сейчас в духовке, они обломят только лапки.
Теперь она слоняется за городом, ищет кого-нибудь по промтоварам.
Товарищи. А если ей не поддаваться?.. Ну и пусть сообщает.
Каждый свой ответ надо обдумывать.
Летал я лет пять назад на этом самолете. Так хорошо сидел. Смотрю,
бегает какой-то юноша по салону.
- Как вам, удобно, неудобно?
- Удобно, - говорю, - очень.
Он взял и укоротил промежутки между сиденьями. Теперь не удобно.
Дефицит.
Послушай меня, дорогой. Что я тебе скажу. Все идет к тому, что всюду
все будет, изобилие будет. Но хорошо ли это будет? Подожди, не торопись,
ты молодой, горячий, кровь играет. Я сам был огонь, сейчас потух немного,
хотя дым еще идет иногда... С изобилием не надо торопиться. Почему?..
Ты идешь по улице, встречаешь меня.
- Здравствуй, дорогой. Заходи ко мне вечером.
- Зачем?
- Заходи, увидишь.
Я прихожу к тебе, ты через завсклад, через директора магазина, через
товароведа достал дефицит. Слушай, ни у кого нет - у тебя есть. Я
попробовал - во рту тает. Вкус специфический. Я тебя уважаю.
На другой день я иду по улице, встречаю тебя.
- Здравствуй, дорогой. Заходи ко мне вечером.
- Зачем?
- Заходи - увидишь.
Ты приходишь ко мне, я через завсклада, через директора магазина,
через товароведа, через заднее крыльцо достал дефицит. Слушай, ни у кого
нет - у меня есть. Ты попробовал речи лишился. Вкус специфический. Ты меня
уважаешь. Я тебя уважаю. Мы с тобой уважаемые люди.
В театре просмотр, премьера идет. Кто в первом ряду сидит? Уважаемые
люди сидят: Завсклад сидит, директор магазина сидит, сзади товаровед
сидит. Все городское начальство завсклада любит, завсклада ценит. А за
что? Завсклад на дефиците сидит. Дефицит - великий двигатель специфических
отношений.
Представь себе, исчез дефицит. Я пошел в магазин, ты пошел в магазин,
мы его не любим - он тоже пошел в магазин.
- Туфли есть?
- Есть.
- Черные есть?
- Есть.
- Лакированные есть?
- Есть.
- Черный верх, белый низ есть?
- Есть.
- Белый верх, черный низ есть?
- Есть.
- 42-Й, самый ходовой, есть?
- Есть.
- Слушай, никогда не было. Сейчас есть.
- Дамские лакированные, бордо с пряжкой, с пуговицей есть?
- Есть.
Ты купил, я купил, мы его не любим - он тоже купил. Все купили.
Все ходим скучные, бледные, зеваем. Завсклад идет - мы его не
замечаем. Директор магазина - мы на него плюем. Товаровед обувного отдела
- как простой инженер. Это хорошо? Это противно. Пусть будет изобилие,
пусть будет все. Но пусть чего-то не хватает.
В греческом зале.
Дали этим женщинам два выходных, так они прямо с ума посходили.
Убивают время как попало. Вместо того, чтобы отдохнуть... В прошлое
воскресенье потянула она меня на выставку. Вернисаж какой-то... Я думал
музей как музей. А это не музей, а хуже забегаловки: Горячего нет, один
сыр и кофе. В третьяковке хоть солянка была, а на вернисаже одна
минеральная. Нет, думаю, тут не отдохнешь...
А воскресенье проходит.
Пока экскурсия таращилась на статую, я выскочил, прихватил на углу.
Только разложился, газетку постелил, вахтерша прицепилась:
- В греческом зале, в греческом зале, как вам не стыдно.
Аж пенсне раскалилось. Я ей так тихо возражаю:
- Чего орешь, ты, мышь белая?.. Ты здесь каждый день дурака валяешь,
а мне завтра на работу. Стакан бы лучше вынесла... Видишь, человек из
горлышка булькает?
...Что селедку?.. Кто селедку?.. Какую селедку?.. Ну, селедку
развернул у него на плече... А что ему сделается? Двести лет стоял, еще
простоит, а у меня выходной кончается, поймешь ты, коза старая?
...Кто аполлон?.. Я - аполлон? Он - аполлон. Ну и нехай себе аполло
н... Повесил я ему авоську на руку, а куда вешать, на шею?
Вот народ... Никакой культуры. Еле от нее отбился. Хорошо еще, ребята
поддержали... А на часах уже три. А я еще с продуктами и ни в одном глазу.
А уже три на часах.
Стал искать, чем консервы открыть. Бычки в томате прихватил. Вот
умора. Вот смех. Музей, музей - нечем банку открыть. Хоть убейся. Куда я
только не лазил. Приспособился под конем... Железяку какую-то оторвал,
только ударил, как заверещит, у меня даже банка выпала. Вахтерша с
указкой. Ну? Я ей из-под коня так тихо замечаю:
- Чего ты дребезжишь? Что я, тебя трогаю или кусаю кого? Ты себе, я
себе, они себе...
Хорошо, ребята меня поддержали, вроде все уладилось... Так штопора
нет. Вот музей... Тут я ей совсем тихо, ну, тихо совсем.
- Слышь, штопор есть?
- Это итальянская живопись 17-го века.
- Ты не поняла, - говорю, - я тебя не спрашиваю, где брала живопись,
я спрашиваю, штопор есть?
- Вы понимаете, что вы говорите, здесь вокруг живопись.
- Понимаю, а ты без штопора можешь открыть? Я же об пол буду стучать,
мешать. А вокруг живопись...
Намучился. Оторвал от этого же коня еще одну железяку, пропихнул
внутрь, но настроение уже не то... В какой-то гробнице в одиночку раздавил
кагор в кромешной тьме, в антисанитарных условиях... Бычки, конечно,
руками хватал... Хорошо, грузин стоял на камне, я у него кинжал вытащил,
колбасу хоть порубил на куски.
Когда из гробницы вылез, еще мог экскурсию продолжать, хоть в паутине
и бычках... Но они исчезли. Так что воспринимал в одиночку... Поковырял
того грузина - мура, опилки, дурят людей.
А тот железный, что на лошади сидел, тот ничего, крепкий... Меч я у
него из кулака вырвал, а щит рвал, рвал, не идет неплохое качество.
Ну а в целом потерял выходной, угробил. Хорошо еще, вечером в
скверике врезали "зверобой" и закусили с колен... Хоть как-то отдохнули.
Теперь, говорят, в большом театре "столичная" появилась, только билет
на "чародейку" надо брать. Почем же у них сто грамм?
Для вас, женщины.
Я не знаю, как для вас, но для меня 8 марта - второй день рождения.
Я холостяк. Не старый. Мне 18 до 17-го года, плюс 51, минус
подоходный, плюс бездетность. Я по профессии бухгалтер. И того мне... 69 С
копейками.
Все друзья хотят меня женить, потому что люди не выносят, когда
кому-нибудь хорошо. Но я не спешу. 69 - Время еще есть. С моим возрастом,
о котором я сказал выше, с моими данными, о которых я скажу ниже, я мог бы
женить на себе весь балет большого театра, но я не тороплюсь.
Мне говорят:
- Слушай, сигизмунд, для тебя есть девушка в ташкенте, стройная, как
козочка, ароматная, как персик. - В ташкенте. Улица навои, 65, вход со
двора, налево, отдельная квартира с отцом?
- Да.
- С черными глазами, заикается?
- Да.
- Тетя болела желтухой в 36 году?
- Да.
- Хорошая девушка, но зачем привязывать себя к одному месту?
Я всю жизнь менял адреса и места работы, менял, когда мне не нравился
пейзаж за окном или голоса сотрудников. Зачем же мне затихать вдали? И я
сказал себе: "Сигизмунд, тебя рано отдавать, ты еще не все взял от жизни".
И я сбежал к одной врачихе. Доцент. Вот такая толстая диссертация, и
тема интересная - что-то там в носу. Такая умная женщина. Бывало по радио:
"Буря мглою небо кроет..."
- Откуда это, сигизмунд?
Я только открывал рот и напрягал память, как она говорила:
- Ты прав - это пушкин. С ней я пошел дальше всех, с ней я дошел до
загса. У меня уже был букет, мы с ее мамой перешли на "ты", а папа подарил
мне белые тапочки. И тут я сказал себе: "Стой, сигизмунд. Она чудесная
женщина со всеми удобствами, с горячей водой, в прекрасном районе, но умна
угнетающе". С таким же успехом можно жить в библиотеке или спать в
машиносчетной станции.
И я бежал к третьей. Та ничего не соображала, и я почувствовал себя
человеком. Я сверкал остроумием, я пел и решал кроссворды. А она сидела
раскрыв рот. Когда человек, раскрыв рот, смотрит на вас целый день, это
приятно. Но через месяц это начинает раздражать. Я ей говорю: "Закрой рот,
я уже все показал". И хотя был ужин, и нас поздравляли, и ее папа подарил
мне белые носки, я сказал себе: "Стоп, сигизмунд, шутки шутками, но могут
быть и дети". И я бежал домой... Где из живых людей меня ждет только
зеркало.
Но сегодня, женщины, у нас с вами большой день... Я чувствую, что я
созрел. Сегодня я выгляжу, как никогда. У меня еще стройная фигурка,
блестящая в некоторых местах голова, слегка подкашивающиеся ноги,
небольшое пришептывание при разговоре, посвистывание при дыхании и
поскрипывание при ходьбе, но если меня в тихом месте прислонить к теплой
стенке, со мной еще очень, очень можно поговорить. О 8 марта, о весне, о
вас, женщины...
Готовьтесь, птички. Я еду к вам на трамвае.
Ранняя пташка.
А я с утра уже... Ох, люблю я с утра... Эрли берд, ранняя пташка, -
это я. Как идет. Сначала колом, потом соколом, потом мелкими пташками. С
утра ее возьмешь, всю ломоту снимает.
Итальянский коньяк привез наш советский товарищ, "шпок" называется.
Это да. Шпокнули мы по первой - сразу стала голова проясняться. Шпокнули
по второй - голова ясная, как стеклышко. Шпокнули по третьей свет
невозможный, яркий. Сам легкий, как ангел. Все соображаешь. Я из своего
окна невско-печерскую лавру увидел. Первый раз, никогда не видел.
Обострилось все. Еще по стакану дали себе - вижу странное здание на
горизонте, но не могу черты разглядеть. Добавляю. Всматриваюсь - он.
Точно, университет. Мгу. Московский. Из одессы вижу. Шутка сказать, зрение
обострилось до орлиного. Коньячок... "Шпок" называется...
Ну, глядим на университет и шпокаем еще. Прислушался. По-немецки
говорю. Ну... Сроду ни одной буквы не знал. Ну... И все понимают. Ну? А
раньше ни в зуб колесом. Голова ясная, как хрусталик. Все вспомнил, что в
жизни было. Ножки легкие, как перышки. Тельце тоненькое, как шнурочек,
организм работает, как часы. Вот коньячок. Еще две бутылки осталось. Хочу
сегодня достоевского вызвать, и по-гречески думаю заговорить. Вот
коньячок. "Шпок" называется.