В судебной речи наиболее распространенной фигурой являются речевые повторы. Этот прием был хорошо известен еще античным ораторам. При правильном расположении повторение одного и того же придает фразе не только ясность, но и значительность. Это делает высказывание более убедительным. Этому способствует и повторение одних и тех же мыслей новыми речевыми оборотами, подчеркивающими различные оттенки и нюансы высказываемой мысли.
Речевые повторы и обусловленный ими "стереоэффект", как бы умножающий количество высказываемых мыслей, создают комфортные психологические условия для усвоения присяжными наиболее важных мыслей, соображений оратора. Важны и другие риторические фигуры речи, в том числе вопросно-ответный ход - риторическая фигура, которая заключается в том, что оратор задает себе и слушателям вопросы и сам на них отвечает.
Еще одна риторическая фигура - риторический вопрос. Это стилистическая фигура речи, которая состоит в том, что оратор эмоционально утверждает или отрицает что-либо в форме вопросов, но не отвечает на них. Риторический вопрос рассчитан на то, что у слушателей сама собой возникнет мысль: "Ну, разумеется, это так!"
В искусно разработанной судебной речи эффективному достижению цели применения риторического вопроса (чтобы у слушателей сама собой возникла мысль: "Ну, разумеется, это так!") способствует применение его в оптимальном сочетании с вопросно-ответным ходом.
Для направления мыслей председательствующего судьи и присяжных в нужную для дела сторону особенно эффективен такой риторический прием, как фигура умолчания - действенный способ убеждающего внушения. Он заключается в том, что оратор в своей речи не договаривает все до конца, не "разжевывает" профессиональным и непрофессиональным судьям очевидные мысли, конечные выводы, а только сообщает им веские фактические данные, которые и на сознательном, и на подсознательном уровне "запускают" механизм мышления таким образом, что слушатели самостоятельно, путем собственных размышлений и сопутствующих им подсознательных интеллектуальных и эмоциональных ассоциаций приходят к прогнозируемым судебным оратором конечным выводам.
Следует отметить, что реализация этого приема не только эффективно направляет мысли судей в нужную для дела сторону, но и способствует завоеванию их сердец, то есть установлению и поддержанию с ними психологического контакта, поскольку оратор таким образом выступает в роли своеобразной "повивальной бабки", облегчающей рождение у присяжных заседателей и председательствующего судьи собственных выводов по вопросам о виновности. Эта риторическая фигура, основанная на понимании общих свойств человеческой природы, была хорошо известна древним ораторам.
Для активизации познавательных и эмоциональных процессов присяжных заседателей в обвинительной и защитительной речах могут использоваться и такие речевые фигуры, как антитеза, предупреждение и неожиданный перерыв мысли.
Антитеза - это риторическая фигура, в которой для усиления выразительности речи резко противопоставляются явления, понятия и признаки. По мнению П. С. Пороховщикова, "главные достоинства этой фигуры заключаются в том, что обе части антитезы взаимно освещают одна другую: мысль выигрывает в силе; при этом мысль выражается в сжатой форме, и это также увеличивает ее выразительность"[18].
Элементы смыслового противопоставления могут содержаться и в другой речевой фигуре - предупреждении. Оратор, прогнозируя возражения слушателей или какого-либо оппонента и опережая их, сам себе возражает от лица слушателей или оппонента и опровергает эти возражения от своего имени.
Искусные судебные ораторы умело используют еще один риторический прием - неожиданный перерыв мысли. Эта речевая фигура заключается в том, что оратор неожиданно для слушателей прерывает начатую мысль, а затем, поговорив о другом, возвращается к не договоренному ранее. Такой прием дает пищу не только вниманию, взбадривая и освежая его, но и любопытству, поддразнивая его, что повышает у слушателей интерес к речи, поддерживает с ними психологический контакт.
Итак, выразительность речи достигается при помощи следующих структурных элементов: речевых фигур, образных средств (сравнения, эпитеты, ирония и т. п.) и эстетически совершенного стиля. Искусное применение оратором этих экспрессивных средств обеспечивает эффективное воздействие не только на ум, но и на чувства слушателей.
Для решения этой сверхзадачи речь обвинителя и защитника должна обладать еще тремя важными коммуникативными качествами - точностью, искренностью и уместностью.
Уместность - это такая организация средств языка и речи, которая больше всего подходит к ситуации, отвечает задачам и целям общения, способствует установлению и поддержанию психологического контакта между говорящим и слушающим. Такой умеренный стиль красноречия для обвинительной и защитительной речей оптимален.
Во-первых, он в наибольшей степени соответствует предмету судебной речи, особенно когда она идет о таких обстоятельствах, разукрашивать которые "цветами красноречия" не просто неуместно, а вопиюще неуместно, кощунственно.
"Красота и живость речи уместны не всегда, - писал П. С. Пороховщиков, - можно ли щеголять изяществом слога, говоря о результатах медицинского исследования мертвого тела... Но быть не вполне понятным в таких случаях значит говорить на воздух"[19].
Во-вторых, соблюдение в речи принципа "золотой середины" уместно потому, что такой стиль соответствует среднему уровню развития обыкновенного здравомыслящего судьи, присяжного и народного заседателя, позволяет оратору эффективно донести до каждого из них свою аргументацию.
В-третьих, отвечающая принципу "золотой середины" речь соответствует среднему уровню развития большинства судебных ораторов, их реальным интеллектуально-духовным ресурсам, душевным качествам, что придает судебной речи естественность, вызывает доверие к оратору.
И наоборот, если слушатели ощущают, что речь оратора не соответствует его реальным душевным качествам, его истинному интеллектуально-духовному потенциалу и для того чтобы произвести на них впечатление, он говорит чужими словами, "поет не своим голосом", то эта неестественность разрушает убедительность речи, вызывает недоверие к оратору, сомнение в его нравственной добропорядочности и надежности, а значит, и сомнение в правильности и справедливости позиции оратора и доводов, на которых она основана.
В состязательном процессе доверие к судебному оратору обеспечивается еще двумя важными коммуникативными качествами речи - точностью и искренностью. Для обеспечения доказательности и эффекта убеждающего внушения их значение трудно переоценить.
Искренность речи заключается в вызывающем доверие слушателей тоне речи, естественным образом выражающем подлинные мысли и чувства оратора, его внутреннюю убежденность в правильности и справедливости отстаиваемых им положений и доводов. Это способствует формированию такой же внутренней убежденности у председательствующего судьи, народных и присяжных заседателей. Искренность речи помогает оратору склонять слушателей к своему мнению. Это коммуникативное качество должно прежде всего присутствовать в речи защитника.
Внутренняя убежденность в правильности и справедливости содержания речи психофизиологически обусловливает ее искренний тон, естественным образом выражающий подлинные мысли и чувства оратора. Она вызывает эффект убеждающего внушения, сопровождающийся формированием у слушателей доверия к оратору, психологической предрасположенности к поддержке мнения оратора, согласию с его доводами.
Чувство, что защитник говорит правду, у слушателей формируется и в тех случаях, когда в его речи проявляется еще одно важное коммуникативное качество, вызывающее доверие к оратору, - точность речи. Она заключается в соответствии высказывания замыслам говорящего и явлениям действительности.
В состязательном уголовном процессе точность обвинительной и защитительной речи выражается прежде всего в фактической добросовестности оратора. На это специально обращал внимание Л. Е. Владимиров в своем пособии для защиты в уголовном процессе: "...к судебной борьбе... нужно предъявить одно безусловное требование: судебные деятели, юристы: должны отличаться от политических и общественных дельцов одною чертою: самою высокою добросовестностью в изложении фактов. Адвокат должен быть нотариусом фактов".[20]
К сожалению, об этом не всегда задумываются не только адвокаты, но и прокуроры, которые нередко упражняются перед присяжными заседателями в хитрых уловках, замешанных на неточной, нравственно неопрятной речи.
Неточная речь, допущена ли она умышленно или по небрежности, подмечена ли она судьей, народными или присяжными заседателями самостоятельно или с помощью внимательного процессуального противника оратора, ставит последнего в положение изобличенного обманщика, с мнением и доводами которого люди меньше всего расположены считаться при разрешении своих важнейших дел, в том числе и присяжные заседатели при вынесении вердикта.
Таким образом, подрывающая доверие к оратору неточная речь - это опасное оружие и для обвинителя, и для защитника. Если доверие потеряно, то как сторона состязательного процесса обвинитель или защитник начинает существовать лишь формально, не оказывая никакого влияния на внутреннее убеждение профессиональных и непрофессиональных судей по вопросам о виновности.
Следовательно, чем меньшим количеством доказательств располагает судебный оратор для обоснования правильности и справедливости своей позиции, тем большее значение имеет точность его речи, проявляющаяся в добросовестном и опрятном обращении с фактами при их изложении и интерпретации, ибо лишь тогда он может рассчитывать на то, что профессиональные и непрофессиональные судьи будут видеть в нем не только добросовестного "нотариуса фактов" дела, но и мудрого, надежного их интерпретатора, рассуждения которого в сложной, запутанной обстановке можно уподобить полету совы Минервы в сумерках.