Теснейшим образом с игрой связано понятие выигрыша, это понятие появляется тогда, когда в игре есть противник. Выиграть - значит, возвысится в результате игры. Выигравший и в обыденной жизни приобретает славу и почет, и его успех распространяется на всю группу, отождествляющую себя с победителем. Поэтому главное - это сама победа, причем прямая жажда власти, как это видно из рассуждений Й. Хейзинги, не является здесь мотивом. Борются или играют ради чего - то, и в первую очередь - ради возможности наслаждаться победой. Поэтому в игре провозглашается ставка, заклад или приз.
Игровой элемент присутствует на всех этапах развития человечества .Игровой элемент в жизни Рима более ясно раскрывается в выражении “Хлеба и зрелищ!” - как выражении того, что народ требовал от государства.
Об игровом элементе средневековой культуры Й. Хейзинга рассказывает в работе “Осень средневековья” . Средневековый мир полон игры, резвой, необузданной народной игры, полон языческими элементами, чисто шуточными обрядами, помпезными и величественными рыцарскими играми.
В эпоху Ренессанса духовная атмосфера была наполнена игрой. Й. Хейзинга указывает, что “одновременно утонченная и при этом свежая и сильная устремленность к прекрасной и благородной форме - не что иное, как игровая культура”. Все великолепие Ренессанса - это радостное и торжественное облачение в наряды, порождаемого фантазией идеального прошлого. Ренессанс пробуждал два в высшей степени игровых вида образного воплощения жизни - пастораль и рыцарство - к новой жизни, а именно к жизни в литературе и в празднике.
Еще более живой элемент игры, по мнению автора “Человека играющего” присущ эпохе Рококо. Именно там игровые качества расцветают столь пышно, что само определение Рококо едва ли может обойтись без прилагательного игривый. В моде тяготение к красоте с обуревающими людей страстями и чувствами: кокетством, тщеславием, выставлением своих достоинств; в стиле - это тяготение к красоте, выкристаллизовывается в чистом виде. Редко до такой степени сближаются друг с другом стиль и мода, и тем самым игра и искусство, как в Рококо .
Говоря о XIX веке, можно свидетельствовать, что почти во всех явлениях культуры игровой фактор заметно отступает здесь на второй план. Как духовная, так и материальная организация общества были препятствием для сколько-нибудь явного воздействия этого фактора. Общество стало чересчур сознательно воспринимать свои стремления и интересы. Оно полагало, что уже выросло из своих детских одежд, стараясь воплотить в жизнь научные замыслы по достижению собственного земного благополучия. Идеалы труда, всеобщего образования и демократии едва ли не оставили место вечному началу игры.
Игровой элемент современной культуры
На первый взгляд кажется, что утрату игровых форм в общественной жизни компенсирует спорт. Но Й. Хейзинга утверждает, что из игрового содержания спорт растерял самое лучшее. Игра, по его мнению, обрела серьезность, игровое настроение из неё улетучилось, так как спортивные состязания уже не связаны с чем-то священным, в них древний игровой фактор уже успел отмереть. И причинами этого явления являются “техничность, организованность, материальная оснащенность и научное осмысление, что в коллективном и публичном занятии ею возникает угроза потери самого духа игры”.
Й. Хейзинга доказывает, что в современной культуре существует две тенденции: с одной стороны, в случае спорта - это игра, все более жесткая в своей серьезности, но при этом считающаяся игрой; в другом случае - серьезное занятие, вырождающееся в игру, но продолжающееся считаться серьезным.
Исследователь отмечает, что современная наука придерживаясь строгих требований точности и любви к истине, относительно мало доступна для игрового подхода и обнаруживает меньше игровых черт, чем в ранние годы её возникновения или в период её оживления, в период Ренессанса до XVIII века.
Современное общество вынуждает все более расширять спектр социальных ролей, которые призван играть человек. Однако он не может выполнять все возложенные на него функции разом, поэтому игра все больше приобретает формы лицемерия.
Игровая концепция культуры, сформулированная Й. Хейзинга, рассматривает игру как первооснову культуры, культура возникает в форме игры. Культура возникает и развертывается в игре, носит игровой характер. Это является исходной предпосылкой названной концепции.
Игра, с точки зрения Й. Хейзинги, это всеобъемлющий способ человеческой деятельности, универсальная категория человеческого существования.
Игра - это не манера жить, а структурная основа человеческих действий. А для того, чтобы игровое содержание культуры было культуросозидающим, оно должно оставаться чистым. Цель игры - в ней самой. Игра сама по себе, в самом начале, лежит вне сферы нравственных норм. Она не может быть не дурной не хорошей. Нравственный, так же как и безнравственный, поступок совершается по тем или иным правилам той или иной игры. В сущности, игра несовместима с насилием. Именно нравственные поступки свидетельствуют о должном соблюдении “правил игры”. Ведь нравственность есть не что иное, как укорененная в прошлом традиция. Безнравственность, с данной точки зрения, это намеренно избранное положение “вне игры”, то есть нечто абсурдное по определению. В этом случае, серьезное не является антонимом игры, ее противоположность — бескультурье и варварство.
Таким образом, подлинная культура не может существовать без игрового содержания, так как культура предполагает определенное самоограничение, определенную способность не воспринимать свои собственные устремления, как нечто предельное и наивысшее, но видеть себя отгороженной некоторыми добровольно приятыми границами.
Й. Хейзинга подчеркивает, что культура все еще хочет, чтобы её “играли” - по взаимному соглашению относительно определенных правил.