Смекни!
smekni.com

Риторика. Инвенция. Диспозиция. Элокуция. Клюев E. В. глава 4 (стр. 21 из 34)

· Ряд: (обращение к пожилой даме) девушка; (поощрение проступка) молодец; (о лгуне) кристально честный человек; (о вопросе, не заслу­живающем внимания) это, конечно, большая проблема; наша горячо любимая Родина.

35Риторический вопрос возглавляет небольшую группу в составе не­собственно тропов, предполагающих прямую адресацию к слушателям и задающих специфическую линию (при паралогическом использовании) по отношению к критерию искренности говорящего. Тропы эти оказываются в тесных отношениях в антифразисом и, как правило, даже включают в себя его элементы. Впрочем, на связь эту до сих пор не обращалось должного внимания. Однако тут видимо, станет очевидной в ходе освещения каждого из тропов данной группы, начиная с риторического вопроса.

Механизм риторического вопроса известен даже учащимся младших классов средней школы: большинство из них охотно определит риториче­ский вопрос как вопрос, на который не требуется ответа. Так и звучит классическое определение этого тропа, не исчерпывающего, однако, его сущности.

Риторический вопрос соотнесен, как и все тропы этой группы, с крите­рием искренности: внешне это попытка задать вопрос, не задав вопроса. Риторический вопрос обычно предлагается именно в качестве вопроса, на который разумный собеседник не бросится отвечать: столь минимальные сведения из области риторики есть фактически у каждого.

Однако, будучи употребленным паралогически, риторический вопрос вовсе не исключает ответа, причем ответа часто весьма неожиданного, как бы "восстанавливающий в правах" критерий искренности. Исходя из этого, имеет смысл, может быть, определить риторический вопрос чуть иначе - не как вопрос, ответа на который не требуется, а как вопрос, ответ на который всем хорошо известен.

При таком определении неудивительно, что соответствующий троп мо­жет (в случае предпочтения паралогических форм речевого поведения) ис­пользоваться провокативно: ответ на него известен, однако говорящий тем не менее предлагает другой ответ. Кстати, даже классические примеры ри­торического вопроса отвечают этому предположению. Так, гоголевский вопрос "Знаете ли вы украинскую ночь?", сам собой разумеющийся ответ на который "Конечно!" предполагает тем не менее другой ответ: "О, вы не знаете украинской ночи!".

Именно противоречие между тем, что предполагается в качестве ответа, и тем, что в этом качестве предлагается, и придает тропу риторическую функцию, обеспечивая возможность неожиданных семантических ходов.

· Модель: Разве невозможно понять это? Да вот... получается, что не­возможно!

· Пример: Виноват ли кто-нибудь в этой войне? А что - виноват! Виноват, например, президент: он как никак глава правительства!

Пример неожидаемого ответа на риторический вопрос "Кто вино­ват?", который стал уже просто классическим вариантом риторического вопроса. Иначе говоря, ответа на данный вопрос никто уже давно не ждет. Вот почему для паралогики не факт, что ответа на этот вопрос дей­ствительно не существует, и автор высказывания — в нарушение тради­ции — отвечает (заметно даже, что отвечает, побаиваясь собственной от­ваги!) так, как считает нужным. Возникающий как результат семантиче­ский эффект обманутого ожидания (думали, никто— оказалось, прези­дент) оправдывает надежды паралогики на возможность нетривиальной работы с риторическим вопросом. Чуть запоздалая "дань" критерию ис­тинности, как в случае с антифразисом, все же отдается.

· Ряд: Вечный вопрос русской интеллигенции: что делать? Да пусть ни­чего не делает, как всегда: пусть остается верной себе; Воровать — хо­рошо ли это? Прекрасно это: проживешь короткую, но яркую жизнь, как сокол!

36Риторическое восклицание сильно напоминает риторический во­прос по механизму производимого смыслового эффекта. Разница в том, что при риторическом восклицании, понятное дело, никто никого и ни о чем не спрашивает: риторическое восклицание есть ожидаемая и понятная присутствующим реакция по тому или иному поводу- как бы сама собой разумеющаяся реакция. Так принято определять риторическое восклица­ние в литературе. .

Однако думается, что и в данном случае определение "риторическое" при слове '"восклицание" дает возможность предположить более хитрый механизм действия данного тропа. Видимо, и его тоже можно рассматри­вать как провокацию, предпринимаемую в адрес слушателей. Предприни­маемое как паралогический ход риторическое восклицание есть предложе­ние присоединиться к эмоции говорящего, на самом деле им не разделяе­мой (внезапное "включение" критерия искренности).

· Модель: Великолепно!.. Работа целого коллектива пошла коту под хвост.

· Пример: Какой ужас! Секретарша попыталась помочь посетителю прой­ти к директору без разрешения...

Риторическое восклицание, ориентированное на точку зрения, так сказать, законопослушных граждан, делающих и одобряющих лишь то, что предписано. Присоединяясь к ним, говорящий на самом деле отнюдь не склонен разделить их ужаса, что и проявляется незамедлительно. По­зволив себе пойти на поводу у большинства, говорящий как бы опоми­нается, понимая, что ему-то вовсе не обязательно присоединяться к это­му большинству, и дает себе право откомментировать событие так, как, с его точки зрения, оно того заслуживает. Перед нами еще один случай "проснувшейся совести" (ср. критерий искренности). Логическое проти­воречие, которое даже не намечалось, возникает вдруг в полную силу и — приветствуется паралогикой.

· Модель: Скандал! Живое слово — в мертвом собрании; Как тонко за­мечено! Словно топором по башке; Остроумно! Так все шутят.

37Риторическое обращение - последний троп в данной группе, похо­жий на оба только что обсужденные, но отличающийся от них ровно на­столько, насколько вопрос и восклицание отличаются от обращение. Об­ращение есть знак, сигнализирующий об отношении говорящего к слуша­телю. Рассматривая обращение таким образом, легко предположить, что ожидаемый тип обращения диктуется общей атмосферой их взаимоотно­шений. Никто не ожидает от разъяренного начальника дружелюбного об­ращения или от пылкого влюбленного враждебных нападок. На этом фоне риторическое обращение классически; рассматривается как повышенно эмо­циональное проявление естественных в той или иной ситуации чувств.

Однако паралогика, включаясь в решение данной проблемы, "может кое-что порекомендовать для действительно семантически интересные ходов. Ожидаемый тип обращения, который перестают рассматривать как единственно возможный, оказывается источником весьма забавных риторических эффектов — в частности, одного стандартного: эффекта "проснувшейся честности".

· Модель: Дамы и господа! Впрочем, тут, я вижу, только дамы.

· Пример: Глубокоуважаемый банкир, да вы же просто преступник!

Хорошо заметная "игра" конфликтными отношениями между более чем вежливым обращением к собеседнику и подлинным отношением к нему: на минуту возникающее замешательство свидетельствует о том, что рито­рическое обращение выполнило возлагавшуюся на него риторическую за­дачу. Возникло некоторое напряжение в оценке ситуации: в "общесоциаль­ном" плане банкир, может быть, и заслуживает уважения, но в плане кон­кретно-социальном (данный банкир) соответствующее лицо уважения, со всей очевидностью, не заслуживает.

Такое этическое напряжение (эффект "проснувшейся совести"!) есть опять же следствие включения паралогики, позволяющей игнорировать противоречие, возникающее в высказывании, или, по крайней мере, оценивать его как окказионально (для данного случая) допустимое.

· Ряд: Дорогие слушатели и еще более дорогие слушательницы; Привет, ребята! Я надеюсь, никто не обиделся; Как я ценю вас, мерзавцы!

§ 6.2. Фигуры

Проведенный нами в предшествующем параграфе анализ тропов (набор их не является традиционным, так как некоторые из них принято рассмат­ривать в качестве фигур) убеждает, что тропы действительно связаны преж­де всего с трансформацией значения слова как средством реализации ри­торической функции и что нарушение законов логики (чаще всего ~ правил аналогии) действительно лежит в основе каждого из них.

Фигуры, как уже говорилось, предполагают прежде всего трансформа­цию структуры: структуры слова (группа так называемых микрофигур) или структуры предложения (группа так называемых макрофигур) - опять же как средство реализации риторической функции.

Кстати, именно поэтому фигуры и называются фигурами. Таким обра­зом, предполагается, что из некоего количества компонентов, уже опреде­ленным образом расположенных относительно друг друга, можно постро­ить (преобразуя первоначальную структуру) нечто иное. Видимо, само сло­во "фигура" и есть тот намек, который позволяет рассматривать все рито­рические фигуры, в отличие опять же от тропов, как структурные преобра­зования в составе некоторого уже заданного целого.

Таким "заданным целым" может быть, например, структура слова, предполагающая совершенно определенный порядок сочетания компонентов (например, звуков или, например, морфем). Правила сочетания компонентов регулируются фонетическими законами и законами словооб­разования. Любые реконструкции, предпринимаемые в составе структуры слова (то есть любые отступления от "действующих правил"), создают но­вую структуру.

Но структура эта все же состоит из прежних компонентов и потому опо­знается как известная, однако трансформированная. .Это и делает ее "риторически интересной": сопоставление прежней структуры с новой обеспечивает смысловую дистанцию, на которую первоначальный и ре­конструированный варианты слова удалены друг от друга. Особенностями этой смысловой дистанции в каждом конкретном случае определяется "смысловой эффект", достигаемый с помощью фигуры- в данном случае микрофигуры.