Таким образом, требования к эффективным прямым тактикам речевого взаимодействия состоят в следующем:
· сообщение предполагает, что коммуникативная цель говорящего не является предосудительной (то есть, может быть указана в сообщении без ущерба для последнего);
· сообщение формулируется предельно четко и допускает лишь одно верное толкование;
· сообщение аргументировано или, по крайней мере/подлежит аргументации в случае необходимости;
· аргументы - в том случае, если они есть, не содержат логических ошибок;
· языковые единицы, отбираемые для сообщения, точно реферируют к речевой ситуации;
· языковые единицы, отбираемые для сообщения, в идеале однозначны, а выражаемые ими понятия определены и градуированы точно.
§ 3. Косвенные тактики речевого воздействия
Если не рассматривать элокуцию прежде всего как учение о стиле, в чем в настоящее время (по причине существования таких дисциплин, как стилистика и поэтика), видимо, действительно нет необходимости, то сущностью элокуции является так называемая теория фигур.
Даже если быть знакомым с тропами и фигурами ровно настолько, насколько они на данный момент представлены в этом пособии, то естественно ожидать, что - в свете теории фигур - приоритируемая тактика речевого воздействия на слушателей окажется так или иначе связанной с непрямыми способами выражения. Ожидание это вполне оправданно: теория фигур действительно предполагает в качестве успешных именно фигуральные, то есть непрямые, косвенные способы воздействия на адресата. И в этом теория фигур, представляя элокуцию в целом, как бы спорит с диспозицией как разделом риторики, ибо диспозиция отвечает прежде всего за прямую тактику речевого воздействия на слушателя- тактику в соответствии с "духом и буквой" логики.
Начиная обсуждение вопроса о том, как строится косвенная тактика речевого воздействия на слушателей, позволим себе несколько неожиданную цитату- фрагмент из новеллы Х.-Л. Борхеса "Сад расходящихся тропок":
"Конечно, Цюй Пэн - замечательный романист, но сверх того он был литератором, который навряд ли считал себя обыкновенным романистом. Свидетельства современников— а они подтверждаются всей его жизнью — говорят о метафизических, мистических устремлениях Цюй Пэна. Философские контроверзы занимают немалое место в его романе. Я знаю, что ни одна из проблем не волновала и не мучила его так, как неисчерпаемая проблема времени. И что же? Это единственная проблема, не упомянутая им на страницах "Сада". Он даже ни разу не употребляет слово "время", Как вы объясните это упорное замалчивание?
Я предложил несколько гипотез: все до одной неубедительные. Мы взялись обсуждать их; наконец Стивен Альбер спросил:
- Какое единственное слово недопустимо в шараде с ключевым словом "шахматы"?
Я секунду подумал и сказал:
- Слово "шахматы".
- Именно - подхватил Альбер." - "Сад расходящихся тропок" и есть грандиозная шарада, притча, ключ к которой - время; эта скрытая причина и запрещает о нем упоминать"[6]
По существу в этом фрагменте обсуждается не столько одна из риторических фигур - фигура умолчания (см. ниже), сколько общий принцип построения косвенной тактики речевого воздействия. Принцип этот базируется на том, что фактически любая косвенная тактика речевого воздействия предлагает читателю некоторую загадку - большей или меньшей трудности, разгадав которую, слушатель не только получит представление о содержании сообщения, но и поймет, но какой причине сообщение строится непрямо.
Таким образом, слушатель действительно приглашается к сотрудничеству: от того, как он сумеет "прочесть" сообщение, зависит и характер того, что он из сообщения этого подучит.
Косвенная тактика речевого воздействия есть тактика интригующая, тактика, "задействующая" личностные характеристики слушателя, тактика, включающая слушателя в сообщение.
Между тем, описывая весьма и весьма распространенный способ речевого поведения современного человека, мы вынуждены с огорчением признать, что навыков построения косвенных тактик речевого воздействия у него не так много. Даже прибегая к такой тактике, современный носитель языка то и дело "путает" ее с прямой тактикой речевого воздействия, то есть ведет себя, говоря условно, в соответствии с такой схемой: "Я загадаю вам загадку о ножницах.}^ конца, два кольца, посередине - гвоздик. Что это?". Слушателю же, разумеется, не остается ничего другого, как еще раз повторить заданную изначально и потому уже не интересную для него разгадку: "Ножницы".
Трудно предположить, что в такой ситуации слушатель способен испытать радость открытия", "радость узнавания". Тем не менее, современный носитель языка настолько опасается быть неправильно или неточно понятым, настолько страшится инициативы слушателя, что предпочитает сразу раскрыть карты - во избежание непонимания (или недопонимания) и вроде бы для облегчения слушателю "пути к истине". Однако может случиться, что такая "истина" слушателю не нужна.
Смещение косвенной тактики речевого воздействия в область тактики прямой есть акция саморазрушительная. Акция эта непродуктивна в обоих направлениях: она не состоится ни как косвенная (ибо "разгадка" дана), ни как прямая (ибо путь к разгадке" излишне обременителен).
Между тем понятно, что, если уж мы прибегаем к косвенной тактике речевого воздействия, мы должны отчетливо видеть, в чем ее особенности, Очевидной особенностью косвенных тактик речевого воздействия является то, что они обеспечивают слушателю "свободу действий", как свободу инициативы и свободу фантазии. Ибо "разгадать" - значит проанализировать, значит перебрать в своем сознании несколько непригодных вариантов "отгадки", понять, почему они непригодны, и, может быть (!), в конце концов прийти к "правильному решению".
Однако это еще не все. Если прямая тактика речевого воздействия всегда предполагает правильное решение (иногда* даже путем демонстративного указания на него!), которое может быть четко сформулировано, то косвенная тактика отнюдь не обязательно ведет слушателя только и исключительно к одной единственной цели. Более того, цель эта, будучи "прочтенной", может вообще не поддаваться строгому формулированию. Иными словами, "истина", добытая посредством прочтения косвенной тактики речевого воздействия, никогда не бывает столь определенной (до однозначности), как истина, добытая в результате прочтения прямой тактики.
Можно считать это недостатком косвенной тактики речевого воздействия, но можно считать и достоинством: выводы, добываемые слушателем в этом случае, оказываются менее уловимыми, но зато более интересными. А кроме того, если прямая тактика гарантирует всем слушателям один и тот же результат ('"тактика прочтена"), то косвенная тактика в идеале приводит каждого слушателя к своему результату: "тактика разгадана, но..." выводы, к которым приходят разные слушатели, не покрывают друг друга полностью. Попробуем показать это на каком-нибудь самом простом примере.
Для сравнения предлагаются два варианта (немецкий и датский) объявления одного и того же содержания. Объявления вывешены у входа в частные парки,
Немецкий вариант: "Вход на территорию частного парка воспрещен".
Датский вариант: "Частный парк. Просим принять это к сведению".
Не делая никаких общих выводов о "национальном характере" на основании этих двух частных случаев, отметим только, что разная "запретительная сила" этих двух объявлений очевидна (строгий запрет в первом случае и "мягкий" запрет во втором). Однако очевидно и то, что ни в первом, ни во втором случае одной только "запретительной силы" объявлений не хватит на то, чтобы полностью пресечь всякие поползновения на территорию парков: слишком многие люди склонны игнорировать и успешно игнорируют частную собственность.
И если я, например, действительно таков, что игнорирую частную собственность, то в первом случае я практически спровоцирован к тому, чтобы проделать это "лишний раз": прямая тактика речевого воздействия, избранная владельцами парка (1), очерчивая ситуацию предельно определенно, тем самым резко противопоставляет права владельцев парка и его нежданных гостей. Понимание объявления предполагает понимание лишь одного заложенного в нем прямого смысла: нельзя! Но если, с моей точки зрения, "можно" - значит, "можно все". Я не стану обременять себя необходимостью помнить о том, как ведут себя по отношению к чужой собственности, поскольку я уже нарушил основное требование владельцев территории. Теперь-то мне уж вся стать "распоясаться"!..
В случае (2) перед нами косвенная тактика речевого воздействия. Цель ее та же: предохранить владельцев парка от нежелательных посетителей. Однако я не рискну сформулировать смысл объявления через "нельзя": объявление фактически не провоцирует меня как "попирателя частной собственности" ни к каким агрессивным действиям.
Даже если я, в силу присущего мне маниакального чувства "свободы, равенства и братства" - окажусь на территории парка, "не принять к сведению", что это частный парк, мне все равно не удастся по чисто практическим причинам. А "принять к сведению" данную информацию будет означать для меня следовать определенным нормам поведения на чужой территории. И норм этих предполагается довольно много: объявление не настраивает меня на какой-то определенный, конкретный смысл - мне предстоит "разгадать" его настолько, насколько я (как "я", а не как "другой") вообще в состоянии это сделать.