В своих судебных речах Ф. Плевако затрагивал острые социальные вопросы. Например, его участие в защите группы "люторических" крестьян (1880), севских крестьян (1905), участие в деле о стачке рабочих фабрики "Товарищества С. Морозова", восставших против бесчеловечной эксплуатации(1886), было по тому времени гражданским подвигом. На процессах по делу о фабричных беспорядках в защиту рабочих, обвинявшихся в сопротивлении властям, в буйстве и истреблении фабричного имущества, Плевако пробуждал у слушателей сострадание к людям, "обессиленным физическим трудом, с обмершими от бездействия духовными силами, в противоположность нам, баловням судьбы, воспитываемым с пеленок в понятии добра и полном достатке".
Плевако полемизировал тактично, избегал эксцессов, требуя и от противников "равноправия в борьбе и битве на равном оружии". Известный русский юрист и общественный деятель А. Ф. Кони так рисовал социальный портрет оратора: "Плевако во всей своей повадке был демократ-разночинец, познавший родную жизнь во всех слоях русского общества, способный, не теряя своего достоинства, подыматься до его верхов и опускаться до его "дна" - и тут, и там все понимая и всеми понятый, всегда отзывчивый и простой".
В знак признания заслуг Ф. Н. Плевако получил чин действительного статского советника (IV класс, соответствующий по табели о рангах званию генерал-майора), потомственное дворянство, был удостоен аудиенции у царя. Возросшие слава и гонорары укрепили его материальное положение. Как и другие присяжные поверенные, он имел штат помощников. Плевако приобрел двухэтажный особняк на Новинском бульваре. Украшением дома была библиотека. Он увлекался книгами по истории, праву, философии и постоянно брал их с собой в поездки. Федор Никифорович был известен тем, что не отказывался от судебных дел крестьян, которые вел, как правило, бесплатно.
Ф. Н. Плевако был человеком жизнелюбивым, способным и шикануть. Мог зафрахтовать пароход от Нижнего Новгорода до Астрахани и закатить на нем пир. Однажды зимой он приехал в Рязань на процесс вместе с лучшим московским стенографистом А. Я. Липскеровым. Вечером оба отправились в местный театр, который оказался закрыт из-за сильного холода и отсутствия публики. Просунув голову в окошко кассы, Плевако спросил: каков полный сбор? Кассир ответила: 458 рублей 50 копеек. Тогда он, заплатив требуемую сумму, потребовал собрать артистов. Спектакль состоялся, оба зрителя дружно аплодировали актерам. Молва об этом разошлась по России.
Семейная жизнь Ф. Н. Плевако также вызывала всевозможные кривотолки. В частности, говорили о том, что Федор Никифорович выкрал будущую жену из монастыря, а когда она наскучила, "сдал" ее обратно. На самом деле его первая жена - Е. А. Филиппова - была народной учительницей из Тверской губернии.
В 1879 г. к Плевако обратилась за юридической помощью М. А. Демидова, супруга богатого фабриканта. Между адвокатом и красивой клиенткой вспыхнула любовь. Ради нее Федор Никифорович расстался с женой и маленьким ребенком. Демидова, бросив супруга, перебралась в особняк Плевако. Почти 20 лет Федор Никифорович и Мария Андреевна жили в гражданском браке, т. к. Демидов до самой своей смерти не давал жене согласия на развод. Здесь оказался бессилен даже юридический гений Плевако.
Лишь после смерти В. В. Демидова в 1900 г. его вдова и Ф. Н. Плевако смогли обвенчаться. К этому времени у них родилось двое детей - дочь Варя и сын Сергей. Чтобы дети избежали участи своего отца, их сначала оформили как подкидышей, а затем усыновили. Часто у биографов Плевако возникает путаница из-за того, что его сыновья от разных браков носили одно и то же имя - Сергей. Старший Сергей Федорович родился в 1877 г., младший - в 1886 г. Оба стали юристами, работали в адвокатуре и в советское время. Младший участвовал в ряде крупных процессов, в т.ч. над немецкими военными преступниками.
При всех перипетиях в личной жизни Ф. Н. Плевако был искренне верующим человеком. В его домашней библиотеке богословская литература занимала самое большое место. Он служил ктитором (церковным старостой) в Успенском соборе Кремля. Пытался примирить взгляды Л. Н. Толстого с догматами официальной церкви, а в 1904 г. на приеме у папы римского Пия X доказывал, что Бог один, значит, в мире должна быть одна вера, а католики и православные обязаны жить в добром согласии.
В. И. Смолярчук пишет, что Федор Никифорович всю жизнь любил и вспоминал родной город: "Едва ли я увижу тебя, да если и увижу, мало осталось в тебе старого, дорогого. Говорят мне и подтверждают сказанное присланным альбомом, что ты вырос, похорошел, стал персоной с положением: вместо приходского и уездного училищ ты украсился классической и женской гимназиями, реальным училищем. На скамьях твоих школ сидят рядом с русскими юношами и девушками татарские, киргизские и башкирские дети и соревнуются в успехах с коренным населением, выставляя иногда таких талантливых юношей, какими бы гордилось любое племя на нивах беспредельного русского царства. Там русский город, и русское сердце бьется в груди твоих птенцов - моих дорогих земляков. Сохранил ли ты, родной мой город, семена от этого семени, чтобы не переродился урожай единых на потребу, на спасение Руси, дела и идеала?... И хочется, и страшно мне повидаться с тобой после полувековой разлуки" (Смолярчук, В. И. Адвокат Федор Плевако…С. 18 - 19).
Плевако все-таки приезжал в г. Троицк. В 1901 г. он, адвокат, имеющий всероссийскую известность, выступил в местном суде защитником богатого и влиятельного в городе казаха. Зал заседаний Троицкого суда был полон. Плевако тщательно подготовился к выступлению на родине. За основу он взял последнюю фразу из речи прокурора о том, что суд не боится богатых. По мнению Плевако, прокурор просил обвинительного приговора не потому, что перед ним заведомо виновный, а чтобы доказать силу суда. Свою речь Федор Никифорович украсил цитатами из Евангелия, ссылками на судебные уставы, примерами из судебной практики Запада. Двухчасовая речь адвоката захватила и зал, и судей. Суть дела была довольно сложной: противоречивые и ложные показания свидетелей, неверная экспертиза, выяснявшая стоимость сгоревшего хлеба. Однако Плевако так умело "разложил все по полочкам", что суд без особых затруднений решил дело и определил меру ответственности виновного.
Ф. Н. Плевако отличало редкое сочетание дара импровизации и чувства юмора, которые проявлялись во множестве его острот и каламбуров. Он часто излагал свои эпиграммы и пародии на бумаге. Известно, что он печатался в московских журналах под псевдонимом Богдан Побережный. В 1885 г. попытался издавать в Москве собственную газету "Жизнь", но быстро прогорел.
В круг друзей и знакомых адвоката входили литераторы, артисты и художники, в т. ч.: М. А. Врубель, К. А. Коровин, К. С. Станиславский, В. И. Суриков, Ф. И. Шаляпин, М. Н. Ермолова, Л. В. Собинов. Время от времени Плевако устраивал дома грандиозные обеды или концерты с приглашением коллег, деятелей науки и искусства.
Известно, что и сын Плевако, Сергей Федорович, в молодости был членом кружка молодых адвокатов, поставивших своей целью оказание бесплатной юридической помощи неимущим. Но, в отличие от многих представителей русской интеллигенции, Плевако не принимал активного участия в политической деятельности.
Возможно, это связано с тем, что в 1872 г. он привлекался к дознанию по делу о "тайном юридическом обществе" московских адвокатов и студентов. Члены общества намеревались знакомить молодежь с революционными идеями, печатая и распространяя запрещенные книги. "В настоящее время, - докладывал шеф московской жандармерии, - означенное общество имеет уже действительных членов до 150 человек... В числе главных называют присяжного поверенного Федора Никифоровича Плевако". В связи с недостатком улик дело закончилось для него полицейским надзором. С тех пор он подчеркнуто сторонился политики и даже в качестве защитника не принимал участия в судебных процессах над революционерами. Лишь в 1905 г., в пору всеобщей эйфории, охватившей общество после выхода Манифеста 17 октября, Плевако решил вступить в партию конституционных демократов. Однако кадеты отказали ему, посчитав, что Плевако и партийная дисциплина - понятия несовместимые. Тогда он записался в партию "октябристов" и был избран от нее депутатом III Государственной Думы. 20 ноября 1907 г. Плевако выступил с речью на первой сессии Думы.
Уже во время избирательной кампании Федор Никифорович сильно недомогал. В Москву из Петербурга он вернулся настолько больным, что весной 1908 г. врачи не отпустили его на лечение в Карлсбад (курорт в Чехии).
Скончался Ф. Н. Плевако утром 23 декабря 1908 г., на 65-м году жизни. В некрологе, вышедшем в журнале "Нива", сказано: "Плевако по справедливости считался блестящим адвокатом. Его звали "Московский златоуст", и этот эпитет как нельзя лучше определял Федора Никифоровича как судебного оратора и как человека... Плевако был человек огромного ума, сердца и таланта, стихийно могучий, не всегда ровный. О Плевако говорила вся Россия". Погребен Ф. Н. Плевако на кладбище Скорбященского монастыря (ныне Церковь Спаса Всемилостивого). В 1930-х гг. прах Ф. Н. Плевако был перезахоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.