Умышленность помещения подобных заклинаний на дверях в пирамидах станет особенно явной и понятной, если мы сравним их с оформлением дверей в царских гробницах Нового царства, где около входов в различные помещения мы постоянно встретим изображения дверей и охраняющих их змей и демонов, а также тексты об открытии дверей неба и земли и иные заклинания, аналогичные приведенным изречениям из пирамид7 (рис. 2).
Мы встречаем на дверях ряда пирамид упомянутые заклятия против стерегущих эти двери волков, львов и находим изображения этих же стражей на дверях царских гробниц Нового царства, например, царицы Тити8 или царевича Хаэмуаса, сына Рамсеса III9 (рис. 3). Эти изображения кажутся просто иллюстрациями для текста, находящегося над одной из дверей пирамиды Пепи I. В этом тексте после заклятия против волка читаем: «Назад, лев, отступи! Дай пройти мне, (как) проходит бог!» (изреч. 551, § 1351).
Не может быть случайным также и помещение на дверях пирамид заклятий: против павианов, которые, очевидно, мыслятся стерегущими двери. Так, в пирамиде Пепи на двери из проходного, зала в коридор читаем: «Говорить, слова: назад, Бабуи10 красноухий!...» (изреч. 549, § 1349); в пирамиде Унаса при входе в средний зал высечен текст, содержащий обращение к павианам Иан, Хетет и Патет с указаниями, что фараон настолько силен и могуч, что даже смерть постигла его «по его собственному желаний» и что он воссядет среди высших существ. Все это должно устрашить павианов и заставить их пропустить умершего царя (изреч. 315)11. Предположение об умышленном помещении в пирамидах подобных текстов именно на дверях подкрепляется аналогиями из царских гробниц. В уже упомянутой гробнице царицы Тити три павиана стерегут одну из дверей12 (рис. 4). Подобным же образом и в гробнице Сети I павианы изображены на косяке дверей13. Очень интересно, что имена павианов текста пирамиды Унаса—те же, которые носят и павианы, изображенные, .например, в гробницах Тутанхамона14 (рис. 5) и Сети I15. Это — павианы I часа
Книги Амдуат, о роли которых очень ясно говорит текст тз гробницы Тутмеса III, поясняющий, что это «имена богов, которые открывают (двери) великой душе... имена богов, которые славят Ра при-его входе в Дуат»16.
Приведенные факты, с моей точки зрения, убедительно говорят о том, что эти тексты высечены на дверях внутри пирамид отнюдь не случайно и небессмысленно. Наоборот, эти факты не только показывают нам сознательное расположение определенных изречений по определенным помещениям, но и дают нам возможность уяснить себе ту символическую роль, которую эти помещения некогда играли в царской погребальной обрядности. Это, в свою очередь, поможет нам восстановить самую обрядность и ее значение для истории происхождения позднейшего заупокойного, ритуала.
Основной целью египетского заупокойного ритуала было магическое воскрешение умершего, а целью всего заупокойного культа—сохранение его в этом воскрешенном состоянии. В свете приведенных выше представлений ясно, что для этого надо было: 1) сохранить тело в таком состоянии, чтобы и «ба», и «ка» могли с ним соединяться; 2) обеспечить существование «ка» в гробнице; 3) найти душу «ба», вернуть ее в тело и оживить последнее. Выполнение первого условия обеспечивалось мумифицированием трупа и прочностью гробницы; второго—помещением жертв и статуи умершего в гробницу и периодическим жертвоприношением со стороны родных; последнее же требование магически осуществлялось ритуалом. Морэ так резюмирует содержание заупокойного ритуала18: душа «ба», вознесшаяся к источникам жизни и света, солнцу—оку Гора, встречает Сета, того врага, который заставил ее покинуть тело.
Сет преследует око Гора и находящуюся в нем душу. В этой борьбе Сет выступает как черная свинья, как жадный змей, как рогатый зверь. Он может заставить око Гора упасть в Нил и будет пытаться достать его оттуда сетями, как рыбу, .или пожрать его, приняв образ гиппопотама или крокодила. С момента принесения гроба к могиле жрецы и близкие умершего, изображавшие Гора, Исиду, Нефтиду, Тота, Анубиса, сыновей Гора, начинали ритуальное действо—«поиски» ока Гора, в котором скрывалась душа. Эти поиски кончались ритуальной поимкой и закланием жертвенного животного, изображавшего Сета, проглотившего око. Во внутренностях животного «находили» око. Если же по ходу ритуала оно было якобы брошено в Нил, его выуживали. После нахождения наступала вторая часть ритуала — оживление мумии. В обрядах этого последнего этапа ритуала, как мне кажется, ясно чувствуется, хотя и слитая уже с давних пор с солярной обрядностью, обрядность древнейшая, примитивная и грубая—магическое оживление тела, колдовское возвращение ему обладания всеми его физическими способностями, чем и вызваны обряды возвращения телу сердца, обряд оживления всех членов и самый важный обряд—отверзания уст и очей.
Таковы были “Основные идеи египетского заупокойного ритуала”. Обратимся вновь к статье:
За этими обрядами должно было следовать нахождение «ока» — души, для чего требовалось совершить заклание жертвенного животного или птицы, символизировавших собою бога Сета, поглотившего душу — «око». Указания о заклании такого животного или птицы—быка, газели, гуся — мы находим и в текстах, высеченных либо в конце коридоров перед входом в средний из трех основных зал пирамид, либо на стенах самого этого зала. Об овладении же в результате этой жертвы «оком» — душой говорят тексты, высеченные на стенах упомянутого зала. Так, в пирамиде Унаса при самом входе в этот зал на правой стене коридора читаем: «Назад ты, бык, который будет убит... Пади! Скользи!» (изреч. 314)35. Аналогичный текст в пирамиде Пепи дает нам исключительно важный вариант: «Назад, бык!... Голова твоя в руке Гора, хвост твой в руке Исиды» (изреч. 538). Мы узнаем т. о., что в акте заклания жертвенного быка в царском заупокойном ритуале пирамид участвовали лица, «изображавшие Гора и Исиду —факт, приобретающий особое значение при сопоставлении с ритуалами Среднего и Нового царств. В «Мистериях Сенусерта I» в сцене заклания быка мы видим именно Гора и Исиду, причем первый вырывает из жертвы свое «око» («это Гор, который гневен и схватывает свое око, будучи в образе кобчика с широкой грудью»), а вторая шепчет быку те же слова: «это твоя губа сделала тебе это», (сцены 3—4), которые затем жрица, исполняющая роль Исиды, постоянно будет произносить и при аналогичных обрядах Нового царства36.
Мы видим дальше и Тота, который точит нож, и отрубает головы и вырезает сердца «преступников», т. е. жертвенных животных, символизирующих врагов Осириса-царя. Как в «Мистериях», и здесь этими жертвами являются, очевидно, бык и гусь, ибо следующее за изречением 477 изречение 270 изображает умершего царя плывущим в ладье небесного перевозчика и не боящимся ни живых, ни мертвых, ни гуся, ни быка.
Тексты, касающиеся победы над Сетом, перемежаются гимнами и заклинаниями, имеющими целью укрепить тело Осириса (т. е. умершего царя) и как бы подготовить его к дальнейшим обрядам оживления. Так, в упомянутом уже выше изречении 665 утверждается что «для Неферкара собраны его кости и соединены члены». Изречением 537 умершего царя заклинают встать, овладеть телом, сесть на трон. Таково же назначение и изречения 267: «Твое сердце — твое, твои ноги—твои, твои руки—твои! ...Встань!», после чего следует обращение к покоренному Сету: «Посторонись, ты, который не ведает примирения, чтобы Неферкара сел на свое место!» Стена заканчивается изречением358, из которого мы видим, что царские «пелены развязаны», т. е. царь-Осирис подготовлен к совершению дальнейших обрядов оживления тела.
Такая подробная ссылка на эту статью необходима нам для наглядной демонстрации грани, которая как разделяя направление мистического осознания за счет мифологического подхода и объединяя накопленное представления с точки зрения монотеистического описания мироздания дает нам ощущение полной убежденности, что древние египтяне опирались на эти пласты, характеризующие их глубоко мистическую подоплеку.
В действительности же дело обстоит иначе: перед нами ритуал, отразивший в себе представления, сложившиеся на различных этапах развития религии древних обитателей долины Нила, причем древнейшими элементами его следует признать, с моей точки зрения, именно те, которые относятся к «осирическим», а правильнее сказать к хтоническим представлениям и обрядам. Вырастая из отдаленнейших погребальных обрядов доклассового общества, корни которых уходят в грубо-материальные представления о необходимости обеспечения загробного существования умершего едой и питьем, это древнейшее ядро будущего сложного ритуала еще не нуждалось в каком-либо комплексе специальных помещений, и весь ритуал ограничивался, вероятно, обрядами около простейшей могилы—ямы с углублением для тела в западной ее части. С развитием общественной жизни развиваются и представления о потустороннем бытии человека, усложняются и обряды, которые должны были обеспечить наилучшие условия этого бытия, в свою очередь усложняется тип усыпальницы в классовом обществе.
Новые представления развивались постепенно, и обрядность, отражая эти новые представления, естественно, не могла начисто отмести старых. Напрасно стали бы мы поэтому предъявлять к египетскому заупокойному ритуалу в том виде, в каком он до нас дошел в итоге своего многовекового развития, требование о какой-то абсолютной выдержанности в рамках одного определенного культа. Столь обычные в египтологической литературе указания на «непоследовательность» египетской обрядности, на всю непонятную подчас для исследователя пестроту образовавших ее мифологических комплексов — антиисторичны. «Т. п.»—не символ веры, не катехизис и не искусственно созданная богословская концепция, а ритуал богослужения, сложившийся в итоге многовекового развития религиозных представлений и сохранивший на себе отпечатки пройденных в процессе этого развития различных ступеней мировосприятия древнейших обитателей нильской долины.
Думается, что при подобном подходе мы сумеем в конечном итоге правильно воспринять этот важнейший источник наших сведений об истории развития религиозного мышления в древнем Египте.