Революционный переворот, произошедший 9 термидора 1794г., настиг художника и революционного деятеля столь внезапно, что он не успел ничего предпринять и в результате был арестован и препровожден в Люксембургский дворец, в котором пробыл весьма недолго. Уже в скором времени он предстал перед судом, отрекся от М. Робеспьера и был освобожден. За время нахождения в тюрьме Давид успел написать уголок Люксембургского сада (1794), наполненный спокойствием и умиротворением, и автопортрет (1794), оставшийся незаконченным, в котором царит совершенно противоположное чувство.
Примерно в это же время Давидом было написано одно из самых значительных полотен эпохи — «Зеленщица» (1795). Существует мнение, что данное произведение не принадлежит его кисти, однако это предположение ничем не подтверждено, а значит, нет оснований не принимать эту работу во внимание, тем более что она очень близка творчеству Давида. На картине изображена женщина из народа, по-прежнему верная идеям революции. Она настороженно и внимательно за кем-то наблюдает, а с губ может вот-вот сорваться гневное слово протеста. По сути, этот образ можно рассматривать и как образ самой революции, недаром между синим фартуком и белой повязкой ярко пламенеет красная косынка (три цвета революционного знамени).
В 1795 г. Давид задумал полотно «Сабинянки останавливают битву между римлянами и сабинянами» (реализация данного замысла произошла только в 1799 г.). В этой работе художник намеревался показать возможность примирения враждующих партий. Однако сам живописец не верил в такой исход, а потому картина получилась излишне холодной и академической. В результате в творчестве Давида вновь наблюдается расхождение между портретом и картиной на историческую тему, что было свойственно ему в дореволюционный период. Можно сказать, что это был своеобразный шаг назад. Но нельзя также забывать и о том, что данное обстоятельство было присуще не всем его работам — некоторые портреты конца века были созданы в новой манере.
В этом отношении наиболее характерен портрет молодого Энгра (1800), необычайно мягкий и живописный. В нем отсутствует ярко выраженная объемность и линейность, и хотя наблюдаются четкие границы освещенных и затемненных мест в трактовке лица, контраст создан не для моделирования объема. Свет, падающий с одной стороны, введен для усиления выразительности и одухотворенности образа.
Так же как и в портретах многих других живописцев, в работах Давида всегда можно с большой точностью определить отношение автора к изображаемому герою. Особенно ярко это проявилось в таких работах, как «Госпожа Рекамье» (1800), «Бонапарт на перевале Сен-Бернар» (1800) и др.
На первом портрете изображена грациозная молодая женщина, расположившаяся на ложе, выполненном в античном стиле мебельщиком Жакобом; рядом с ней стоит античный подсвечник. Модный в то время греческий хитон изящно драпирует стройную фигуру, а прическа «a la grecqua» обрамляет красивое лицо с большими умными глазами. И хотя художник с большой симпатией рисует линии ее нежного лица и грациозной фигуры, все же у зрителя не возникает ощущения внутренней связи живописца с моделью, он понимает, что мастер только любуется ею. С этого времени обращение к античности — лишь предлог для того, чтобы сотворить особый мир, далекий от современности, мир чисто эстетического любования.
Что касается портрета «Бонапарт на привале Сен-Бернар», то до него живописцем в 1897 г. был начат другой портрет, отличающийся большей жизненностью и драматической выразительностью (портрет остался незаконченным). Незавершенную работу отличает отсутствие заранее заданной идеи и оформленности композиции — качеств, свойственных художественной манере Давида. Здесь рядом с неожиданно неровными мазками краски, которой предполагалось закрасить мундир, лицо с напряженноволевым, огненным взглядом кажется особенно пластичным, четко вылепленным. Вместе с тем картина сохраняет ощущение наброска, как бы выполненного с натуры (портрет должен был войти в большую, так и не написанную композицию). Совсем в ином плане написан конный портрет знаменитого полководца на привале Сен-Бернар. В это время Давид видел в Наполеоне только героя-победителя и принял заказ изобразить его спокойным на вздыбленном коне. Однако позировать Бонапарт отказался, мотивируя это тем, что мало кого интересует реальное сходство, достаточно выразить суть гения. Живописец выполнил пожелание и создал произведение, похожее в большей степени на памятник, а не на портрет полководца.
В 1804 г. Наполеон Бонапарт стал императором, а Давид получил звание первого живописца императора. Наполеон выразил желание, чтобы в произведении искусства было прежде всего отражено восхваление империи, и тогда Давид по его заказам написал две крупные композиции: «Коронование императора и императрицы» (1806–1807) и «Присяга армии Наполеону после раздачи орлов на Марсовом поле в декабре 1804 г.» (1810). На первом полотне художник стремился представить коронацию так, как она происходила в действительности, с максимальной объективностью. Каждое лицо изображено с большей экспрессией и психологичностью; идеализированы только образы Наполеона и Жозефины, выделенные светом. «Коронование...» характеризуется новой, более яркой цветовой гаммой (здесь присутствуют черные, белые, зеленые, красные и золотистые тона), в которой угадывается стремление живописца передать краски такими, какие они есть на самом деле, и несоответствием между реалистическим портретом и театрально напыщенной и вялой композицией.
Все работы последующего периода, выполненные в жанре портрета, отличаются высоким мастерством, чего нельзя сказать об исторических и аллегорических композициях, которые утрачивают революционный пафос и становятся холодными и академическими. В некоторых полотнах наблюдается замена строгого стиля претенциозной изысканностью и красивостью («Сафо и Фаон», 1809).
В последние годы существования империи, в то время, когда над Францией нависла угроза вторжения, мастер выставил картину «Леонид в Фермопилах» (1799–1814). Данный поступок можно рассматривать как призыв художника к защите отечества. Однако все попытки подобного рода заранее были обречены на неудачу, так как события термидора и империя основательно подорвали патриотизм и гражданскую доблесть республиканцев. Да и сама композиция получилась чересчур безжизненной и академической, что также не могло вызвать того энтузиазма, которым были встречены работы Давида времен Республики, повествующие о республиканских добродетелях и гражданской доблести древних греков и римлян.
В 1814 г. власть перешла к Бурбонам, и художник, голосовавший в Конвенте за казнь Людовика XVI и принимавший активное участие в революционных действиях, был изгнан из Франции и нашел пристанище в Брюсселе, где и прожил до конца своих дней.
Нужно отметить, что все большое и значимое в творчестве Давида предреволюционного периода оказалось уничтожено в годы реакции, и только его портреты (в большинстве случаев безымянные) по-прежнему остаются достойными внимания. Лучшей портретной работой, созданной живописцем в годы изгнания, принято считать «Портрет старика», написанный в 1815 г.
Умер живописец в 1825 г.