Живая, свободная, экспромтная обвинительная или защитительная речь оказывает внушающее воздействие на аудиторию, обеспечивает эффект убеждающего внушения, способствует установлению и поддержанию контакта со слушателями и направлению их мыслей в нужную сторону лишь в том случае, если слушатели уважают и доверяют оратору. Без уважения и доверия не удается достигнуть убеждения.
Потеря оратором доверия у слушателей - один из главных социально-психологических барьеров, препятствующих доказательности речи и возникновению эффекта убеждающего внушения. Все это хорошо понимали еще античные риторики. Так, Аристотель в "Риторике" рассматривал демонстрацию положительного нравственного характера говорящего, вызывающего доверие слушателей, как один из самых эффективных способов убеждения, особенно в неопределенной обстановке. Доверие слушателей к оратору прежде всего необходимо в состязательном процессе в суде присяжных, где, как справедливо заметил С. Хрулев, присяжные предрасположены "...охотнее выслушивать тех, ... к кому они относятся с большим доверием. Это доверие есть та почва, на которой скорее всего человек найдет сочувствие своему убеждению и на которой борьба двух противников, равносильных по способностям, но неравных по доверию, делается неравной"[13].
Присяжные и народные заседатели, а также судьи проникаются доверием к судебному оратору только тогда, когда в нем они видят благоразумного, нравственно добропорядочного и здравомыслящего человека, что нравственно-психологически предрасполагает их считаться с позицией и доводами такого оратора при вынесении решения по делу.
Коммуникативные качества искусной судебной речи обвинителя и защитника, определяющие ее убедительность
В состязательном процессе доверие к судебному оратору возникает, когда его речь обладает определенными коммуникативными качествами, способствующими эффективному решению указанных трех взаимосвязанных задач, относящихся к процессу убеждения (доказать правоту того, что мы защищаем, расположить к себе слушателей и направить их мысли в нужную для дела сторону). Важнейшими из этих коммуникативных качеств судебной речи, свидетельствующих о благоразумии, нравственной добропорядочности и здравомыслии оратора, являются ясность, логичность и точность речи, а также лаконичность при достаточной продолжительности речи, выразительность, уместность и искренность речи.
Ясность речи заключается в ее доходчивости, понятности для слушателей. Это коммуникативное качество речи имеет особенно важное значение в суде присяжных.
Ясность речи достигается использованием общеупотребительных слов и выражений, взятых из обыденной речи. Неспособность судебного оратора изъясняться перед присяжными заседателями обыденным языком не оказывает убеждающего воздействия не только потому, что содержание речи не достигает их сознания, но и препятствует установлению и поддержанию психологического контакта с присяжными, даже если судебная речь обладает другими важными коммуникативными качествами, например, логичностью и выразительностью.
Популярность, доступность, прозрачная ясность речи, а значит, и ее убедительность, зависят и от других коммуникативных ее качеств, в том числе и от логичности.
Логичность речи заключается в последовательном изложении ее содержания в соответствии с законами логики (законом тождества, законом непротиворечия, законом исключенного третьего и законом достаточного основания), связями и отношениями объективной реальности.
На типичные проявления логически непоследовательной, а значит, непонятной и неубедительной речи указывал А. Ф. Кони: "Если мысль скачет с предмета на предмет, перебрасывается, если главное постоянно прерывается, то такую речь почти невозможно слушать". Это способствует формированию у слушателей негативизма, нежелания внимать доводам оратора, затрудняет установление и поддержание с ними психологического контакта.
И наоборот, если мысли текут, развиваются в четкой логической последовательности, такую речь приятно слушать, ибо она покоряет ум и сердце своим гармоническим единством. "Естественное течение мысли, - писал А. Ф. Кони, - доставляет, кроме умственного, глубокое эстетическое наслаждение".
Для построения и произнесения такой логически последовательной, связной судебной речи необходимо тщательно продумать план речи и ее композицию.
План речи - это ее содержательная схема, в которой отражается логика перехода от одной мысли к другой. "Надо построить план так, - указывал А. Ф. Кони, - чтобы вторая мысль вытекала из первой, третья из второй и т. д., или чтобы был естественный переход от одного к другому".
Естественный переход от одного к другому обеспечивается и логически совершенной композицией судебной речи, логически-смысловым единством всех ее частей (вступления, главной части и заключения). Для того чтобы разработать и произнести такую гармоничную речь, необходимо прежде всего четко определить ее замысел, главную мысль - тезис речи, который "красной нитью" будет проходить через все части речи и связывать их в единое целое.
В суде присяжных главная мысль речей обвинителя и защитника, которая должна последовательно развиваться в каждой части речи, в каждом ее фрагменте, в каждом слове и даже в каждом логическом ударении, паузе или интонации, так или иначе связана с вопросами о виновности и процессуальной позицией сторон, их отношением к предъявленному подсудимому обвинению, с предметом спора между защитой и обвинением.
Эффективному усвоению присяжными заседателями главной мысли обвинителя и защитника, их позиции и доводов, на которых она основана, способствует еще одно важное коммуникативное качество - лаконичность при достаточной продолжительности речи. Это выражается в отсутствии лишних слов, мешающих движению главной мысли, экономности, емкости, упругости, содержательности речи, в которой словам тесно, а мыслям просторно. Лаконичная речь может быть и краткой, и длинной, и очень краткой (лапидарной), и очень длинной, произносимой в течение нескольких часов и даже дней, - когда здравый смысл подсказывает, что разумно, целесообразно, уместно избрать ту или иную продолжительность речи, с учетом складывающейся речевой ситуации, замысла оратора, его интеллектуально-духовного потенциала, его речевых "ресурсов", умений и навыков "словом твердо править и держать мысль на привязи свою".
О том, что слишком длинная судебная речь чаще всего бывает неуместной, известно всем судебным ораторам. Но не все судебные ораторы догадываются о том, что и короткая речь бывает неуместной, функционально неоправданной, когда она не позволяет понятно и убедительно разъяснить присяжным позицию и доводы, аргументы обвинителя или защитника. Это хорошо понимали античные ораторы, о чем свидетельствует следующее высказывание из трактата Цицерона "Об ораторе": "Повествование, согласно правилам, должно быть кратким... если же краткость состоит в том, чтобы все слова были только самыми необходимыми, то такая краткость требуется лишь изредка, обычно же очень мешает изложению, - не только потому, что делает его темным, но и потому, что уничтожает самое главное достоинство рассказа - его прелесть и убедительность".[14] Эту мысль Цицерон последовательно развивает, подчеркивая, что краткость является достоинством речи лишь в том случае, "если предмет того требует".
В суде присяжных, где в условиях информационной неопределенности, при дефиците или противоречивости доказательств рассматриваются и разрешаются в нестандартных нравственно-конфликтных ситуациях наиболее сложные уголовные дела об убийствах и других тяжких преступлениях, краткая речь может быть неуместной. Обвинитель или защитник, который собирается пленить присяжных слишком краткой, лапидарной речью, рискует, что их "умы и сердца" окажутся в плену аргументов его более разговорчивого процессуального противника.
Основная опасность сжатой, лапидарной, слишком короткой речи заключается в том, что она не обеспечивает эффект убеждающего внушения, особенно в защитительной речи, поскольку адвокату после речи прокурора приходится не только убеждать, но и переубеждать присяжных. И тут без убеждающего внушения, которое обеспечивает только достаточно продолжительная речь, не обойтись. "Искусство защитника, - писал Л. Е. Владимиров, - должно состоять в том, чтобы, не будучи многословным, а скорее сжатым, говорить, однако, настолько долго, чтобы подчинить себе волю и мысль слушателей. Очень короткою речью нельзя достигнуть той внушаемости слушателей, какая нужна"[15].
В то же время речь не должна быть очень длинной, многословной. Если судья или присяжные начинают ощущать, что их утомляет продолжительная речь, они невольно испытывают негативное отношение к судебному оратору, злоупотребляющему их вниманием. В этот момент слушатели, особенно присяжные, меньше всего расположены внимать доказательствам и внушениям такого оратора, поскольку их больше всего начинает занимать не то, о чем он говорит, а то, когда он перестанет говорить. И каждое следующее слово защитника или обвинителя, продолжающего испытывать их терпение, вызывает у присяжных сильнейший негативизм, "упертость", нежелание прислушиваться к его доводам.