Проблема манипулятивного воздействия включает в себя множество более частных вопросов, одним из которых является вопрос о соотношении понятий «манипуляция» и «демагогия». В словарях иностранных слов «демагогия» представлена как использование и лживых обещаний, и преднамеренного извращения фактов, и лести для достижения той или иной цели, например, для привлечения масс на свою сторону, для создания популярности. Таким образом, в понимании слова «демагогия» соединились признаки и демагогии, и манипуляции. Некоторые исследователи рассматривают речевую демагогию как разновидность речевой манипуляции [Копнина 2003: 254]. Дифференцируя эти понятия, скажем, что основными признаками демагогии, на наш взгляд, являются высокопарные рассуждения, использование пустых обещаний (явно невыполнимых, но все же даваемых), недоказанных фактов, а также гиперболизация своих достоинств, гиперболизация всего положительного с точки зрения адресата.
Демагогия и манипуляция могут существовать отдельно друг от друга: встречаются люди, использующие демагогические приемы лишь для самоутверждения, без стремления заставить адресата сделать что-то в своих интересах. Однако в политической коммуникации эти понятия пересекаются, перекрещиваются. Так, в речи Г.А. Зюганова встречаются и демагогические, и манипулятивные приемы. Но в первую очередь он демагог:
Я единственный реальный кандидат который может противостоять партии власти / и это мы доказали на протяжении всех последних лет // Я народный кандидат у которого есть реальная / конкретная программа вывода страны из кризиса / есть мощная команда / которая в состоянии решить эту проблему // Мы завтра можем сформировать правительство народного доверия / ограничить самовластие президента / восстановить обновленную Советскую власть / и решить проблемы которые волнуют каждого жителя нашей страны // [РТР, «Выборы-2000», 7.03.2000].
Приведение «страшных», но ни на чем не основанных цифр - любимый демагогический прием Г.А. Зюганова (впрочем, как и В.В. Жириновского):
Девяносто восемь процентов россиян согласны что последние 10 лет страной управляли преступники / которые разрушили и обобрали до нитки // (Г.А. Зюганов) [РТР, «Выборы-2000», 7.03.2000];
Из демагогических приемов, используемых политиками, наиболее часто встречаются необоснованные оценки – подмена объективной оценки (см. раздел 6.1.3) субъективным опорочиванием:
Я вообще не уверен, что СПС пройдет в Думу и продолжит оказывать свое тлетворное влияние на национальную политику и экономику (Д.О. Рогозин) [«АиФ. Свободный взгляд», № 11, 2003].
В таких случаях сложное общественное событие однозначно и совершенно бездоказательно оценивается таким образом, как это хочет представить говорящий:
Угроза России сохранится до тех пор / пока олигархи и их политические адвокаты / например СПС и Борис Немцов будут у власти / у нас не будет здорового государства / здорового общества / здоровой армии // (Д.О. Рогозин) [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003];
Но если демагогические приемы просты в применении и доступны каждому, даже начинающему политику, то использование средств манипуляции требует некоторой тонкости, даже мастерства. Большой диапазон манипулятивных средств воздействия в наших материалах продемонстрировали Г.А. Явлинский, В.В. Жириновский и Д.О. Рогозин. Средством морального уничтожения политического оппонента у них является, например, тактика гиперболизации, утрирования, которая у Г.А. Явлинского сочетается с присущей лидеру «Яблока» иронией:
А уж когда он [В.В.Путин] победит / а победит он непременно / если уж альтернативы нет / тогда можно и военную подготовку с детского сада / и призыв / и контртеррористическую операцию продолжить в других регионах страны / для укрепления единства России // [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000].
Вообще политики очень любят указывать на чрезвычайные события и критические ситуации, якобы грозящие народу. Любое неблагополучие в стране квалифицируется как важная проблема и раздувается. Избирателей запугивают катастрофическими последствиями, неутешительными прогнозами развития страны (хаос, гражданская война, возврат прошлого, распад России и т.д.), которые могут возникнуть в случае победы политических противников.
При нынешней власти сельское хозяйство ждёт фактически обезземеливание / лишение средств производства / и превращение в наёмных батраков // Это касается не только сельского хозяйства // (С.Ю. Глазьев) [ТВЦ, «Выборы-2004», 4.03.2004];
Используется политиками и тактика компрометации:
Повышать цены на водку / это вещь которую нельзя делать // Это перпендикулярно жизни народа // Вспомните восемьдесят седьмой год! Это не так делается // Что думал Путин когда увидел, что цены на водку повышаются? ( Г.А. Явлинский) [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000].
Мысль адресата направляется на формирование отрицательно-оценочного суждения о политическом лидере за счет упоминания его имени в контексте печально знаменитой антиалкогольной кампании, с которой обычное рыночное подорожание водки ничего общего не имеет. Здесь используется прием ложной аналогии.
Вообще, у политика, ориентированного на победу любой ценой, довольно большой арсенал приемов, методов психологической обработки аудитории, к которым относятся такие, как отвлечение внимания от основной проблемы, ложь, подтасовка фактов и пр. Определяющую роль при манипуляции играют способы подбора и интерпретации фактов, которые диктуются определенной целью автора. В современном обществе информация является частью повседневной жизни и инструментом в руках политиков. «Манипуляции немыслимы без преднамеренного искажения реального положения вещей путем замалчивания одних фактов и выпячивания других, публикации ложных сообщений, пробуждения у аудитории негативных эмоций с помощью визуальных средств или словесных образов и т.д.» [Цуладзе 1999: 120]
В сравнительно небольшом интервью, примеры из которого мы уже приводили, можно видеть обширный набор средств внушения, употребленных опытным политиком Г.А. Явлинским в спекулятивной форме.
В.В. Познер: Как вы объясните популярность Путина?
Г.А. Явлинский: А я постараюсь обсудить это с другой стороны // А давайте посмотрим что за эти шесть месяцев происходило у нас в стране // Вот у нас взрывались дома // У нас началась антитеррористическая операция и превратилась в широкомасштабную войну с непонятным исходом // Потом прошли самые грязные за всю историю Российской Федерации выборы / ну самые грязные по стилистике / когда творилось на экранах в том числе первого канала / все то что люди с трудом могли принять // Потом произошла совершенно непонятная вещь особенно для тех кто например голосовал за «Единство» как за Путина // Произошло соединение коммунистов и жириновцев в такой противоестественный блок / такой КоЖиЕд появился // Потом вдруг обменяли журналиста на военных / гражданского / на военных // Потом снова стали взрываться дома в Хабаровске // Потом опять пошло предупреждение о том что все опять может взрываться // Скажите / вы действительно считаете что всему этому нет альтернативы?
В.В. Познер: Нет-нет / ведь я вам задал другой вопрос / как объяснить популярность Путина?
Г.А. Явлинский: А кто вам сказал что Путин популярен?
В первую очередь обращает на себя внимание прием подтасовки фактов. Несколько синтаксических конструкций параллельной структуры с анафорическим наречием потом в качестве средства связи содержат напоминание о террористических актах, «грязных» выборах и других негативных событиях, которые произошли во время пребывания Путина у власти и за которые он может нести ответственность. Предложение с детерминантом снова оказывается в одном ряду с этими напоминаниями. Таким образом бытовое событие (утечка газа в жилом доме в Хабаровске) за неимением подходящего «свежего» факта, подтверждающего якобы бездарное руководство страной исполняющего обязанности президента Путина, умело внедряется в ряд катастроф, за которые тот должен ответить. Тем самым достигается цель дискредитации политического противника перед началом предвыборной кампании.
В приведенном выше отрывке находим и уклонение Г.А. Явлинского от ответа в форме контрвопросов с переходом к новой теме, более выигрышной (потому что обвинять легче, чем объяснять) и потому более желательной для говорящего, и риторический вопрос как навязывание своей точки зрения. Отметим, что контрвопрос – вполне допустимый прием полемики с оппонентом. Но здесь не дебаты, а интервью, инициатива в диалоге принадлежит ведущему, и задача интервьюируемого – в ответ на вопрос журналиста изложить свою позицию, свое мнение. Таким образом, политик нарушает и жанровые нормы.
Будучи имплицитным выражением утверждения, риторический вопрос в этом фрагменте выступает в качестве маркера рематической прогрессии – отправной точки в цепочке рассуждений. Это вопрос – предположение, требующий однозначного ответа. В вопросе содержится версия ответа, но вопросительная форма снимает модальность категоричности. Намерение Явлинского здесь – направить мыслительные действия слушающих по предложенной им версии. Заметим, что употребление разных видов вопросительных высказываний – одна из примечательных особенностей идиостиля лидера «Яблока».