с дружками и при помощи песен шутливого и «обличительного» содержания. Так, при первом появлении дружка во главе «поезда» жениха девушки обращались к нему с таким «приветствием»:
Идет дружка наш хорош,
На лиху болесть похож,
Друженька хорошенький,
Друженька пригоженький!
Пелись пени и свахе, причем не только насмешливого, но и «величального» характера, например:
Княгинина-то сваха богата,
Богата и таровата:
Она по улицам ходила,
Людей бедных наделяла
Златом, серебром,
Чистым жемчугом!
Но «перемирие» подруг невесты с дружками и свахами быстро нарушалось, когда им приходилось уступать невесту жениху. Тогда как бы в отместку и дружкам и свахам - организаторами всей свадьбы-девушки пели им песни самого насмешливого содержания. К такому типу свадебных песен относится, например, записанная А.С.Пушкиным песня о «сватушке»:
Бестолковый сватушка!
По невесту ехали,
В огород заехали,
Пива бочку пролили,
Всю капусту полили.
Тыну поклонилися,
Верее молилися:
-Верея, вереюшка!
Укажи дороженьку