Формирование специфических различий между сказкой и мифом в народном творчестве происходило на путях борьбы стихийно-материалистического миропонимания с первобытным идеализмом, т.е. с религиозными верованиями.
В специальных исследованиях, посвященных рассмотрению жанровых особенностей мифа, эпоса и сказки, основное вни мание уделяется характеру взаимоотношений человека с природой. В этих работах обобщается положение о социальной обусловленности форм общественного сознания.
Мифология и фольклор возникли в первобытном обществе в тот период, когда низкому уровню производства соответствовала нерасчлененность общественного сознания. Для этого уровня сознания характерными были представления о «слитности» человека с окружающей средой и с той общностью, к которой он принадлежал (Вспомним мифологические образы о разного рода духах природы).
В процессе разложения родоплеменного строя и формирования классового общества происходит разрыв родовых уз, возникают борющиеся друг с другом классы. На этой основе развертывается самосознание индивида, свидетельствующее о том, что человек стал выделять себя из окружающей природной и общественной среды и противопоставлять ей себя. Эти процессы находят свое отражение в общественном сознании. В частности, падает социальная роль мифа, происходит зыделе-ние фольклора из мифологического сознания.
В качестве примера можно лривести трансформацию образа Сагаан-Огбена от духа-хозяина природных объектов в тувинских мифах и до буддийского божества-покровителя в религиозных легендах (ср. с образом белобородого старца в сказках).
Существенное принципиальное различие между мифом и фольклором специалисты видят в том, что мифологическая фантазия не связана с определенным творческим замыслом, а фантазия в фольклоре — это такая форма творчества, в которой человек сознательно реализует свой творческий замысел. По отношению к созданному образу миф и фольклор резко различаются. Восприятие мифа предполагает веру в реальность мифологических образов и сюжетов, восприятие фольклора не связано с такого рода верой.
Образы албыса, шулбуса, мангыса в тувинской мифологии и фольклоре, например, несут различные функции: в мифе это часто действующие лица со странной реальной силой, в сказке, например, это вспомогательные персонажи с волшебными способностями.
При переходе от мифа к фольклору художественная фантазия претерпевает качественные изменения и приобретает новые функции: в ней в форме вымысла начинают выражаться нравственные принципы народа, его взгляды на жизнь, мечты О будущем, эстетические идеалы и т.д. Зависимость от мифологического мышления в фольклоре уменьшается по мере роста реального господства людей над силами природы.
В ходе развития общества в фольклоре соответственно усиливается изображение реальных, социально-бытовых элементов, уменьшается роль фантастического.
В произведениях раннего фольклора восприятие человеком окружающей среды и органической связи между собой и природой носило антропоморфный характер. Антропоморфные воззрения в сказках, легендах представлены в сверхъесте-< твенных и мифологических образах. Этим силам человек либо подчинен, когда природа представляется ему как чуждая и неприступная сила (многоголовое чудовище Амырга-Моос или Чылбыга часто господствуют над героями тувинской сказки), либо подчиняет их себе (сивого быка или двух свирепых коней i ерой эпоса побеждает в единоборстве). Когда человек в борьбе с силами природы в сказках и других жанрах фольклора • ч.1. iумает победителем, развивается эпическое миропонимание жизни.
Эпос, как форма художественного сознания, обобщает и т.ip.окает в конкретно-образной форме переживания, пред-■ I.ишемия и идеи людей, формирующейся народности. В нем о||>,|>к<«мо пицо рода, так как он, по словам М. Горького, со-тдавая эпическую личность, наделял ее «всей мощью коллективной психики». Именно эта личность выступает в эпосе на мгрвый план, а не боги и не олицетворения стихийных сил и т.п.
Образы героического эпоса, воплощающие представления
м.1|)од.1 о < 1тыре времен разложения родового строя, отли
чаются большой выразительностью. Если в сказке народные герои как бы безлики, слиты с общей массой рода и племени, даже безымянны (в поздних социально-бытовых сказках появляются Оскюс-оолы и т.п.), то в героических сказаниях герои уже индивидуализированы, отделены от рода, нередко стоят над ними.
В тувинском героическом эпосе образ богатыря всегда наделен именно такими необыкновенными качествами. Возьмем, например, описания богатыря из героического сказания «Теве-не-Мёге с конем Демир-Шилги»: «Он не из нашего мира! Он -истинный богатырь! В нем совместились облики ста человек. Он похож на черного яростного быка. В нем совместились облики ста человек. Он похож на яростного, бешеного быка! Человек с ним спорить не может: он знает тысячи разных волшебств. А конь его безупречный знает больше, чем богатырь. Нет в этом мире силы, чтобы тягаться с hhm»s.
Основные различия мифа, сказки, эпоса ёмко выразил Е.М. Мелетинский: «Если при переходе от мифа к сказке мифологический космос отчасти заслоняется семьей, то при переходе от мифа к героическому эпосу на первый план выходят отношения племени и архаических государств, как правило, исторически существовавших»6. Здесь же он выделяет следующие основные ступеньки трансформации мифа в сказку: деритуализа-ция и десакрализация, ослабление строгой веры в истинность мифологических «событий», развитие сознательной выдумки, потеря этнографической конкретности, замена мифических героев обыкновенными людьми, мифологического времени — сказочно-неопределенным, ослабление или потеря этиологизма, перенесение внимания с коллективных судеб на индивидуальные и с космических на социальные, с чем связано появление ряда новых сюжетов и некоторых структурных ограничений.
Трансформация мифа в сказку в тувинском устном народном творчестве происходила не в такой строгой последовательности и полноте элементов, как в обобщающей схеме Е.М. Мелетинского, а имеет некоторые свои особенности. Специфика тувинского фольклора характеризуется его архаичностью и жанровой синкретичностью. В одном произведении архаической эпики, например, продолжают сосуществовать мифологические и сказочные образы, сюжеты, мотивы, чередую щиеся то с сильно выраженными социальными элементами, то С религиозными напластованиями, то с этиологическими концовками орнаментального характера. Но в целом процесс перехода от мифа к фольклору в художественном мышлении 1увинцев подчинен закономерностям развития общечеловеческой культуры.
Взаимоотношения человека и природы интересно проследить и и |i,i тиши сказки, во всех ее разновидностях, начиная от сказки
0 животных, богатырской, волшебной и до социально-бытовой.
Древнее олицетворение, связанное с невыделением первобытным человеком себя из природы, нашло свое отражение в сказках о животных и природе. Первые рассказы, отвечающие на нопросы «почему» и «каким образом», были не только олицет-иорением природы, но и первым выражением осознания чело-иеком окружающей среды в целом. Это находит свое подтверждение в сказках всех народов мира, в том числе и тувинского, где «ишь природы изображалась, как известно, по аналогии с жизнью пюдей, и человек отождествляет себя со зверями, птицами, р.к юниями и т.п. Верно отражены в образах сказок и характерные свойства изображаемых животных.
Разновидность сказки, именуемая фольклористами герои-ко-эпической или богатырской, широко распространена и в тувинском фольклоре. Некоторые специалисты7 считают ее переходной формой от героического сказания к обыкновенной волшебной сказке.
В отличие от героического эпоса с центральным персонажем - богатырем, который в борьбе за невесту состязается с врагами из другого рода и различными мифическими существами из других миров (например, в эпосе это огромный человек Даг-Иргек, чудовища Кара-Була и Амырга-Кара-Моос, рогатый бык и т.д.), в богатырской сказке герой борется в пределах своего аала или других мифологических миров, освобождает своих старых родителей от разного рода чудовищ или от плохого хана. Это такие сказки, как «Дээр-Мёге и шестиго-ловый мангыс Калчаа-Мерген», «Хан Хюлюк» и т.п., в которых подвигам героя способствуют не его собственное физическое могущество, а волшебно-фантастические предметы и действия.
Сверхъестественное и мифологическое в сказках не главное. Действительной основой сказки являются процессы труда и борьбы, а элементы сверхъестественного и мифологического фигурируют лишь как обстановка. Наличие такой обстановки обусловлено мировоззрением. Особенно широко используются в сказке представления о множественности миров и анимистическом перевоплощении, причем если в религии эти представления связаны с культовым поклонением, то в сказке они выступают как обстановка действия.
Для подтверждения сказанного сошлемся на трансформированную из мифа тувинскую сказку «Кодур-оол и Биче-кыс»8. В этой сказке в образе лесной царевны-дангыны, способствующей удачной охоте, воплотилось анимистическое представление тувинцев о существовании духа-хозяина тайги. Этот образ создает особую таинственную обстановку для динамического развертывания основной сюжетной линии и не вызывает суеверного поклонения.
В бытовых сказках, отражающих более поздние отношения между героями, социальные противоречия улавливаются более чутко и подаются более выпукло, чем в волшебных.