Вместо репродуцирования суммы вечных идей и представления культуры, с точки зрения Средневековья, как феномена, имеющего вневременной и вселенский смысл, – в канун Петровской эпохи, а тем более в процессе петровских преобразований возникла и укрепилась идея бесконечности истории, культура стала восприниматься как поток инноваций, как непрерывное обновление норм и традиций, идеалов и форм деятельности, как человеческое творчество, направленное на преобразование среды обитания и общества, наполнение досуга и духовного мира человека различными ценностями внеконфессионального и нерелигиозного происхождения. В то же время человек предъявил свои “права на историю” и попытался овладеть ею, на практике упраздняя различия между вечностью и бренным существованием. Ради этого в культуре петровского времени получили развитие опосредующие культурные звенья, размывающие смысловую грань между Абсолютом и повседневностью, Бытием и бытом и составляющие непрерывную цепочку. Так, в XVIII в. самостоятельное значение в русской культуре начинают обретать наука и искусство, философия и богословская мысль, образование и техническое творчество, т. е. специализированные формы культуры, развивающиеся автономно друг от друга и независимо от своего культурного целого, все более дробного, дифференцированного.
Именно с этого момента, т. е. фактически начиная с Петровских реформ, “ядерные” процессы в русской культуре происходят со все возрастающим участием научно-дискурсивного мышления с его логико-понятийной рефлексией
действительности и самой культуры. Если учесть, что науки и научной деятельности, как таковых, не существовало в Древней Руси, а сама “ученость” понималась как начитанность, причастность к книжному знанию и узкому кругу образованных людей, то появление научного дискурса в русской культуре следует квалифицировать как поистине революционный сдвиг в сознании людей. Однако применительно к русской культуре XVIII – начала XIX в. в целом наука и научность, вообще положительное знание – при всей своей наступательной активности и расширении сферы своего культурного влияния – все же так и не заняли ведущего положения в русской культуре.
Скептическое отношение к науке, учености, образованию, предубеждения религиозного толка против научности и наук были широко распространены среди большинства дворян и служили предметом сатирического изображения и осмеяния не только в сатирах А. Кантемира, баснях и эпиграммах А. Сумарокова, но и в комедиях Д. Фонвизина, самой Екатерины II. Апология науки и учености у В. Тредиаковского, М. Ломоносова и других деятелей русской культуры XVIII в. лишь восстанавливала равновесие положения науки в эру русского Просвещения, требуя для одного этого колоссальных интеллектуальных и литературных усилий. Большое место в официальной культуре того времени, начиная с комедий самой Екатерины II (“О время!”, “Обманщик”, “Обольщенный”, “Шаман сибирский”) и кончая сочинениями профессиональных литераторов, занимало обличение суеверий и религиозного ханжества, противоречащих здравому смыслу и мешающих исполнению дворянством гражданских обязанностей и государственной службе. Немалую роль здесь играла и апелляция к науке и общественному мнению, постепенно завоевывавшим в русском обществе авторитет и смысловую значимость.
Только во второй половине XIX в. в русской культуре начинают утверждаться общественный статус науки и ученого; позитивистская методология научного познания, обращенная к различным предметам; естественно-научные подходы к знанию вообще, включая знание гуманитарное (философия, история, эстетика, литературно-художественная критика и даже само искусство с укрепляющимся статусом и авторитетом реализма); впервые в истории русской культуры философия (в лице Вл. Соловьева и его последователей) обретает систематизированные, логико-концептуальные формы, сопоставимые с классической немецкой и в целом западноевропейской философией. Прошло, по крайней мере, полтора века со времени появления научного дискурса в русской культуре, пока наука стала не просто составной частью русской культуры, но и магистральным направлением ее развития
Так или иначе, с началом Петровских реформ в России возникла ситуация социокультурного переворота. В русской культуре стал доминировать принцип неограниченной свободы, восторжествовало преодоление обветшавших норм и шаблонов, чуть ли не революционным образом стали трансформироваться культурные ценности, идеи и стиль произведений культуры, формы житейского поведения; стали внедряться новые обряды и традиции, в то время как старые отвергались и осмеивались; изменилась культура быта – все это, разумеется, в рамках жизни довольно узкого круга европейски образованных людей. Присутствие содержательной и формальной “новизны” становилось обязательным требованием русского “Века Просвещения”.
Все эти социокультурные метаморфозы вступали в резкие и болезненные противоречия с культурными канонами и социальными установками допетровской Руси. Быстрая и ничем не подготовленная “ломка” культурной парадигмы, осуществлявшаяся в русской истории впервые, привела к жестко антиномичному противостоянию двух во многом взаимоисключающих систем ценностей – древнерусской и общеевропейской (в российской интерпретации) – и углублению социокультурных противоречий России в Новое время. Однако существовало такое содержательное (цивилизационное) начало, которое объединяло эпоху Древней Руси и новой России; этим началом была идея сильного, централизованного, деспотического государства – идея, равно актуальная для Московской и петровской Руси.
Петровские реформы в области культуры и их значение
Петровские реформы трудно оценить однозначно, они имели двойственный характер. Прежде всего, сделанный Петром выбор между Востоком и Западом в пользу последнего был исторически необходимым и потому правильным. Попытки сохранить прежнюю самобытную Россию в неизменном виде вряд ли были осуществимы, либо они могли привести к утрате Россией своей самостоятельности и независимости, а вместе с этим - к исчезновению ее самобытности.
Начатые Петром преобразования вызвали экономический рост России, позволили ей значительно расширить свою территорию - за счет присоединения Крыма, Северного Причерноморья, Северного Кавказа и западных земель, превратили ее в великую и могучую империю. Благодаря победам в Северной и турецких войнах Россия получила статус балтийской и черноморской державы. В ней возникли новые крупные города - Санкт-Петербург, ставший столицей государства, Севастополь, Екатеринослав, Екатеринодар, Екатеринбург, Одесса и др.
Высокий экономический и военный потенциал России позволял ей оказывать огромное влияние на ход мировой истории. В то же время грандиозные преобразования стали тяжелым испытанием для народа. За создание новой России ему пришлось заплатить огромную цену.
Исключительно сложной и неоднозначной является также фигура Петра. Он обладал невероятной силой воли, неистощимой энергией, твердым и настойчивым характером, был одарен многими талантами. Его кипучая деятельность покоилась не только на воле, но и на широких знаниях, богатом практическом опыте. Петр был человеком высокой культуры. Он знал два иностранных языка (голландский и немецкий), в совершенстве владел 14 ремеслами, имел острый ум и образное мышление, наделен был сильным эстетическим чутьем.
Петр сожалел, что не может работать одновременно двумя руками: держать в правой руке шпагу, а в левой - перо. Это позволило бы ему сделать гораздо больше. Он считал, что предназначение государства - внутренняя и внешняя безопасность, а свою славу оно должно находить в искусстве и науке. Разворачивая Россию на Запад, он не отрекался от отечественной культуры и древних традиций. Он проявлял глубокое уважение к прошлому, что получало выражение в строительства новых храмов, в особом почитании дела Александра Невского, останки которого были перенесены в Петербург, в специального построенную для этого Невскую лавру.
Хотя эпоха "просвещенного абсолютизма" в России связывается с Екатериной 2, на деле именно Петр был настоящим просвещенным монархом. То же самое можно сказать по отношению к Западу. Европа не знала такого правителя, как Петр, хотя понятие "просвещенного абсолютизма" обычно относят к ней. Петра по праву называли "северным исполином". Подчеркивая масштабы его выдающейся личности, Пушкин отмечал, что Петр "один есть целая всемирная история".
В то же время его личность не была лишена крайностей. В его деяниях воля и произвол иногда брали верх над мерой и разумом. Некоторые свои реформы он начинал без должной подготовки, а при их проведении допускал излишнюю поспешность и нетерпение. Его любимыми выражениями были "не мешкать", "учинить по сему немедленно". Максимализм и бескомпромиссность Петра иногда переходили в дикую ярость и беспощадную жестокость. Это случалось даже по отношению к его близким, в частности к сыну Алексею.
Глубокому реформированию были подвергнуты практически все области общественной жизни - государственно-административное устройство, экономика, армия, Церковь, наука и просвещение, художественная культура. Основное содержание и характер проводимых реформ выражали две тенденции: секуляризация, то есть обмирщение, ослабление религиозного и усиление светского начала в культуре, а также ее европеизация.
В 1711 году вместо прежней многочисленной Боярской Думы (до 900 человек) Петр 1 учреждает Сенат, состоящий из 9 человек, назначенных самим царем. Критерием отбора в Сенат служили лишь деловые качества, а прежние наследственные привилегии не учитывались. Сенат выступал как высший орган по делам законодательства и государственного управления.