Настойчиво, но без должной методологической осторожности, отстаивал восточное происхождение европейского героического и сказочного эпоса известный путешественник по Сибири Г. Н. Потанин («Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе», М., 1899).
Несмотря на огромное влияние теории заимствования на фольклористику всех стран, все же постепенно обнаруживались и слабые ее стороны: поверхностное, недостаточно осторожное пользование приемами сравнения сюжетов и склонность говорить о заимствовании лишь на основе общего сюжетного сходства в легендах, сказках, былинах. При этом упускалось из виду, что суть дела не в сюжетной схеме только, а в художественном произведении, взятом в целом, со всеми особенностями его идеологии и художественной формы.
Некоторые исследователи, например французский ученый Жозеф Бедье, автор монументального исследования «Фабльо» (Париж, 1893), высказывали общую скептическую мысль о безрезультатности изысканий по миграции сюжетов. Однако далеко не все фольклористы конца XIX и начала XX в. разделяли этот пессимизм.
Так напр. известный русский ориенталист академик С. Ф. Ольденбург решительно возражал против категорических утверждений Бедье и доказывал возможность в отдельных случаях довольно точно устанавливать заимствования и путь миграции сюжетов.
Когда исследователи Ф. встретились с многочисленными случаями поразительных совпадений в творчестве не только не родственных друг с другом народов, но и далеко отстоявших друг от друга географически и исторически, то оказалось совершенно невозможным объяснять эти совпадения заимствованием. Исключительное значение этнографические, лингвистические, фольклорные изучения приобрели в Великобритании и Соединенных штатах в силу огромных колониальных захватов, произведенных названными государствами. В результате накопившихся наблюдений английским ученым Тейлором (автором известной книги «Первобытная культура») и его последователем шотландским ученым Ленгом была выдвинута новая теория для объяснения сходства сюжетов и мотивов у самых разнообразных народов. Эта теория получила название теории «антропологической». Она основывалась на положении, что все народы проходят, в общем, одинаковые пути развития и поэтическое творчество их совершается по одинаковым законам психологии, следовательно, совершенно естественно допустить самостоятельное зарождение поэтических сюжетов у самых различных народов в самых отдаленных друг от друга географических пунктах. Поэтому теория эта называется еще «теорией самозарождения». Большое значение придавала антропологическая школа т. наз. «пережиткам» или «реликтам», т. е. остаткам в поэзии элементов более ранних культур.
Другим крупным явлением буржуазной фольклористики следует считать так наз. «историческую школу» во главе с академиком В. Ф. Миллером. Школа эта занимала господствующее положение в русской науке о фольклоре, начиная с середины 90-х гг. вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции и даже в первые годы после нее. Историческая школа не стремилась, подобно мифологической, искать истоков фольклорных явлений в прародине или в праязыке. В основе исторической теории лежало установление конкретных связей фольклора с историей русского народа. Исходной точкой всякого фольклорного произведения, по мнению представителей этой школы, является какой-либо исторический факт. По формулировке В. Миллера, в Ф. наблюдаются встречные процессы: поэтизация исторического факта и историзация поэтического сюжета. Первые опыты исторического объяснения русского Ф. были сделаны еще задолго до основных работ Миллера, напр. Л. Н. Майковым («О былинах Владимирова цикла», СПБ, 1863), Н. П. Дашкевичем («К вопросу о происхождении русских былин. Былины об Алеше Поповиче и о том, как перевелись богатыри на святой Руси», Киев, 1883) и М. Г. Халанским («Великорусские былины киевского цикла», Варшава, 1885). В. Миллер, как было уже указано, в течение многих лет работал в направлении школы заимствования, но с середины 90-х гг. стал печатать статьи, исходя из принципов «исторической школы». Статьи эти были им объединены в три больших тома «Очерков русской народной словесности» (т. I, М., 1897, т. II, М., 1910, т. III (посмертный), М. - Л., 1924]. В своих «Очерках», посвященных изучению истории отдельных былин, он шел от современности в глубь истории, пытаясь при таком ретроспективном рассмотрении последовательно «снимать» отдельные ряды «наслоений» или «напластований» былины и восстанавливать гипотетически ее первоначальный вид.
Что касается советской фольклористики, то она за 20 лет существования советской власти проделала большой и сложный путь своего развития. В первые годы, правда, господствовали еще в университетском преподавании и в научных организациях теории дореволюционной буржуазной фольклористики, гл. обр. историческая школа и миграционная теория. Будучи частью литературоведения, фольклористика, естественно, отражала те направления, к-рые существовали в теории и истории лит-ры. Так в фольклористике нашел себе отражение «формализм». Здесь надо принять во внимание не только спорадические высказывания по фольклору В. Шкловского и О. Брика, но и более систематические работы по фольклору В. Жирмунского (в его книгах «Рифма, ее история и теория» (Пб., 1923) и «Введение в метрику», Л., 1925] и особенно две книги по формальному анализу сказок: Р. М. Волков, «Сказка» (Одесса, 1924) и В. Пропп, «Морфология сказки» (Л., 1928).
В фольклоре выделяют жанры:
- Исторической песни;
- Малые жанры фольклорной прозы;
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕСНИ
Исторические песни в жанровом отношении можно определить, как песни эпические и лиро-эпические, восходящие по содержанию к конкретным историческим событиям и имеющие своими героями определенных исторических лиц. Такие песни следует отличать от некоторых песен былевых, балладных и лирических, связанных с историей лишь внешним образом.
Жанр исторических песен возникает в связи с созданием и развитием русского национального государства. Совершенно отчетливо он складывается во второй половине XVI века.
Этот новый жанр приходит в русском историческом фольклоре на смену былинному героическому эпосу, сформирование и расцвет которого относится к периоду Киевского государства и эпохе борьбы с татарским нашествием.
Былины и исторические песни по-разному отображают историческую действительность, поскольку они соответствуют различным этапам истории народа и его сознания. В былинах народ обобщил свои вековые мечты, выразил то, к чему он стремился в своей борьбе: единство русской земли, разгром и уничтожение внешнего врага, торжество народной силы и героики. В эпосе история предстает не в своем действительном виде, но как бы в формах идеальных. В исторической песне история выступает уже как реальность, вполне конкретная и осознанная народом. Главным определяющим моментом в исторической песне является стремление к осмыслению живого исторического процесса, к уяснению смысла и значения происходивших событий, к оценке участвовавших в этих событиях общественных сил и отдельных лиц. Правда, исторические события представлялись народу не всегда в их объективном виде. В исторических песнях поэтом подчас можно найти своеобразное понимание истории: нередко исторические факты здесь “искажаются”, наблюдаются анахронизмы, смешивание разных событий и лиц; иногда встречается “наивное” понимание фактов. Народные массы подходили к оценке истории и ее деятелей с позиций своих народных интересов. У фольклора, по словам А.М. Горького, “свое мнение о деятельности… Ивана Грозного, и это мнение резко различно с оценками истории, написанной специалистами, которые не очень интересовались вопросом о том, что именно вносила в жизнь трудового народа борьба монархов с феодалами”.
Отмеченное различие между былинами и историческими песнями определяет и художественные границы, разделяющие эти два жанра: былина в своей основе фантастична, историческая песня реалистична, хотя реализм ее особый, фольклорный. Былина по своему происхождению и художественным особенностям связана со стадиально более ранними эпическими формами фольклора; историческая песня почти не имеет следов такой связи. Былина -чисто эпический жанр; историческая песня насыщена лиризмом. Композиционные и иные художественные приемы, стиль в целом в былинах и исторических песнях различны. При всем том исторические песни во многом связаны с былиной. В целом жанр исторических песен не вырастает из эпоса, но в процессе своего становления и развития использует его традиции, применяя его отдельные художественные элементы для решения новых творческих задач и подвергая их переработке.
Историческая песня на новом материале разрабатывает некоторые идеи русского эпоса: показ народной героики и патриотизма, утверждение решающей роли в истории народных масс, разоблачение врагов русской земли.
* * *
Историческая песня в своем развитии прошла ряд этапов, которые отразили существенные изменения, происходившие в истории и в сознании народа. На каждом этапе создавались новые сюжеты или перерабатывались старые, появлялись новые проблемы, либо старые проблемы решались по-новому, с новых социально-политических позиций народных масс. Значительные изменения происходили и в художественном оформлении жанра, складывались новые методы изображения действительности и новые приемы. Исторические песни создавались в различной территориальной и социальной среде. Их слагали крестьяне, солдаты, казаки, они возникали на русском севере, в центральных областях, на Волге и Урале, в Сибири, на Дону и на Тереке. Естественно, что исторические песни в различной среде получали специфические особенности как в содержании, так и в художественной форме. Особенно бросается в глаза специфика исторических песен, создававшихся у казаков. В русском фольклоре немало песен, которые можно считать в равной степени крестьянскими и казачьими. Есть общерусские песни, которые в казачьей среде получили специфическую окраску. Наконец, множество песен составляет специальную принадлежность казачьего репертуара, они и сложены казаками. Под казачьей исторической песней следует понимать все те песни, которые прочно вошли в казачий поэтический обиход, стали его составной частью. Казачество явилось той средой, в которой историческая песня жила и интенсивно развивалась, начиная с XVI в. и вплоть до второй половины XIX столетия, в то время как в крестьянской среде широкое развитие жанра прекратилось к середине XVIII века и с этого же момента стала быстро развиваться историческая песня солдатская.