захватывает дух экспериментаторства в поисках своей дороги в сложном
переплете направлений и течений европейского искусства рубежа ХХ столетия.
В этих исканиях проявилась одна из замечательных особенностей таланта
Пикассо – способность к ассимиляции, усвоению различных тенденций и
направлений в искусстве. В "Свидании" и "Любительнице абсента" проступают
еще первоисточники (парижская школа искусства). Но молодой Пикассо уже
начинает говорить своим голосом. То, что тревожило и мучило его, теперь
требовало иных изобразительных решений. Былые привязанности были исчерпаны.
Обращение художника к образам нищеты, страдания, трагичного отчаяния
часто связывают с условиями его жизни во французской столице и трагической
смертью друга Касахемоса, поэта и художника, покончившего жизнь
самоубийством. Действительно, Пикассо в эти годы крайне бедствовал. И все
же истоки, питавшие "голубой период", шире и глубже.
Они в социальном климате эпохи, в атмосфере общественной жизни
Барселоны, в мировоззрении самого Пикассо.
Барселона тех лет была одним из центров революционно-анархических идей,
отражавших остроту социальных контрастов и бедности тогдашней Испании. Это
отложило отпечаток и на особенность жизни города с его клубными
дискуссиями, собраниями, митингами. В полубогемной среде таверны "4 кота",
где особенно ценились свобода и независимость, а сочувствие "к униженным и
оскорбленным" возводилось в нравственный принцип, и формировались жизненные
позиции молодого Пикассо.
С бесстрашием подлинного большого художника, 20-летний Пикассо
обращается ко "дну" жизни. Он посещает больницы, психиатрические лечебницы,
приюты. Здесь он находит героев своих картин – нищих, калек, обездоленных,
поруганных и выброшенных обществом людей. Отнюдь не только сентиментальное
сострадание к ним хотел художник выразить своими полотнами. Голубой мир
безмолвия, в который он погружает своих действующих лиц, - это не только
символ страдания и боли, это и мир гордого одиночества, нравственной
чистоты.
"Две сестры" (см. приложение 2) явились одним из первых произведений
этого периода. В "Сестрах" и вообще в работах "голубого периода" автор
ориентируется на некоторые традиции средневекового искусства. Его
привлекает стилистика готики, особенно готической пластики с ее
одухотворенной выразительностью форм. Пикассо в те годы открывает для себя
Эль Греко и Моралеси. В их работах он находит созвучную его тогдашним
настроениям и исканиям психологическую выразительность, символичность
цвета, острую экспрессию форм, возвышенную одухотворенность образов.
«Две сестры» – характерная во всех отношениях работа «голубого
периода». Пикассо строит картину как барельеф, стремясь к равновесию,
стильности силуэта фигур двух женщин на голубом абстрактном фоне. В покорно
сплоченных друг к другу, почти обнимающихся фигурах – печаль страдания,
молчаливое согласие, тихая ласка и всепрощение. Если допустимы здесь какие-
то музыкальные аналогии, то возникает мысль, конечно, о реквиеме. Мелкая
повседневность, тревоги и невзгоды мирение отступают здесь перед величием
вечного, всеобщего. Недаром встреча сестер ассоциируется с Евангельской
притчей о Марии и Елизавете. В много плановом содержании “Сестер” вновь
звучит и тема общения людей, дружбы двух существ как залога защиты от
невзгод жизни, враждебности мира. Она будет все больше места в его
творчестве.
Другая типичная картина Пикассо “голубого периода” – “Старый еврей с
мальчиком” (см. приложение 3). Они примыкают к серии работ, где героями
выступают нищие, слепцы, калеки. В них художник словно бросает вызов миру
благополучных и равнодушных толстосумов и мещан. В своих героях Пикассо
хотел видеть носителей неких скрытых от обычных людей истин, доступных
только внутреннему взору, внутренней жизни человека. Недаром большинство
персонажей картин «голубого периода» кажутся незрячими, не имею своего
лица. Они живут своим внутренним миром, их тонкие «готические» пальцы
познают не внешние формы предметов, а их внутренний тайный смысл .
Заключение
О Пабло Пикассо и его мире будет говорить всегда, так как его
творчество не поддается четкому и убедительному определению. И независимо
от того, возникает ли вопрос у «широкой публики», у более искушенных
любителей или искусствоведов, сталкивающихся с мощным потоком истории
культуры нашего века, который проложил свой путь через столетие, неся с
собой всё, что он сумел впитать как из мирового искусства прошлого, так и
из того, которое лишь создавалось в то время, ответ всегда представляется
не полным, приблизительным. На мой взгляд, это справедливо в отношении
всего современного искусства. В то же время требования к творчеству Пикассо
ещё выше, и, хотя понимание его творчества становится более полным по мере
того, как многочисленные исследования постепенно раскрывают его нам и
публика всё больше знакомится с этим искусством, которое, как мне кажется,
её захватывает, и всё же они временами ощущают его как некое насилие или
агрессию тем более непонятные, что они регулярно уступают место спокойным
периодам.
Я считаю, что гениальность Пабло Пикассо заключается в том, что он
единственный из художников этого века, кто ввёл историю в своё творчество
наравне со своей жизнью и до такой степени использовал наследие мирового
искусства, с которым постоянно вёл диалог.
Для большинства Пикассо остаётся великим разрушителем лица. Если
абстракционисты довольствовались его отрицанием, то Пикассо идет атакой на
него, и не просто на образ классического идеала, установленный Ренессансом.
Те, кто не признает Пикассо, делают это, по-видимому, не потому, что он
деформировал природу, предметы и самого человека, но в первую очередь
потому, что он осмелился "изуродовать", обезобразить образ женщины.
Когда я вижу работы Пикассо, я попадаю под их воздействие, ибо это
человек, который обладает и талантом , и несравненной техникой и всё же
способен переступить через эти качества .
Картины Пикассо бросает вызов публике. Вызов же исключительно важен в
искусстве. Искусство – это бескомпромиссная атака во всех направлениях.
Композиции, которые идут на уступки с целью угодить зрителю и сразу
получить признание, не могут называться искусством.